Дело длинноногих манекенщиц (Сборник) - Гарднер Эрл Стенли. Страница 14

– Чепуха, моя дорогая, – сказал я беспечно, чувствуя острые, как стилеты, ледяные пальцы, исполняющие на моем позвоночнике траурный марш Шопена, и вдруг затосковал по почтенной музыке шарманки перед «Рембрандтом». Вероятно, я был так же доволен, держа Белинду за руку, как и она тем, что может держаться за мою. – Не становись жертвой этих твоих галльских видений.

– Никакие это не видения, – хмуро парировала она, но тут же задрожала снова. – Мы правда должны были прийти в это ужасное место?

Теперь дрожь ее стала сильной и непрерывной. Правда, было холодно, но не до такой же степени!

– Ты помнишь, как мы сюда попали? – Она кивнула. – Возвращайся в отель, а я позже приду к вам.

– В отель? – она все еще не пришла в себя.

– Со мной ничего не случится. А теперь иди…

Она вырвала руку и, не давая мне опомниться, вцепилась в лацканы моего плаща, у взгляда ее была одна цель: испепелить меня на месте. Если она и дрожала теперь, то от гнева. Я и представить себе не мог, что такая красивая девушка может выглядеть столь взбешенной. Пальцы ее, впившиеся в мой плащ, побелели. Она даже пыталась меня трясти.

– Никогда больше не говорите мне такого! – Губы ее дрожали, но слова звучали с отчетливой яростью.

Это был короткий, но решительный конфликт между моим врожденным чувством дисциплины и желанием обнять ее. Дисциплина победила, но до проигрыша недоставало немного. Я покорно согласился:

– Никогда больше не скажу тебе ничего такого.

– Тогда все в порядке, – она отпустила мои жалобно затопорщившиеся лацканы и снова взяла за руку. – Пошли. Гордость никогда бы не позволила мне сказать, что она потянула меня за собой, но со стороны, вероятно, было очень похоже на то. Пройдя шагов пятьдесят, я остановился. – Мы на месте.

Белинда вполголоса прочитала табличку «Моргенштерн и Муггенталер». Я поднялся по ступенькам и взялся за замок.

– Наблюдай за улицей.

– А потом что делать?

– Охраняй мою спину.

Даже мальчишка, снабженный гнутою шпилькой для волос, не счел бы этот замок препятствием. Мы вошли, и я закрыл дверь. Фонарик мой был невелик, но мощен, однако немногое мог показать нам на первом этаже: помещение, чуть ли не до потолка заваленное пустыми деревянными ящиками, бумагой, связками соломы и упаковочными приспособлениями. Посылочный пункт, только и всего, По узкой, крутой деревянной лестнице мы поднялись этажом выше. На полпути я оглянулся и заметил, что Белинда тоже беспокойно оглядывается, а луч ее фонаря скачет из стороны в сторону.

Следующий этаж был целиком отведен под несметное количество голландской оловянной посуды, миниатюрных ветряных мельниц, собачек, трубок и прочих товаров, связанных исключительно с торговлей сувенирами для туристов. На полках вдоль стен и на параллельных стеллажах посреди зала помещались десятки тысяч этих предметов, и, хотя, конечно, осмотреть их все я не мог, они мне показались совершенно безобидными. Зато совсем не таким безобидным показалось мне помещение, примерно пятнадцать на двадцать футов, которое прилегало к одному из углов зала, а точнее говоря – двери, которые в это помещение вели, хотя и не пожелали в этот вечер нас туда впустить. Я подозвал Белинду и осветил эти двери фонариком. Она глянула на двери, потом на меня, и в отблеске света можно было заметить изумление на ее лице.

– Замок с часовым механизмом, – сказала она. – Кому нужен замок с часовым механизмом на обычных дверях конторы?

– Это не обычные двери, – поправил я. – Они сработаны из стали. И готов держать пари, что эти обычные деревянные стены обшиты изнутри сталью, а самое обычное старое окно, выходящее на улицу, забрано густой решеткой, вправленной в бетон. В ювелирном магазине – да, это бы можно понять. Но здесь? Ведь скрывать-то нечего…

– Похоже, мы напали на то, что искали.

– А ты когда-нибудь во мне сомневалась?

– Нет, господин майор, – это прозвучало скромно и кротко. – А куда мы, собственно, попали?

