Свидание в морге (Сборник) - Маклин Алистер. Страница 55

— Очень хорошо... У нас еще есть время. По крайней мере, пять-шесть часов.

—- В таком случае я поднимаю якорь.

Тремя минутами позже мы уже двинулись в путь, а еще через три минуты мы уже были посреди «Глотки мертвеца» и плыли на северо-восток вместе с приливом. Я спустился в салон, где шторы были по-прежнему тщательно задернуты, хотя в этом и не было уже никакой необходимости: туман и не думал рассеиваться. Я разделся и занялся промыванием весьма скверной на вид раны, которая тянулась от нижнего ребра до плеча. До меня дошел звук включения автоматического управления, и через минуту на пороге показался Хатчинсон. Густая растительность на лице Тима не позволяла мне по его выражению понять, что он думает о моей ране. Но молчал он достаточно выразительно.

— Что случилось, Калверт? — наконец спросил он меня.

— Квинн. Я наткнулся на него в сейфе судна.

Он молча помог мне наложить повязку. Только когда с этим было покончено, он сказал:

— Квинн мертв.

И это не было вопросом.

— Он перерезал свой воздуховод,— объяснил я и рассказал Хатчинсону обо всем, что произошло внизу.

Мы не сказали друг другу и десяти слов до самого Крэйджмора. Он не поверил мне. И никогда не поверит.

Дядюшка Артур тоже не поверил мне, и я знал, что он не поверит мне даже на смертном ложе. Но его реакция была совершенно иной: он был в восторге. Он действительно был совершенно беспощаден в таких делах. Но самое любопытное заключалось в том, что, как мне показалось, пятьдесят процентов заслуги в проведении этой якобы экзекуции он приписал себе.

— Всего двадцать четыре часа назад,— сказал дядюшка, попивая чаек,— я попросил Калверта найти этого индивидуума и уничтожить его любыми средствами. Должен признать, что способ был выбран исключительно элегантный — перерезанная трубка воздуховода... Чисто и четко, мой мальчик. Поздравляю!

Шарлотта Скаурас мне поверила. Почему? Не знаю, но она поверила мне. Она сняла бинты, промыла мне рану и наложила очень профессиональную повязку. Я вынес все, не моргнув глазом и не скрежеща зубами, чтобы не рушить ее веру в крепость и стойкость тайных агентов. Поэтому, вместо того чтобы кричать, я рассказал ей все, что со мной приключилось, а потом поблагодарил ее за заботу и доверие. В ответ она улыбнулась мне.

Шесть часов спустя, за двадцать минут до назначенного отплытия «Файркрэста», она уже мне не улыбалась. Она смотрела на меня так, как обычно смотрят женщины, когда они полны решимости чего-то добиться, но при этом знают, что ничего у них не выйдет.

— Я очень сожалею, Шарлотта,— сказал я,— но все это не имеет смысла. Вы не можете идти туда с нами. Об этом не может быть и речи.

На ней были свитер и черные брюки, специально надетые для ночной эскапады.

— Мы отправляемся не на пикник,— объяснял я.— Вы сами утром говорили, что там не обойдется без стрельбы. Я категорически не желаю, чтобы вас убили.

— Я останусь внизу, Филипп. Я носа не высуну на палубу. Я вас умоляю разрешить мне сопровождать вас!

— Речи нет.

— Но вы же говорили, что сделаете для меня все на свете!

— Чтобы вам помочь — да. Чтобы вас убили — нет, Я не могу допустить, чтобы с вами что-нибудь случилось, Шарлотта.

— Правда? Я так много для вас значу?

Я улыбнулся и кивнул головой.

— Это так важно для вас, Филипп?

Я снова кивнул головой. Она долго смотрела на меня, и в ее глазах я читал вопрос, а ее губы дрожали от непроизнесенных слов. Потом она сделала шаг ко мне, обняла меня за шею и попробовала задушить. По крайней мере, так это понял я своей совершенно разрегулированной от частых встреч с Квинном башкой. На самом деле она прижалась ко мне, как прижимаются к дорогому существу, прощаясь навсегда. Может, она была медиумом, ясновидящей, может, ее глазам явился бедный неподвижный Калверт, плавающий хребтом вверх в темных водах ангара на Дюб Сджэйре? Что ж, я тоже мог легко представить себе эту картинку. Я понемногу начинал задыхаться в ее объятиях и уже собирался отреагировать так, как надлежит реагировать в таких обстоятельствах, но она неожиданно оторвалась от меня, вытолкнула из каюты и закрыла дверь на ключ.

— Наши друзья уже дома,— сказал Тим Хатчинсон.

