Рысюхин, что ты пил?! (СИ) - "Котус". Страница 52

— Спасибо за помощь, только я, как жена, лучше знаю, что у него упало!

Глава 27

Остаток октября и ноябрь прошли с одной стороны — суетно, с другой — рутинно.

Пескарский решил, что выходы в субботу кого-то, кроме дежурного криминалиста, ему никуда не упали, в первую очередь — оформление связанных с этим делом бумаг. Поэтому организовал мои визиты на вторник и пятницу, оговорив, что если будет что-то действительно совсем-совсем срочное, то выдернет дополнительно. Количество запросов сперва росло лавинообразно, потом, после того, как Пескарский выяснил детали происхождения того самого подсвечника чисто оперативными методами и натыкал в это носом начальников служб и отделов на ближайшем совещании — дурацкие запросы пропали. Да и остальные как-то пошли на спад — не то следователи разгребли завалы давно висевших над ними загадок, не то сами навострились раскрывать дела без избыточных данных. Если в пике доходило до двадцати экспертиз за выезд, из которых две — на сравнительный анализ и ещё три — сложных, то к концу ноября моя нагрузка упала до восьми заявок на вызов.

Случились и две срочные экспертизы, что называется — по горячим следам, по счастью обе попали на то время, когда я и так был на месте. Ну, и Гена подтянулся, заматерел, и всё больше экспертиз стали отдавать ему. Заработок с этих всех дел стал такой, что на эти деньги вполне можно было не только жить в городе, но и семью содержать — вполне неплохое жалование, если по меркам простолюдинов, так и вовсе отличное. Но как-то оно слабо, на мой взгляд, окупало возникающие сложности с учёбой.

Работать приходилось с утра до вечера, так что на репетиции к студентам МХАТ я не успевал — зато частенько успевал перехватить на выходе с изнанки Машеньку. Мы гуляли по городу, сидели в полюбившейся кафешке. Она рассказывала о ходе репетиций, о наладившихся отношениях с подругой. Я передавал своё видение исполнения «моих» песен, пересказывал смешные и забавные байки как из собственного опыта, так и переделанные дедовские, а также истории с работы. Собственно, нам было абсолютно всё равно, о чём разговаривать — главное, быть рядом. Один раз речь зашла о приметах и предрассудках. Вспоминали общее, сравнивали те, которые бытовали в моих родных краях и в Могилёве. Потом перешли на иностранные

— Ой, мы тут Дальний Восток изучали, на культурологии. Корейцы такие смешные! Представь себе — они кошек боятся! Нам рассказывали, что один их принц в иностранном посольстве сознание потерял, когда к нему на колени котёнок запрыгнул[1]!

— Ну, там, насколько я знаю, есть особая причина. Они с японцами воюют уже несколько веков — ну, как «воюют»? Огребают от японцев периодически, поэтому люто их ненавидят и делают у себя всё наоборот. Японцы кошек любят — значит, корейцы должны ненавидеть.

— Ну, возможно, но это не объясняет же примет! Они считают, что кошки на хвостах носят злых духов, поэтому отрубают хвосты кошкам[2]. А про чёрных вообще ужасы рассказывают — дескать, чёрная на своём хвосте может принести до семи бед, а кто убьёт чёрную кошку — с того боги снимут любое проклятие, но кошка при этом тебя не должна увидеть. Жуть какая, да?

«Есть! Есть песня для Мурки твоей! Но сейчас не говори, для конспирации!»

«Хорошая хоть песня?»

«Замечательная! Давно о ней думал, но она намертво привязана к суеверию, которое восходит у нас к христианству, а его у вас нет и не было никогда. Про корейцев забыл совсем!»

Жабицкий, наверное, получил по ушам от ректора и опять затаился, явно задумывая очередную гадость. По слухам, он стал более открыто и часто общаться «с кем-то из кладовщиков». Явно какую-то общую каверзу готовят. С другой стороны — на мне у них свет клином не сошёлся, возможно решили отстать от меня, переключившись на что-то другое. Но бдительность терять всё равно нельзя.

С профессором общался по телефону, как и с роднёй. Один раз решился задать личный вопрос, про лёгкое и целителя.

