Сержант сэр Питер (ЛП) - Уоллес Эдгар Ричард Горацио. Страница 11

— Не будьте смешны, — сказал тот.

По дороге в Скотленд-Ярд он что-то бормотал об автомобилях и великолепных поместьях, которые он планировал приобрести, и миллионах, которые должны достаться ему в самом скором времени.

Даже глотка разбавленного амотоксилена оказалось достаточно, чтобы свалить Питера в постель и заставить судорожно сжимать простыни.

На следующее утро его навестил суперинтендант Бриссен.

— С ним ничего не поделаешь — еще с юности он был убийцей, — поведал ему Питер. — Он погубил двух жен, старого Грили и еще неизвестно сколько народу. Вероятно, он обнаружил пропажу футляра с медикаментом, по ошибке украденного Дженсеном. Яда в нем хватило бы, чтобы убить роту солдат. Мартин, вероятно, получил маленькую дозу, но в мой чай он положил три или четыре таблетки.

— Но сыщика трудно убить.

— Особенно хорошего сыщика, — с улыбкой ответил Питер.

IV. Пациент доктора Файфера

— У вас, сэр, должно быть, очень интересная работа, — сказал Шкипер.

Он постоянно делал подобные глупые замечания, на что Питер неизменно отвечал ему в том же духе.

Нельзя плохо относиться к лакеям, ведь вне привычной для них обстановки они становятся самыми беспомощными людьми. Шкипер, лакей мистера Хэрривея, часто приносивший Питеру срочные сообщения от своего хозяина, а иногда и от хозяйки, был именно таким человеком. Ему было легко причинить вред. Он был грузен, его степенное лицо обрамляли бакенбарды. Единственным недостатком Шкипера в глазах Питера была его чрезмерная разговорчивость. Он был из тех не умолкающих ни на минуту болтунов, которые не дают собеседнику возможности вставить хотя бы слово. В основном он рассказывал о своей бытности лакеем в Америке.

— Страна, в которую я ни за что не хочу возвращаться...

— Да, да, — Питер нетерпеливо оборвал словоизлияния своего посыльного, так как этим весенним утром был очень занят. — Передайте эту записку мистеру Хэрривею.

Нельзя сказать, что Питеру был неприятен Шкипер; тот просто не мог быть неприятен кому бы то ни было. Он был из тех бесцветных людей, которые совершенно лишены индивидуальности и при этом могут утомить любого здравомыслящего человека. Шкипера, нищего, оборванного и растрепанного, Стэнли Хэрривей нашел весьма прозаичным образом — через биржу труда. Он нанял его за сущие гроши и необычайно гордился своей находкой.

— Бедняга годами лежал в больницах, совершенно опустился, — говорил он.

Если бы Шкиперу пришлось выживать лишь на то жалование, которое ему платил Стэнли Хэрривей, он наверняка бы умер от голода. Но, несмотря на это, лакей неустанно служил своему хозяину с преданностью, которую Стэнли Хэрривей, не отличаясь особой оригинальностью, сравнивал с собачьей.

— И как мистер Хэрривей, здоров? — из вежливости поинтересовался Питер, заклеивая конверт.

— Пребывает в самом добром здравии, сэр, — серьезно ответил Шкипер. — За те полтора года, на протяжении которых мне выпала честь служить у него, я еще никогда не видел его таким здоровым. Правда, он немного простудился в июле. Кажется, он начал чихать двадцать третьего… или, быть может, двадцать четвертого...

— Спасибо, я согласен на двадцать третье, — поторопился прервать его Питер, отдавая письмо.

— Спасибо, сэр, — ответил Шкипер и с поклоном ушел.

Стэнли Хэрривей был кузеном Питера Данна, но нечасто вспоминал об этом, пока Питер не унаследовал титул и состояние деда. По правде говоря, мистер Хэрривей лелеял надежду, что отчужденность между старым Данном и его внуком сохранится до конца. Конечно, титул в любом случае перешел бы к Питеру, но ведь значительное состояние можно завещать кому угодно, так почему бы не ему, думал Хэрривей, ближайший после Питера по линии наследования родственник старого сэра Данна. Питер, как всем известно, стал обычным полицейским, а со временем был произведен в сержанты отдела уголовного розыска.

