Прибытие (СИ) - "Леха". Страница 12

— Да ладно тебе наговаривать, рабство запрещено, — неуверенно ответил Митяй. — Но так-то да, он тебя гоняет будь здоров, — и он повернул голову в сторону сосредоточенного деда, который что-то говорил в этот момент Сергею.

— Ой, не могу, личный слуга красноармейца Белова, — фон Вюрт заржал и так задергался, что перевернул свой котелок. — Такого анекдота я вообще никогда не слышал.

— Заткнись, — посоветовал я ему, придавая котелку нормальное положение. — Ты чем так усиленно шевелил, что перевернулся, ушами что ли?

— Бровями, — рявкнул Вюрт. — А ты вообще помалкивай, холоп, рабам слово не давали…

— По-моему, без одного глаза тебе будет в самый раз, — угрожающе протянул я, вытаскивая нож из ножен.

— У тебя совсем нет чувства юмора, — заверещал Вюрт. — Убери от моего глаза свой грязный ножичек!

— О чём он говорит? — настороженно спросил Митяй, который до сих пор не привык к виду говорящей головы.

— Говорит, что у относительно небогатого охотника не может быть личного слуги, — очень вольно перевёл я речь Вюрта. — И, вообще, я тебе переводчиком не нанимался. Сам учи немецкий. У вас тут немцев полно, есть, где учителя поискать или учительницу.

— Да я же говорю, старики только по-немецки говорят, да и то, с нами стараются по-нашенски, — ответил Митяй.

— Надо же, так сильно ненавидеть русских, чтобы в итоге остаться жить в Российской империи, на условиях Российского императора и даже от своего языка отказаться, — я проговорил это по-немецки и насмешливо посмотрел на бешено вращающего глазами Вюрта. — Отличный результат, молодцы, — и я показал ему большой палец, убирая кинжал обратно в ножны. — Скажи, Ганс, а оно того стоило?

— Заткнись! — взвизгнула голова. — Закрой свой поганый рот! А эти предатели, которые предали дело великого фюрера ради своей ничтожной жизни, ещё за всё ответят!

К нам подъехал дед. Глядя на меня сверху-вниз спросил.

— Чего это он развизжался?

— Ему не нравится, что потомки тех, кто ушёл вместе с ними совсем обрусели, — ответил я, замечая, как дед морщится и ерзает в седле, пытаясь найти удобную позу. Всё-таки не мальчик уже верхом скакать. — Может, поменяемся? — спросил я, прикидывая, сколько времени смогу проехать на этой зверюге и не выпасть из седла.

— Сиди уже, — дед махнул рукой.

Митяй смотрел на него с опаской и даже замедлил ход, слегка натянув поводья. Похоже, что деда он побаивается гораздо больше, чем того же Вюрта. Когда первое потрясение прошло, он начал относиться к голове с опаской, но суеверного ужаса не испытывал. Всё-таки, когда живешь в окружении магии, к некоторым вещам начинаешь относиться с пониманием.

К деду подъехал неспешно Сергей. Привстав на стременах, потёр поясницу и снова бухнулся в седло. Отчего его конь слегка присел и тоненько заржал.

— Ты чего так плюхаешься, как будто центнер с гаком весишь, а не как полмешка картошки? — деда явно что-то беспокоило, потому что он посмотрел на старого сержанта хмуро и сурово, и тут же принялся осматриваться по сторонам.

— Поясница, окаянная. Думал, скину лет двадцать, да и пройдёт, ан, нет. Оказывается, она и в шестьдесят у меня болела, зараза такая. Кто же на старости лет в седла прыгает? Вот она и напомнил, что не юноши мы с тобой, старлей, ёптить, — ругнулся Сергей. — А вообще, как-то неспокойно. Может, это не поясница болит, а седалище что-то чувствует?

— Очень может быть, — дед ещё раз нервно огляделся по сторонам и вытащил ружьё, которое приспособил к седлу.

Вот только выстрелить он не успел. Дорога как раз вильнула, и мы ехали сквозь лес. По обе стороны от дороги росли деревья, уже начавшие менять окраску на осеннюю. Дорога шла удивительно прямо между этими рядами стройный высоких деревьев. Мы ехали как по аллее, по специально сделанной в ухоженном парке дорожке, предназначенной для прогулок. Красиво было просто нереально. Но эта красота оказалась обманчива, потому что лес за пределами дороги был вполне настоящий, густой и таящий множество опасностей.

