Серебряная луна - Крамер Элли. Страница 27
Харли и Ник переглянулись. Джос с тревогой наблюдал за обоими. Наконец Харли медленно произнес, не сводя глаз с молодого человека:
– Вот что, Джос, полагаю, твой "манлихер" все еще в хорошем состоянии?
– .Ну да…
– Я займу его на пару часов.
– Мистер Уиллингтон, вы думаете…
– Малыш Ник, я думаю сразу о нескольких вещах. Во-первых, Мэри точно была здесь, она выволокла меня из огня, напоила водой и пошла за ней еще раз. В этот момент появились твои, Джос, парни. Стало быть, погибнуть в огне…
– Ой, Господи!
– … ПОГИБНУТЬ В ОГНЕ ОНА НЕ МОГЛА.
Тихонько уйти тоже не могла. Еще не могла улететь и провалиться под землю. Во-вторых, Джос Бримуррти, малыш Ник, предполагает – а у меня нет оснований ему не верить, – что нашу с Биллом хибару подожгли. Не думаю, чтобы это сделали монашки из соседнего монастыря, да даже Стейнша на это вряд ли способна. Стало быть, недобрые, лихие людишки отирались возле моего дома. "Манлихер" против них самое оно.
Ну а в-третьих… В-третьих, я ни за что не пойду говорить Горти, что ее внучка пропала.
Примерно через сорок минут Ник Грейсон провожал глазами высокую широкоплечую фигуру Харли Уиллингтона, уходившего во тьму с "манлихером" Джоса Бримуорти за плечом.
На дождь старый охотник не обращал ни малейшего внимания, а вот Ник чувствовал себя препаршиво. Его знобило, в горле саднило от сажи, а главное – он очень боялся идти к миссис Вейл.
Медленно волоча ноги, он вошел в палисадник Кривого домишки. С тоской посмотрел на приветливый желтый огонек в окне. Именно в этот момент до Ника Грейсона и дошел весь ужас ситуации. В Грин-Вэлли совершено страшное преступление. Похищена Мэри Райан, сожжен дом Харли Уиллингтона. Это с трудом укладывалось в голове, а кроме того, совершенно невозможно было идти в теплый уютный дом, переодеваться в сухое и пить чай, зная, что Мэри в руках бандитов.
Ник, бледный и чумазый, возник в дверях, напоминая призрак, и Дотти немедленно завизжала. Гортензия устало махнула рукой.
– Как хорошо, что есть вещи, которые остаются неизменными. Восход солнца, зима и лето, визг Дотти Хоул по любому поводу… Входи скорее, юный Грейсон. Я спокойна и не впаду в истерику. Так надо понимать, Мэри вы не нашли?
– Н-нет…
– Слава Богу.
– Как? Миссис Вейл…
– Нет, я в себе и в своем уме. Если вы ее не нашли, значит она, по крайней мере, жива. Не погибла в огне, не задохнулась от дыма. Где старый бандит?
– Он ушел. Искать Мэри. Ружье взял.
– Хорошо. Выпей чаю, Ник. Дотти, налей ему шерри, там, в буфете возьми. Снимай ботинки и носки, мальчик. Не смотри на меня с ужасом, воспаление легких никого не украшает, а смерть от переохлаждения никогда не будет героической. Садись к огню, грейся и рассказывай.
Через полчаса в комнате воцарилась тишина, прерываемая только всхлипами Дотти. Гортензия смотрела в огонь, поджав губы. Ник ждал.
Наконец он не выдержал.
– Миссис Вейл! О чем вы сейчас думаете?
– Я-то? Я думаю о том, что будет завтра.
Что я скажу Биллу Уиллингтону. И что он сделает. А еще я думаю, как бы он распорядился на моем месте всей этой информацией. Увы, я всего лишь акушерка. Тут нужен профессионал…
Утро было сверкающим, умытым, свежим и благоухающим, однако лица людей, собравшихся у магазина Бримуорти на Центральной улице, были мрачны и суровы. Ночная трагедия всколыхнула тихую жизнь городка-деревни, а уж исчезновение Мэри Райан и вовсе вселяло ужас.
– Какой ужас творится!
– Нет, я никогда не одобряла старого Уиллингтона, но поджог… Куда мы катимся?
– А я одобрял! Он хороший мужик, между прочим, мы все тут ошиваемся, а он один-одинешенек двинул в лес искать девушку.
– И что вы предлагаете? Всем туда идти?
Надо вызывать полицию!
– И переизбрать к чертовой матери мэра! Все равно он живет в Бриджуотере, вот пусть там и избирается. Нам нужен свой, местный. Тогда и порядок будет!