– Неужели не ясно? – удивился я. – В оптовый склад сувениров. Фабрики, или кустари, или кто там еще, присылают сюда свою продукцию для реализации, а этот склад снабжает магазины по требованию. Просто, не правда ли? Безопасно и невинно, а?..

– Но не очень гигиенично.

– С чего ты взяла?

– Тут ужасный запах.

– Да, запах гашиша, я бы сказал, на любителя.

– Гашиша?

– Ох, уж эта мне твоя тепличная жизнь!.. Пошли.

На третий этаж я поднялся первым и подождал Белинду.

– Ты по-прежнему охраняешь спину своего шефа?

– Я по-прежнему охраняю спину моего шефа, – как эхо, машинально откликнулась она.

Как и следовало ожидать, возбуждение ее через несколько минут исчезло без следа. Ничего удивительного. В этом старом доме было что-то необъяснимо мрачное и зловещее. Одуряющий запах гашиша был теперь еще сильнее, однако трудно представить, что могло быть с ним связано. Три стены помещения вместе с поперечными стеллажами хозяева целиком отвели под часы с маятниками, которые, к счастью, не ходили. Были они самых разных видов, форм и размеров, от дешевых, ярко раскрашенных моделей на продажу туристам и до очень больших, прекрасно сделанных и великолепно украшенных металлических часов, видимо, весьма старых и дорогих, либо их современных имитаций, которые вряд ли были намного дешевле. Четвертая стена помещения оказалась, откровенно говоря, большим сюрпризом. На полках плотно, ряд за рядом, расположились Библии. Мысль о том, зачем нужны Библии в магазине для туристов, мелькнула и погасла: слишком уж тут много было непонятных мне вещей.

Я взял в руки один из томов, осмотрел его, потом открыл и на титульном листе обнаружил отпечатанную надпись: «В дар от Первой Реформатской Церкви Американского общества протестантов».

– У нас в номере точно такая, – сказала Белинда.

– Не удивлюсь, если они обнаружатся в номерах большинства отелей этого города. Вопрос только в том, для чего они тут? Почему не в магазине издателя или книготорговца, как следовало бы ожидать? Странно, а?

Она поежилась:

– Здесь все странно…

Я похлопал ее по плечу.

– Тебя просто знобит, и больше ничего. Следствие моды на мини-юбочки. Ну, теперь следующий этаж…

Следующий этаж был целиком предназначен для самой удивительной коллекции кукол, какую только можно себе представить. Счет их шел на тысячи. Размеры колебались от крошечных миниатюрок и до экземпляров еще больших, чем кукла Труди. Все без изъятия были поразительно натуральны и все прекрасно одеты в традиционные костюмы. Большие куклы либо стояли самостоятельно, либо удерживались металлическими подпорками, маленькие болтались на шнурках, свисавших с прутьев под потолком. Луч моего фонаря остановился, наконец, на группе кукол, одетых в одинаковые костюмы.

Белинда вцепилась в мою руку и сжала ее.

– Это так… так жутко. Они такие живые, словно смотрят и слушают, – она не отрывала глаз от кукол, освещенных моим фонарем. – Правда ведь, в них есть что-то странное?..

– Нет смысла шептать. Возможно, они и смотрят на тебя, но уверяю – не слышат. И нет в них ничего особенного, разве что происходят они с острова Хейлер на Зейдер-Зее. Экономка ван Гельдера, старая ведьма, где-то потерявшая свою метлу, одевается именно так.

– Как они?

– Это нелегко себе представить, – признал я. – А у Труди есть большая кукла, одетая точно так же.

– Труди – это больная девушка?

– Да.

– И все равно в этом месте есть что-то очень неприятное. – Она отпустила мою руку. Несколько секунд спустя я услышал ее шумный вдох и обернулся. Она стояла спиной ко мне футах в четырех и вдруг попятилась медленно и бесшумно, с вытянутой назад рукой, вглядываясь во что-то, выхваченное светом ее фонаря. Потом послышался сдавленный шепот:

– Там кто-то есть… Кто-то смотрит…

Проследив за ее взглядом, я ничего не увидел, правда, фонарь, по сравнению с моим, был не особенно силен. Она почувствовала мою руку за своей и обернулась.

– Там действительно кто-то есть, – все тем же сдавленным шепотом повторила она. – Я видела… Видела их…