Как оказалось, я слишком уж расслабился, и уже не успевал схватить ружьё, когда из-за раскидистой сосны прямо на Серёгу вылетел огромный нетопырь. Или как тут называется огромная летучая мышь? Лошадь Сергею досталась какая-то слишком пугливая, потому что она, увидев это чучело громко заржала, поднялась на задние ноги и забила в воздухе передними. Я так и не понял, кто испугался больше: эта паразитка каурая, или нетопырь, но он шарахнулся в сторону и налетел на огромного жеребца деда. Тот шарахнулся в сторону. Но не стал так уж демонстративно показывать свой испуг, и дед сумел удержаться в седле, в отличие от Сергея, которого его бешенная лошадь всё-таки скинула.

— Ах ты же, ёптить! — заорал он, попытался выпрямиться, но не смог. Похоже, что его заклинило.

Митяй рухнул с телеги на землю и закрыл голову руками. Вюрт орал что-то неразборчивое, возможно, на каком-то диалекте, я получил классическое образование и в немецких матах не особо разбираюсь. Да и некогда мне было вникать в его крики. До ружья из-за своего расслобона дотянуться уже не мог, нож метнуть — не вариант. Нетопырь метался, а я не фига не спецназовец, и метать с разбегу всё колюще-режущее по движущимся целям не умею.

Единственное, что мне оставалось, это схватить меч, и молиться, чтобы лошадка продолжала демонстрировать редкий пофигизм. Похоже, что она тогда рванула только из-за того, что телега перевернулась. Да и поймать лошадей нам удалось, потому что конкретно вот эта остановилась и принялась щипать травку неподалеку, тормознув тем самым остальных.

Нетопырь пёр прямо на меня на бреющем полёте. Я вскочил на ноги, балансируя на телеге и замахнулся. И тут рисунок, который, как оказалось, мне не привиделся, вспыхнул белыми искрящимися бликами по всей длине клинка. Рука сама, без моей воли, остановилась в оптимальной точке замаха, и рванула навстречу оглушающей нас всех своим визгом твари.

Как только кромка лезвия соприкоснулась с шеей нетопыря, раздалось шипение, и его тряхнуло от прямого попадания миниатюрной молнии, сорвавшейся с лезвия. Визг стих, запахло палёной шерстью, и голова твари покатилась по земле, в то время как тело рухнуло в телегу, едва не сбив меня с ног.

Голова прокатилась по земле и остановилась прямо напротив Митяя, который приоткрыл глаза и заорал, вскакивая. Я же посмотрел на меч, потом на лежащее у моих ног тело, а затем перевёл взгляд на притихшего Вюрта.

— Почему крови нет? — в ушах всё ещё звенело: вопли Митяя, стенания Сергея и отборные маты деда — доносились, как сквозь вату.

— Прижгло, — спокойно ответил Вюрт. — Ты же магию молний применил. Да ещё умудрился через проводниковые руны меча провести прямиком к жертве.

— Почему я не чувствую в себе никаких молний?

— Ещё почувствуешь, не переживай, — в голосе головы начали появляться привычные саркастичные нотки.

— Это, случайно, не один из ваших? — уточнят, кого именно я имел в виду, не требовалось. Вюрт надулся, и пробурчал.

— С чего ты взял, что эта нечисть кто-то из учеников Великого магистра Штрауса?

— Спасибо, что напомнил, потому что я уже начал забывать, как там вашего страуса зовут, — я хохотнул. Меня слегка потряхивало, руки дрожали, а противный звон в ушах всё никак не проходил. — А с чего взял, да всё с того же. Вы как магнитом к деду Сергею тянетесь. Признавайся, пупсик, в чём секрет успеха нашего бравого сержанта? Синих труселей уже не видно, драгоценную бутыль он разбил об башку озверевшего хряка. Неужели всё дело в шинели? В старенькой шинели, в которой он вас мочил когда-то не покладая рук? Ты не обижайся, но такая страсть на манию смахивает.

— Да пошёл ты, — Вюрт закрыл глаза, притворившись, что спит.

— Я-то пойду, но не туда, куда ты меня послал. Говорят, у вас подобные посылы не слишком поощрялись. Неужели врут? — я приложил руки к груди. В правой всё ещё был зажат меч, так что, наверное, выглядело это эпично. — Я так и думал, что с вами не всё так просто, шалунишки, — и я, погрозив голове пальцем, спрыгнул с телеги.