"Фантастика 2023-192". Компиляция. Книги 1-27 (СИ) - Васильев Николай Федорович. Страница 67

Прошло еще несколько дней (Паола совсем сдружилась с Алексом), как вдруг настал день Пасхи роз, в связи с которой почти все население поселка отправилось в соседний городок, Бозу, - естественно, на лодках с парусом. Паола взяла с собой Розину и настояла, чтобы поехал Алекс. "Там нахальные парни, - напомнила она Гвидо. - При виде Алекса они будут поскромнее". Старая Мария осталась дома вместе с шустриком Джованни.

Отправились ранним утром, чтобы успеть к обеденной мессе, и караван лодок из Анчио растянулся на целый километр. Через несколько часов вошли в устье реки Темо и, поднявшись по ней километров на 5, завидели город, вытянувшийся по обоим берегам реки. В центре города реку пересекал каменный мост, выходящий как раз к собору. У моста и приткнули лодки анчийцы. Городок состоял из разноцветных, но однотипных каменных домиков высотой в 3-4 этажа, накрытых уплощенными крышами из красной черепицы. "Немецкие городки повеселее будут - констатировал привередливый Сашка. - А собор вообще низенький и простенький - как туда такая прорва людей войдет?"

По улицам к собору, действительно, шли непрерывные вереницы принаряженных горожан, а также окрестных селян. Присоединились к ним и анчийцы, которых теперь показалось совсем немного. Однако собор города Боза имел секрет: невеликий снаружи, он оказался внутри довольно просторным, вместив всех своих прихожан. Сесть анчийцам на скамьи, конечно, не удалось, но места стоячие им достались не у самого выхода. Гвидо встал рядом с Паолой, которая была одета в праздничный сардинский наряд: темная юбка в сборку до пят, белая рубашка с длинными рукавами, красный вязаный жилетик символических размеров, белый платок на голове, а на ногах - деревянные башмачки. Наряд вполне стандартный, но выглядела она как пава, так что многие мужчины и парни на нее поглядывали. Сашка встал сзади хозяев, а Розину (наряд которой копировал одежду матери) поставили впереди Паолы. Она тотчас стала вертеться, пытаясь разглядеть, что делается у алтаря, и Сашка проявил инициативу: взял ее на руки. Девочка, получившая великолепный обзор да еще мягкое место, совершенно успокоилась и прикорнула к груди добросердечного великана. От Паолы Сашка тоже удостоился благодарного взгляда, а от Гвидо опять мрачного.

О мессе распространяться вряд ли стоит: попы лицедействуют везде одинаково. Единственной неожиданностью для Сашки оказалось осыпанье прихожан из-под купола лепестками роз. Наконец, отзвучали последние торжественные речи и завывания, и ревностные католики потянулись к выходу, кропя себя и своих близких святой водой из стоящей перед выходом чаши. Вдруг руки Сашки коснулись мокрые пальцы - то Паола явила ему свою приязнь. Он растерялся и, вместо ответного кропления, ей поклонился. Она улыбнулась и тоже чуть склонила голову.

После мессы анчийцы дружно поспешили в давно облюбованную тратторию: выпить вина и смачно пообедать. Гвидо вдруг оставил общество Паолы и подсел к компании, состоявшей из одних рыбаков. Паола же скорешилась с деревенскими товарками, но Алекса не забыла, потянув за собой. Сашка покосился на анчийских мужичков, с которыми ему уже доводилось перемолвливаться, но никто места за своим столом ему не предложил. "Горите вы синим пламенем! - обозлился Сашка. - Придется идти к бабам, по местным понятиям позориться".

В женской компании он, как мы знаем, никогда не терялся: в этот раз ему не хватало слов, но он успешно компенсировал их жестами, ужимками и смехом. Бабенки стали все чаще шутить именно с ним, а потом потрагивать, поглаживать, ухватывать - так что Паола начала всерьез сердиться на его излишнюю веселость. (Когда пришла пора расчета с хозяевами, Сашка осознал, что денег-то у него нет, но Паола за него заплатила).

Вдруг компания, где сидел Гвидо, начала дружно петь какую-то протяжную песню ("в грузинском стиле" - оценил Сашка). Песня была, видимо, любимой, так как у некоторых певцов из глаз показались слезы. Женщины слушали молча и бесстрастно. Закончив одну песню, мужички запели вторую, столь же заунывную. Потом третью.... Хозяин шепнул что-то своему пареньку, тот исчез, но вскоре появился в зале вместе с высоким усачем, в руках которого была гитара! Подождав, когда рыбаки закончат песню, он сделал беглый перебор и запел высоким голосом:

- Il sola splende sopra il mare di sardegna (Солнце сияет над морем сардинским)

E la mia anima vola verso te (А моя душа летит к тебе)....

