Вынужденная мера - Крайтон Майкл. Страница 35
– …у них у всех рано или поздно начинается заражение крови…
– … и он ходил. Ходил, представляете? С содержанием калия…
– … черт, а чего ещё вы ждали от подпевалы Хопкинса?
– … вот он и говорит: курить я бросил, но лучше сдохну, чем откажусь от выпивки…
– … конечно, можно регулировать газы крови, но это не поможет вылечить сосуды…
– … она была славная девчушка. А как одевалась! Наверное, они потратили на её гардероб целое состояние…
– … конечно, он взбесился. А кто бы не взбесился…
– … какая там олигурия. Он пять суток не мочился и все равно выжил…
– … у семидесятичетырехлетнего старика. Мы провели частичное иссечение и спровадили его домой. Все равно она медленно растет…
– … печень провисла до колен, честное слово, и никакой патологии!
– … она грозилась выписаться, если мы не прооперируем, так что, понятное дело…
– … а студенты вечно ропщут, их хлебом не корми…
– … похоже, девчонка просто откусила ему эту деталь…
– … правда? Гарри – с той маленькой сестричкой из седьмой палаты? Белокурая такая?
– … просто не верю. Он публикует столько научных статей, что человеку жизни не хва…
– … метастазы до самого сердца…
– Короче, история такая. Тюрьма в пустыне и двое заключенных. Один – старик с пожизненным сроком, другой – молодой новичок. Парень без умолку болтает о побеге. Проходит несколько месяцев, и он рвет когти. Через неделю охранники водворяют его обратно в камеру, полуживого от голода и жажды, и он рассказывает старику, какие страсти-мордасти пережил на воле. Песок до горизонта, нигде ни одного оазиса, никакой жизни. Старик послушал малость, и говорит: «Да знаю я, знаю. Двенадцать лет назад сам бежать пытался». «Правда? – спрашивает молодой. – Так чего ж ты мне ни разу за все эти месяцы не сказал, что лучше не рыпаться? Почему не предупредил, что это бесполезно?» А старик пожал плечами и отвечает: «Так кто же станет публиковать отрицательные результаты?»
Часам к восьми, когда я уже начал уставать, в комнату вошел Фриц Вернер. Он приветственно махал рукой и что-то весело говорил. Я двинулся к нему, но на полпути меня перехватил Чарли Фрэнк.
Чарли стоял, согнувшись пополам, с физиономией, искаженной гримасой боли, как будто его только что пырнули ножом в живот. Вытаращенные округлившиеся глаза смотрели скорбно и печально. Можно было подумать, что Чарли лицедействует, но это был самый что ни на есть подлинный его облик. От него веяло приближающейся бедой, тяжко нависшей над согбенными плечами, гнувшей его к земле. Я ни разу не видел на лице Чарли улыбку.
– Ну, как он там? – сдавленным полушепотом спросил он.
– Кто?
– Арт Ли.
– Все в порядке.
Я не испытывал ни малейшего желания говорить о Ли с Чарли Фрэнком.
– Его и правда арестовали?
– Да.
– О, боже! – ахнул Чарли.
– В конце концов все утрясется, – сказал я.
– Вы действительно так думаете?
– Да, – ответил я. – Действительно.
– Господи! – Чарли закусил губу. – Могу ли я чем-то помочь?
– Едва ли.
Он все никак не отпускал мой локоть. Я многозначительно посмотрел на Фрица, в надежде, что Чарли заметит мой взгляд и отцепится, но этого не произошло.
– Послушайте, Джон… Тут некоторые говорят, что и вы тоже замешаны.
– Давайте скажем так: я интересуюсь этим делом.
– Я обязан вам сообщить, – Чарли подался ко мне. – По больницам поползли слухи. Люди считают, что вы причастны, и поэтому вас так заботит исход дела.
– Мало ли, что болтают.
– Джон, вы можете нажить себе целый сонм врагов.
Мне подумалось, что эти враги, скорее всего, приятели самого Чарли. Он был детским врачом и пользовался огромным успехом, потому что заботился о своих юных пациентах даже больше, чем их мамаши.
– Почему вы так говорите?
– Потому что у меня предчувствие, – скорбно промолвил Чарли.
– И что вы мне посоветуете?
– Не лезьте в это дело, Джон. Оно слишком мерзкое.
– Спасибо, я запомню ваши слова.