Мы обошли Дюб Сджэйр g южной стороны и держали курс вдоль южного берега Лох Хаурона. Моторы мы выключили задолго до приближения к маленькой гавани и теперь, пользуясь приливом, достаточно быстро дрейфовали на северо-восток.

— Вы были правы, Калверт,— снова отозвался Тим,—Они собираются удрать, как только взойдет луна,

— Калверт почти всегда бывает прав,— заявил дядюшка Артур, давая таким образом понять, что это он так воспитал Меня.— А что теперь, мой мальчик?

Туман был уже не такой плотный, и видимость увеличилась до ста метров, так что можно было видеть полосу света в форме буквы Т, образованную плохо прилегающими друг к другу створками ангарных ворот.

— Мы уже на месте,— сказал я.— Ширина «Файркрэста» — четыре с половиной метра, ворот — шесть метров. Никаких навигационных знаков на воротах нет. Зато есть прибой скоростью в четыре узла. Мистер Хатчинсон, вы уверены, что мы сумеем ворваться в ангар на скорости, достаточной, чтобы разбить ворота, но недостаточной для того, чтобы разбиться самим о скалы в глубине ангара?

— Есть только один способ проверить это,— ответил Тим и нажал на стартер.

Разогретый мотор включился мгновенно. Шума его почти не было слышно, так как выхлоп уходил под воду. Не ускоряя хода, Тим повернул на юг, потом какое-то время шел на запад, повернул на север и, сунув в рот сигару, дал полный газ. Спичка, поднесенная им к сигаре, осветила спокойное, сосредоточенное лицо...

С минуту ничего не было видно, Хатчинсон слегка свернул на северо-запад, и мы увидели свет в форме буквы Т. Он стремительно приближался к нам. Я взял в левую руку автомат, открыл левую дверь рубки и замер в ожидании, упираясь одной ногой в палубу, другой-— в пол рубки. Дядюшка Артур должен был занять такую же позицию с правой стороны. С напряженными мышцами, слегка согнув колени, мы ждали удара —полная остановка «Файркрэста» должна была произойти более чем резко.

На расстоянии сорока метров от ворот Хатчинсон несколько сбавил скорость и слегка свернул с курса. Буква Т несколько сместилась вправо и оказалась прямо перед нами. Пройдя -метров двадцать, Хатчинсон дал «полный вперед», и «Файркрэст» рванулся к тому месту, где должен был находиться невидимый для нас волнорез. На мгновение мне показалось, что мы взяли, слишком влево и вот-вот разобьемся об этот волнорез, но Хатчинсон внезапно рванул штурвал вправо, и мы скользнули ко входу в гавань, даже не оцарапав драгоценное судно дядюшки Артура. В тот же момент Хатчинсон выключил мотор, а я подумал, что, даже посвятив тренировкам всю оставшуюся жизнь, я не буду способен на такой маневр.

Я предупредил Хатчинсона, что причалы находятся с правой стороны ангара и потому именно там должен находиться катер пиратов. Учитывая это, Хатчинсон направил «Файркрэст» под углом к светящейся щели, а потом резко повернул штурвал влево, чтобы ударить в самую середину ворот. За мгновение до удара он включил двигатель на «полный назад», поскольку наш план вовсе не предусматривал возможность разнести в щепки о заднюю стену ангара сам «Файркрэст».

Наше появление на сцене, если можно так выразиться, оказалось еще более впечатляющим, чем мы предполагали. Мы-то надеялись, что от удара нашего носа лопнет основной засов и ворота откроются посередине. Вместо этого не выдержали петли, и в результате мы вошли внутрь, сопровождаемые страшным грохотом, волоча на себе створки ворот. При этом, естественно, мы порядком потеряли скорость. Передняя мачта, в алюминиевом кожухе которой находилась любимая телескопическая антенна дядюшки Артура, зацепилась за стреху и с отвратительным металлическим скрежетом обломилась прямо над рубкой, в результате чего мы потеряли еще узел. Еще какую-то часть скорости отобрал у нас винт, лопасти которого из всех сил крутились в обратном направлении. И все же у нас хватило скорости, чтобы с грохотом и треском вклиниться между стеной ангара и пиратским катером для подводных работ. И в следующую же секунду нас остановил мощный удар, а ангар заполнили звуки крошащегося дерева. К счастью, их источником оказались висящие у нас на носу ворота, а не корпус «Файркрэста», чего решительно не выдержала бы психика дядюшки Артура. Хатчинсон поставил яхту на небольшую скорость, чтобы удержать ее на месте после удара, и включил мощный прожектор. Не для того чтобы осветить ангар, и без наших стараний хорошо освещенный, а для того чтобы ослепить зрителей. Все это заняло несколько секунд.