«У него такое низкое положение», — писал Стэнли Хэрривей своему пожилому родственнику. До этого необдуманного высказывания он держался с Питером достаточно дружелюбно, посылал ему дорогие подарки на дни рождения. Также Питер проводил выходные и, по крайней мере, одно Рождество у него в Фельбурн-Манор.

Мистер Хэрривей жил в достатке, в прекрасных условиях. По правде говоря, он был состоятельным человеком, но состоятельный человек мечтает стать весьма богатым, и возможность получения наследства Даннов существенно повлияла на его отношение к кузену. И когда «малыш Питер» превратился в «сэра Питера», и обнаружилось, что вместе с титулом он получил еще и состояние деда, мистер Хэрривей был не только удивлен, но и глубоко задет.

Несмотря на это, первое поздравительное письмо, касающееся полученного наследства, Питер получил именно от него.

— В конце концов, Питер из тех, кто может так никогда и не жениться, — объяснял Стэнли своей жене. — А я его ближайший родственник, так что... всякое ведь может случиться.

Итак, Питер снова был приглашен на выходные в Фельбурн-Мэнор, близ Хай-Барнет. Он вежливо ответил, что с удовольствием бы приехал, но, к сожалению, на этих выходных у него дежурство — как, впрочем, и на каждых выходных. Хэрривеи пригласили его снова — на этот раз на неделю скачек в Аскоте, где у них уже были заказаны места. Питер вновь отклонил приглашение, написав, что это просто трагедия, но и всю эту неделю он тоже на дежурстве.

Однако мистер Хэрривей не привык отступать перед препятствиями и пригласил Питера позавтракать в Карлтоне. Тут Питер пошел на компромисс и согласился.

Питер недолюбливал Стэнли Хэрривея, этого худого, сварливого человека c лысой макушкой, обрамленной остатками рыжеватых волос. Ему не нравились ни его большие ноги с острыми коленями, ни его привычка ссориться с официантами и отсылать блюда назад повару лишь потому, что они пришлись ему не по вкусу.

Зато Питеру нравилась его жена, которая была моложе и симпатичнее мужа. В то время, когда Питер пребывал в немилости, она посылала ему ободряющие письма и тайно предлагала ему финансовую помощь. Стэнли так и не узнал, что они частенько завтракали вместе, и она поверяла Питеру свои маленькие секреты.

В тот день Шкипер принес срочную записку от Стеллы, в которой она писала, что хочет увидеться с ним, и обещала зайти на Беркли-сквер к чаю.

Питер освободил себя от участия в важном заседании в Скотленд-Ярде, на котором должен был присутствовать, и поспешил домой, чтобы встретить ее.

В тот же день дневной почтой ему пришло весьма корректное приглашение от кузена провести выходные в Фельбурн-Мэноре.

«Я хочу познакомить тебя с весьма интересным человеком, американским доктором», — писал Стэнли, расписывая прекрасные качества и необычайную натуру своего гостя.

По дороге домой Питер уже мысленно прикидывал, как он может извиниться, ответив отказом. Однако, прибыв на Беркли-сквер, он обнаружил там уже ожидавшую его родственницу. Увидев ее, он поразился — та выглядела усталой и измученной.

— Нет, просто я плохо спала, и это связано с тем, о чем я хочу поговорить… Кстати, это очень глупо, что я даже не уверена, что смогу. Стэнли приглашал вас к нам на выходные? Не приходите: я не хочу, чтобы еще и вы умирали от скуки. У нас будет один из странных знакомцев Стэнли — какой-то врач из Нью-Йорка, с которым они познакомились прошлым летом.

— А, психиатр! — Питер заглянул в письмо с приглашением. — Стэнли пишет, что это авторитет в криминалистике. Собственно, из-за этого мне еще меньше хочется ехать.

— Да, это он, — подтвердила Стелла. — Мы случайно встретили его на прошлой неделе. Его зовут доктор Файфер.

— Файфер?! Случайно не Корнелиус Файфер? — удивился Питер и снова заглянул в письмо. — Здесь не указано имя. Ну, о докторе Файфере я вполне наслышан. Мы сегодня с ним обедаем, он из Института криминальной психиатрии, расположенного где-то в Америке.

— Это будут ужасные выходные, — поморщилась она. — Доктор Файфер привезет свои альбомы с фотографиями, а вы знаете, как сильно Стэнли заинтересован во всех этих ужасных вещах!