Смерть в Голливуде (Происхождение зла) - Куин (Квин) Эллери. Страница 21

«Бедняга», — с сочувствием подумал Эллери. А вслух сказал:

— Может быть, вы и правы, Китс. Но мне хотелось бы обратить ваше внимание на один любопытный фактик в отчете из лаборатории. Результаты анализов показали, что доза мышьяка была «явно недостаточной, чтобы вызвать смерть».

— Ошибка преступника, вот и все, — пожал плечами Китс. — Это часто случается. Иногда переложат, иногда не доложат. Бывает.

— Во-первых, не так уж часто бывает, лейтенант. А судя по всему, наш преступник явно не относится к такому уж эмоциональному, импульсивному типу убийцы, чтобы действовать сгоряча, необдуманно. Скорее, это человек — очень осторожный и хладнокровный, хорошо умеющий заранее спланировать свои действия. И уж во всяком случае вряд ли способный допустить такую глупую ошибку — не доложить яду в салат. «Недостаточно, чтобы вызвать смерть». Все было рассчитано, сделано намеренно.

— Но с какой целью? — недоумевал Макгоуэн.

— А помнишь, Мак, записку? — торжествующе провозгласила Лаурел. — «Медленное умирание». Вот зачем!

— Да-а, здесь прослеживается связь с запиской Хиллу, — угрюмо подтвердил Эллери. — Несмертельная доза. Достаточная, чтобы заставить его хорошенько помучиться, но не умереть. «Медленное и верное… И перед каждым шагом к умиранию — предупреждение». Это отравление и есть второе предупреждение. Сущность первого нам неизвестна. Но второе — это отравленный мышьяком тунец. Славно задумано!

— Я не разделяю вашего восхищения, — заявил Гроув Макгоуэн. — Что это все значит? Что за ерунда?

— Это значит, Мак, что я вынужден принять ваше предложение, — сказал Эллери. — И ваше, Лаурел, и ваше, Делия. Я не собирался этого делать, но теперь уже ничего не попишешь, придется.

При этих словах Делия Приам обернулась, подошла к нему, взяла его за руку и, заглянув прямо Эллери в глаза, очень просто сказала:

— Спасибо, Эллери. Такое счастье сознавать… что это дело… будет в ваших руках.

И она слегка сжала его ладонь. Он знал, что этот жест был простым проявлением доверия и благодарности с ее стороны. Ведь все происходило на глазах ее же собственного сына… Но он не мог сдержать судороги в горле.

Китс расплющил сигарету в зубах.

Макгоуэн с интересом наблюдал за этой сценой.

Тогда Лаурел очень ровным голосом сказала:

— Ну вот, все так славно устроилось, — и вышла вон.

ГЛАВА VI

Ночь выдалась прохладная, и Лаурел торопливо пробиралась по тропинке, а луч света от электрического карманного фонарика плясал впереди нее. Длинное замшевое пальто плохо защищало совершенно голые ноги, и они постепенно покрывались гусиной кожей от холода и сырости.

Когда она добралась до толстого дуба, то направила луч фонарика прямо в зеленый потолок у себя над головой.

— Мак! Ты не спишь?

В луче света появилось лицо Макгоуэна.

— Лаурел?! — не веря своим глазам, воскликнул он.

— Ну не Мэри же Поппинс…

— Ты что, с ума сошла — шляться ночью по лесу, одна-одинешенька? — веревочная лестница упала к ее ногам. — Тебе что, не терпится стать героиней завтрашнего репортажа в сводке уголовных происшествий? «Изнасилование и убийство»?

— А подозрение, конечно же, сразу падет на тебя, — буркнула Лаурел, взбираясь по лестнице. Луч ее фонарика метался по веткам.

— Подожди секунду, я включу прожектор…

Мак исчез. Через минуту ослепительный свет залил поляну и дерево на ней. Мак появился вновь, криво усмехаясь:

— Вот я и переживаю, чтобы не попасть на скамью подсудимых. Ну и потеха была бы! Заходи. — Его сильные руки подняли ее наверх.

— Выключи прожектор, Мак. Я предпочитаю более интимную обстановку.

— Сию минуточку! — он опять исчез и тут же вернулся. Она позволила ему взять себя на руки, внести в хижину и опустить на раскладушку, уже приготовленную для сна. Мак сказал:

— Подожди, я сейчас выключу радио. — Он выпрямился в полный рост, едва не задевая головой потолок, и добавил:

— И остальной свет тоже.

— Оставь свет.

— Хорошо, хорошо… Малыш, а тебе не холодно?

— Единственное, что ты не предусмотрел, так это ночные похолодания в Калифорнии.

— А вот и нет. Я уже провел собственное отопление! Пододвинься-ка.