— Эх, Юра, если бы всё было так просто. Зараза была какая-то особо едкая, буквально разрушала ткань лёгких. Организм начал бороться, как умеет — то есть, заращивать раны. А заращивает он их чем? Правильно, рубцовой тканью, как шрамы на коже. Вот и получилось, что вместо лёгочной ткани, которая перекачивает кислород в лёгкие, стала образовываться ткань шрамов, которая нифига не делает. Ещё и лекарь попался неопытный, просто дал в меня заряд силы жизни — организм её подхватил, и пустил на заживление, то есть — на рубцевание.[3] Сейчас магии жизни просто не за что зацепиться — нет повреждений в теле, с точки зрения организма. Это надо делать операцию — вырезать все шрамы и тут же наращивать нормальные лёгкие под прямым контролем мага жизни и в присутствии мага-целителя, который не даст сдохнуть в процессе. А для этого нужен маг жизни минимум седьмого уровня, они такие все наперечёт и их услуги на годы вперёд расписаны, причём по таким пациентам, где речь идёт о спасении жизни, а не об устранении неудобств.

В конце ноября я, наконец, смог попасть на репетицию студенческого ансамбля, где и представил «личную» песню для Маши. Уже весь ансамбль знал, что мы «гуляем вместе», но никакого негатива в стиле «пришлый отбил нашу девушку» не было. Не то меня считали своим, не то ещё какие-то причины были. В общем, попросил Мурку напомнить собравшимся, а кто не проходи этот курс — рассказать о корейских суевериях. Потом сказал:

— Вот этот Машин рассказ и спровоцировал написание песни. Просто подумал — как, наверное, обидно быть чёрным котом в Корее. Через какое-то время понял, что если отбросить «в Корее» — то получится строчка из песни, ну и так далее. Срифмовать «если в дом войдёт» и «не повезёт» не получилось — во всяком случае так, чтобы было что-то, хоть отдалённо похожее на приемлемый вариант. Пришлось менять на «дорогу перейдёт», и так далее. Песня, по моей задумке, по манере исполнения должна быть лёгкой, джазовой — так что Маша кроме вокала сможет ещё и парочку соло на саксофоне выдать.

Жил да был чёрный кот за углом

И кота ненавидел весь дом[4]…

На словах «Даже с кошкой своей за версту приходилось встречаться коту» Ульяна покосилась на нас с Машей и захихикала в кулачок. Явно знает что-то про нас и про Машиного папу. Но без разрешения от подруги всё равно не расскажет.

Когда песня отзвучала, студенты не стали высказывать своё мнение раньше профессора, а тот, задумавшись, побарабанил пальцами по колену и, наконец, вынес вердикт.

— Надо бы услышать с нормальным инструментальным сопровождением, а не под одну лишь гитару. Но и так вижу — добротная эстрадная вещь, и, да — очень джазовая. И хоть я по-прежнему считаю, что для сольной карьеры вам всем ещё рановато, но… Но, во-первых, это песня, написанная под конкретного исполнителя, а во-вторых, хорошо ложится на весь «кошачий цикл», а это означает, что в-третьих, речь идёт не о сольной карьере, а о выступлениях студенческого ансамбля…

Студенты, услышав в этом «да» и для Маши, и для себя на выступления, в том числе и вне стен академии, воодушевлённо заорали что-то неразборчивое, но очень, очень радостное. Профессор пытался остановить этот гвалт, но в итоге поднял руки ладонями вперёд в знак капитуляции перед стихией. Когда же я пообещал через пару недель принести ещё одну «кошачью» песню, на сей раз — ориентированную на коллективное исполнение, радость стала ещё больше, а зависть к Маше если и была, то исчезла. Я же имел в виду ещё раз перепроверить на «артефакты» и выдать студентам на растерзание песню «Вперёд, коты[5]» из ещё одного мультика, про арабского мальчика и волшебные туфли.

В последнюю неделю ноября я получил на фирме звукозаписи свои десять копий новой пластинки. На первой стороне были два «обновлённых» романса — «Цветы магнолии» и «Звёздная ночь». В обоих автором музыки числился Лебединский, авторы текста — какие-то совершенно незнакомые мне люди. Вторая сторона оказалась «моя» — уже проверенный продажами «Клёнодуб» и «Надежда», про которую слышала уже точно вся губерния и большая часть Великого княжества, а вот её саму — от силы пара сотен человек. Ажиотажный спрос гарантирован, даже независимо от качества песни.