– Очень многие люди убеждены…
– У меня тоже есть убеждения.
– … что с Ли должен разбираться суд.
– Благодарю за совет.
Чарли ещё крепче ухватил меня за локоть.
– Это я вам как друг говорю, Джон.
– Хорошо, Чарли, я запомню.
– Премерзкое дело…
– Ладно, ладно, спаси…
– Эти люди не остановятся ни перед чем.
– Какие люди?
Неожиданно Чарли выпустил мою руку и растерянно передернул плечами.
– Впрочем, вы должны поступать так, как находите нужным, – сказал он и повернулся ко мне согбенной спиной.
Фриц Вернер, по своему обыкновению, отирался возле бара. Он был высок и болезненно худосочен, словно страдал дистрофией. Фриц носил очень короткую прическу, отчего его огромные черные задумчивые глаза казались ещё огромнее, чернее и задумчивее. Повадка его изрядно смахивала на птичью: Фриц ходил вперевалку, а когда кто-то заговаривал с ним, проворно вытягивал шею, как будто был туговат на ухо. Но при этом от него веяло мощью. Может быть, благодаря австрийским корням. Или потому, что он обладал душой истинного художника. Фриц увлекался живописью и рисованием, и его рабочий кабинет был похож на захламленную мастерскую. Но источником средств к существованию ему служила психиатрия, и Фрицу приходилось подолгу внимать речам усталых пожилых матрон, которым на старости лет вдруг начинало казаться, что они сходят с ума.
Он с улыбкой пожал мне руку.
– Будь я проклят, если это не стебелек ядовитого плюща!
– И не говорите. Я уже и сам начинаю так думать.
Фриц оглядел комнату.
– Много лекций успели выслушать?
– Всего одну. От Чарли Фрэнка.
– Да, если вам нужен дурной совет, Чарли всегда готов его подать.
– А вы?
– Ваша супруга сегодня просто очаровательна, – проговорил Фриц. – Голубое ей к лицу.
– Я ей передам.
– Просто прелестна. Как детишки?
– Спасибо, хорошо. Фриц…
– Как работа?
– Послушайте, Фриц, мне нужна помощь.
Он рассмеялся мягким бархатистым смехом.
– Какое там помощь! Вас впору спасать.
– Фриц…
– Вы виделись с людьми. Полагаю, уже со всеми успели поговорить. Что вы думаете о Бабблз?
– О Бабблз?
– Да.
Я нахмурился, потому что сроду не слыхал этого имени.
– Бабблз? Стриптизерка какая-нибудь?
– Нет, соседка по комнате.
– Вы хотите сказать, соседка Карен?
– Разумеется.
– Которая учится в колледже Смита?
– Господи, да нет же! Я о той, которая прошлым летом жила вместе с Карен на Холме. Три девчонки сообща снимали там квартиру. Карен, Бабблз и ещё одна. Эта третья имела какое-то отношение к медицине – была то ли медсестрой, то ли лаборанткой. Та ещё компания.
– А как настоящее имя этой Бабблз? И чем она занимается?
В этот миг кто-то подошел к стойке, чтобы наполнить бокал. Фриц огляделся по сторонам и проговорил тоном истинного мозговеда:
– Судя по вашим словам, случай серьезный. Вот что, направьте-ка его ко мне. Завтра с половины второго до половины третьего. У меня образовалось «окно».
– Хорошо, я все устрою, – ответил я.
– Прекрасно. Приятно было повидаться, Джон.
Нортон Хэммонд стоял, привалившись к стене, и болтал с моей Джудит. Приближаясь к ним, я подумал, что Фриц был прав: она действительно выглядела прекрасно. Мгновение спустя я заметил в руке Хэммонда сигарету и удивился. Насколько мне было известно, Хэммонд не курил.
Но сегодня он медленно попыхивал сигаретой, делая глубокие затяжки. И не пил. Во всяком случае, бокала у него не было.
– Нет, ну вы только посмотрите, – сказал я.
Хэммонд усмехнулся.
– Это мой бунт против общественных устоев.
– Я пыталась втолковать ему, что кто-нибудь непременно учует, – подала голос Джудит.
– Да кто тут что учует? – заспорил Хэммонд.
Возможно, он был прав: дым стоял коромыслом.
– К тому же, вспомните «Фармакологию в терапии» Гилмэна и Гудмэна.