— Садись, Мак.

— То есть?

— На пол садись. Мне нужно поговорить с тобой.

— Лаур, мне как-то больше по душе был бы разговор на языке взглядов, жестов и прикосновений…

— Брось, Мак. Надо кое-что выяснить. Это серьезно. — Лаурел заложила руки за голову и улыбнулась. Мак начал слегка нервничать. Потом расположился у нее в ногах и поместил голову к ней на колени. Лаурел приподняла его голову, закрыла ноги полами пальто и только после этого опустила его голову обратно.

— Что ж, выясняй, — покорно вздохнул он.

— Мак, — сказала Лаурел. — Зачем тебе понадобилось нанимать Эллери Куина?

На секунду Гроув прямо-таки остолбенел. Затем резко дернулся к полке, схватил сигареты, зажег одну и уселся на прежнее место.

— Ты что, издеваешься надо мной? К чему этот дурацкий вопрос? Ты полагаешь, что самое время задавать его молодому здоровому мужчине с горячей кровью ночью, в полночь, наедине, в лесу?!

— Не важно. Отвечай.

— Да какого черта я буду отвечать?.. Ну — ты нанимала его, Делия тоже, все так делают. Почему бы и мне не попробовать, а? Давай поговорим о чем-нибудь другом, ладно? Если уж ты предпочитаешь разговаривать, а не…

— Прости, Мак. Но сегодня меня интересует исключительно этот вопрос.

Гроув скрестил огромные ноги и стал задумчиво изучать свои пятки сквозь густые клубы дыма.

— Лаурел, скажи, как давно мы знаем друг друга?

— С детства, — удивилась она его вопросу.

— Выросли вместе, не так ли?

— Ну да…

— И я хоть раз сделал что-нибудь… такое. Недозволенное?

— Нет, — мягко рассмеялась Лаурел. — Но совсем не потому, что не пытался сделать…

— Слушай, ты, маленькая недотрога! Мне ничего не стоило бы — захоти я только! — слышишь, ничего не стоило бы справиться с тобой одной левой! Неужели ты не понимаешь, что я по уши влюблен в тебя еще с того времени, когда я только узнал, откуда берутся дети?!

— Ну-у, Мак, — смутилась Лаурел, — ты же никогда не говорил мне об этом. Ну, так прямо, я имею в виду…

— А теперь вот говорю, — почти прорычал Макгоуэн. — И теперь я хочу узнать твое мнение на этот счет!

— Повтори, пожалуйста, свое. Еще раз.

— Люблю! Я люблю тебя.

— Ты говоришь это таким суровым тоном…

Она внезапно обнаружила себя уже лежащей на полу, в его объятиях.

— Да черт побери, я же люблю тебя! — задыхаясь, шептал он. Она упрямо уставилась ему прямо в глаза:

— Мак!!!

— Я люблю тебя!

— Мак, пусти! — Она вырвалась из его рук и вскочила на ноги. — Так вот почему ты нанял его, а? Потому что ты любишь меня? Или еще почему? Отвечай! Я хочу знать.

— И это все, что ты можешь сказать в ответ бедному парню, только что признавшемуся тебе в любви?!

— Отвечай — почему?

Мак повалился навзничь и задымил сигаретой в потолок, как паровоз. Сквозь пелену дыма он пробурчал в ответ что-то невразумительное. И смолк. Когда дым рассеялся, он лежал на полу молча, вытянувшись во весь рост с закрытыми глазами.

— Ты не ответил мне! — воскликнула Лаурел.

— Лаур, я не в силах… Это… не имеет никакого отношения… Просто моя личная прихоть…

Лаурел снова присела на кровать. Распростертое у ее ног тело было таким большим, таким крепким, таким загорелым, таким мускулистым и молодым… Она торопливо достала из кармана пачку «Данхилла» и закурила сигарету трясущимися руками. Но голос девушки ничем не выдал ее смятения:

— Понимаешь, здесь столько запутанного, загадочного и непонятного. И я уверена, что тебя тоже окружает какая-то тайна…

Он открыл глаза.

— Мак! Лежи где лежишь! Я же не последняя дура. Я вижу, что за всеми твоими бреднями о конце света и жизни на деревьях что-то кроется. Что-то помимо водородной бомбы. Может, ты просто страшный лентяй? А может, ты просто жаждешь поразить воображение смазливых девчонок, ошивающихся в твоей киностудии? Всех этих вертихвосток, которых хлебом не корми, только дай что-нибудь попикантнее… Простой номер в гостинице их уже не устраивает, подавай им свидания на деревьях! — Она слегка покраснела, но голос ее не дрогнул. — Ладно, оставим это. Теперь что касается признаний в любви…