Женщины при первых звуках песни оживились и тоже дружно стали подпевать; мужички же посмурнели ("Ну, бляха муха, матриархат попер на патриархат! Что-то будет?" - улыбнулся в душе Сашка). А усач пел, нанизывая одну высокую ноту на другую и проливая, видимо, бальзам на души угнетенных женщин. Закончив одну песню, он сразу запел "О sole mio", которую женщины тоже с удовольствием подпевали. Потом пришел черед третьей, столь же сладкой.... "А не похулиганить ли мне? - загорелась вдруг душа у Сашки. - Сбацать про калмыка, Челентано? В школе на выпускном мы с пацанами ее лихо исполнили! И слова я еще вполне помню.... Тем более, что они в ней нейтральные и подойдут даже для этого времени. Попробую - если усач даст гитару".

Улучив момент, он подошел к певцу и на примитивном итальяно попросил дать сыграть одну песню. "Уно, понимаешь? Уно!". Тот посмотрел на него с сомнением, помялся, но все же дал. Сашка прошелся по струнам ("Слава богу, перестраивать не надо!") и ударил по ним всеми пальцами, порождая неведомый здесь пока бодрый ритм. Закончив играть квадрат, он запел, глядя прямо на Паолу:

- Mi sembra la figlia (Ты будто бы доча)

Di un capo cosaco (Казаков атамана)

Con quegli stivali (В таких сапогах)

E quell nero Colbacco (И в черной ушанке)

Ай-яй-яй, ая-яй-яй-яй, ая-я-яй!

Chi un que ti guarda (Тебя кто рассмотрит)

Rimane di stucco (Как стукнутый будет)

Ed ogni ragazzo (И каждый подросток)

Si sente un calmucco (Калмыком себя видит)

Ай-яй-яй, ая-яй-яй-яй, ая-я-яй!

Tutta la gente si gira, si gira (Люди к тебе повернутся, вернутся)

Quando ti vede passаr, passаr (Когда ты меж ними идешь, идешь)

Non sente piu che ce freddo, сe freddo (Не чувствуют холода, холода)

E resta ferma a guardar (И замирают, глядя на тебя)

Sei alta sei bruna (Ты высока, ты брюнетка)

Sei propio uno spacco (Ты просто взрыв)

Сon quegli stivali (В этих сапогах)

E quell nero colbacco! (И в этой черной шапке!)

Ай-яй-яй, ая-яй-яй-яй, ая-я-яй

И вновь заиграл залихватский проигрыш, сначала притопывая ногами, а потом изобразив натуральную пляску с криками и свистом, под которую все в таверне стали ему хлопать.

Закончив номер, он подал с поклоном гитару хозяину, но женщины вдруг запротестовали и стали просить исполнить что-нибудь еще. Сашка посмотрел вопросительно на певца и тот нехотя кивнул. Тогда он запел вторую песню из репертуара Челентано, "Соно Итальяно", которую обычно исполнял в паре с "Калмыцкой": - Лашате ми кантаре, кон ла гитарра н,мано.... Запел и пожалел, вспомнив, что там полно понятий, в этом веке не существующих. Может, спишут на его плохое произношение и акцент? Слушали ее тоже хорошо (а где, когда слушали плохо?), тем более что раздумчивая ткань песни хорошо ложилась на меланхоличный нрав местных жителей. Потом долго хлопали и просили новых песен, но тут Сашка уперся твердо, отдал инструмент и уселся рядом с Паолой. Она посмотрела на него вдохновенными, блестящими глазами и тайком пожала запястье.

Вернулись жители Анчио в свой поселок уже в густых сумерках. От ужина Сашка отказался и пошел спать. Некоторое время ворочался, мечтая о Паоле, но потом уверил себя, что она ему вновь приснится и, как по приказу, заснул. Через некоторое время вожделенная женщина скользнула в его объятья.

- Паола.... - нежно произнес Сашка. - Ты появилась, как я просил. Жаль, что только во сне....

- Perche durante il sonno? - произнес рядом еще более нежный женский голос. - Io dal vivo, tocca a me (Почему во сне? Я живая, потрогай меня).