– Как же, порядок! Попомните мои слова, все началось с того дня, как вернулся чокнутый внучок Уиллингтона. Не удивлюсь, если выяснится, что это его шайка виновата.
– Какая шайка! Помолчали бы, уважаемая.
– Вот именно. Стыдно даже, старая женщина, а вырядились, как попугай…
– Ох…, умираю…, сердце…
– Не стоит. Врачиху нашу похитили, так что повремените с приступом. Умойтесь холодной водичкой, может, полегчает.
– Ax ты…
– Да ты сама…
Билл сошел с автобуса, жадно втянул ноздрями свежий воздух. Вскинул на плечо большую спортивную сумку. Нахмурился.
Ветерок донес до него запах гари.
Он торопливо зашагал по тропинке, ведущей под гору. Нога совершенно не давала о себе знать, он шел легким и пружинистым шагом.
Билл думал о Мэри. О том, как сейчас разбудит ее, обнимет и расцелует, теплую со сна, а потом она быстро оденется, и они вместе пойдут к деду. Гортензию, разумеется, тоже возьмут с собой. Сядут за крепкий деревянный стол, дед разольет по серебряным стаканчикам рубиновый "декокт"…, или розовый. Или изумрудно-зеленый. Или синий, как небо…
Ник Грейсон ждал его на околице Грин-Вэлли. Сидел прямо на влажной траве с несчастным видом. Синий костюмчик навсегда перестал быть синим. Белокурые волосы всклокочены, на бледном лице плохо отмытые следы сажи и грязи… Билл почувствовал, как по спине поползли омерзительные, холодные как лед мурашки страха. Необъяснимого – и потому еще более леденящего.
– Грейсон? Ник Грейсон, это ты? Что с тобой приключилось?
– Здравствуй, Билл. Только не торопи меня, ладно. Гортензия…, то есть, миссис Вейл сказала, что я должен тебя караулить и все рассказать. Мне очень нелегко, но я постараюсь.
Билл выслушал Ника Грейсона с каменным лицом. Только в середине рассказа, когда речь пошла о том, как Мэри тащила из огня Харли, закурил, и Ник заметил, что сильные пальцы слегка дрожат.
Он дослушал до конца, а потом начал задавать вопросы. Ник был ошеломлен. Его никогда в жизни никто ТАК ни о чем не расспрашивал. Это были точные, краткие вопросы по существу, вопросы о самом важном, причем не задай их Билл Уиллингтон, Ник в жизни бы не догадался об их важности. Эти вопросы напоминали уколы шпагой. Когда Билл умолк, Ник почувствовал себя совершенно вымотанным. Это было не слишком приятно, но странным образом успокаивало. Билл Уиллингтон вселял надежду. Более того, уверенность в том, что все будет хорошо.
– Ник… Мне будут нужны молодые мужчины, добровольцы. Желательно наши с тобой ровесники. Сможешь собрать их через полчаса?
– Думаю, они уже все собрались на Центральной площади перед магазином. Сегодня мало кто спал спокойно.
– Хорошо. Я зайду к Гортензии на секунду и приду. Попроси людей не расходиться, лады?
– Ла…, ды.
Билл кивнул и ушел. Ник смотрел ему вслед с изумлением и уважением. Они родились в один год, но сейчас Билл Уиллингтон явно был старше.
Затихшая было свара перед магазином обрела новые силы, когда перед жителями Грин-Вэлли объявился Ник Грейсон и сообщил, что Билл Уиллингтон просит никого не расходиться. Из общего изумленно-настороженного гула взмыл фальцетом вопль миссис Стейн:
– Дожили! Бандит приказывает нам не расходиться! Вот вам кровушка Уиллингтонов!
Чертово семя. Нет, надо вызывать полицию! Вы ослепли и оглохли, люди, но я, заглянувшая за грань этого мира и познавшая тайны…
– Вы бы лучше там и оставались, уважаемая…
– Нет, одно она правильно говорит, надо вызывать полицию!
– Отправьте кого-нибудь в Бриджуотер на машине!
– Полиция!
– Полицию!
– Обязательно известить полицию!
– И войска.
– Чего?
– Кавалерию и артиллерию. Что вы городите чушь? У нас не было и нет никакой полиции.
Кому мы нужны? Вы еще скажите, начальника полиции графства сюда…
– ДОБРОЕ УТРО!
Ник обернулся на знакомый голос – и обратился в соляной столп. Впрочем, не одинокий. Большинство жителей Грин-Вэлли тоже окаменело.
Посреди Центральной улицы стоял высокий широкоплечий офицер. Полицейская форма сидела на нем, как влитая, кокарда на фуражке сияла. А еще сияли орденские планки на груди.