Идеальный охотник - Кивинов Андрей Владимирович. Страница 11

Он обернулся, за спиной стояла Ольга. Вопрос был задан с легкой иронией, с которой врачи-психиатры обычно интересуются у буйных пациентов самочувствием. «Ну-с, голубчик, как мы себя самочувствуем?»

Царев поднял кол, приложил к глазу, словно снайперскую винтовку, проверяя прямоту изделия. При этом состроил такую гримасу, с которой Григорий Лепс поет трагические песни. Губы в виде перевернутой вниз подковы.

– Против оборотня только осина и помогает.

– А-а-а…

Ольга улыбнулась, вспомнив старый анекдот. «Если проткнуть оборотня осиновым колом, он умрет. Можно подумать, если проткнуть колом обыкновенного человека, он останется жить».

– Да дерево хочу подпереть! Никому ведь дела нет. Все сам. – Шеф с обидой кивнул на тощую березку, росшую прямо во дворе. Березка действительно загибалась и без терапии рисковала превратиться в обычную палку, воткнутую в землю. – Ну что там по Копейкину?

Ольга присела рядом. Царев не допускал панибратства, но и не относился к руководителям, заставлявшим подчиненных щелкать каблуками и соблюдать казарменную дисциплину. Даже если подчиненная – женщина.

– Надо его работать.

– Да? Уверена?

– Наш клиент.

– Что-то конкретное?

– Интуиция.

Царев попробовал пальцем остроту кола, поднялся и подошел к березоньке.

– Про интуицию судье и руководству не объяснить. Желательно что-нибудь материальное.

– Будет материальное. Я напишу справку и подготовлю постановление.

– Ну смотри. Правила игры знаешь, не тебе объяснять. Либо он садится или увольняется, либо необоснованная разработка со всеми вытекающими. А тебе это сейчас совсем некстати.

Царев не пугал. За необоснованную разработку сотрудника можно получить по шапке от вышестоящих командиров. Хотя и не сильно. В самом тяжком случае – выговор или лишение премии.

– Почему некстати?

Царев поднял саперную лопатку и принялся долбить твердую, как асфальт, землю.

– У нас вакансия в отделении гласных проверок, ты знаешь… Я выдвинул твою кандидатуру.

Юрьевский отдел собственной безопасности подчинялся не только генералу Моржову, но и областному Управлению. Там и принимали решения о крупных кадровых перестановках.

– Но… Вы даже не спросили, согласна ли я?

– А зачем? – простодушно пояснил Борис Дмитриевич, – Начнутся терзания, сомнения. И потом, сама ж говорила, что надо расти… Вот и расти. Должность серьезная, ответственная. Лучшей кандидатуры нам не сыскать.

В отделении гласных проверок трудился исключительно женский коллектив. И ставить начальником мужика действительно не очень разумно. Будет сильно отвлекаться, особенно если не женатый.

– Ты, надеюсь, не против?

– В принципе нет…

Ольга не лукавила, работа в отделении гласных проверок не такая нервная, как у куратора.

Опять-таки, начальник отделения – одновременно второй заместитель Царева, а значит, возможен карьерный рост, потолок звания повыше. Рабочий день относительно нормирован, не то что сейчас. И никаких разработок, от которых сплошная головная боль. Правда, не известно еще, что лучше – спокойная рутина или периодическая нервотрепка.

– Вот и отлично… Но если будут взыскания, тебя не утвердят. Поэтому подумай, прикинь хорошенько. Уверена, что Копейкина посадишь?

– Уверена. Посажу.

Голос дрогнул, но не до такой степени, чтоб это заметил шеф.

– Хорошо, готовь бумаги. Бойкова в помощь возьми. Не помешает. Если убийство того – азербайджанца, его рук дело, то он очень опасный человек.

Глава вторая

– Я даже не почувствовала ничего. Он просто ко мне прижался. А когда вышла, все и посыпалось.

Блондинка показала днище сумочки, на котором зияла рваная рана.

– У дверей стояли? – буднично уточнил Копейкин.

– Да…

– И на первой же остановке он вышел.

– Точно! Вы его знаете?

– Сколько было денег? – спросил опер, не ответив на вопрос.

– Шестнадцать тысяч с мелочью… Вся зарплата за месяц. И документы. Паспорт, права… Сволочи…

Потерпевшая разревелась, размазывая тушь по щекам. Копейкин не успокаивал, водички не предлагал. Сама виновата. Нечего варежкой хлопать. Когда сопли у блондинки кончились, трезво и жестко объяснил позицию:

– Значит, так. Деньги не вернем, говорю сразу. Пишите заявление, не пишите. Считайте, что потеряли. Документы восстановить помогу. Устроит?

Ответить девушка не успела – в кабинете появился еще один персонаж. Небритый мужичок лет пятидесяти, в форме сантехника и с ящиком инструментов. Пивной выхлоп намекал, что он не из серьезных деловых кругов.

– Привет честной компании… Дежурный прислал. Трубу чинить. Где она?

– Да… Вон. – Копейкин авторучкой указал на перевязанную тряпкой водную артерию, затем переспросил у девушки: – Ну что, устроит?

– Да, конечно… Только вы сами в паспортном скажите, а то они оштрафуют.

– Хорошо, пойдемте.

Едва опер с потерпевшей покинули кабинет, сантехник быстро раскрыл ящик, вынул инструмент, затем извлек старое радио, перемотанное синей изолентой. Поменял местами с тем, что висело на стене. Сравнил, немного поправил изоленту. Конечно, если присматриваться, разницу заметить можно, но наукой доказано, что никто специально не присматривается к вещам, давно находящимся в помещении.

Старое радио сунул в пакет и спрятал на дне ящика, сверху прикрыв инструментами. После размотал тряпку, висевшую на трубе. Труба протекала в месте муфты. Сама муфта проржавела так, что ее оставалось только спилить. А потом вваривать новый кусок трубы. Да, чем только не приходится заниматься техническому отделению, а конкретнее – Антону Ивановичу Чистову. Человеку и жучку.

Минут через пять вернулся Копейкин. Уже без девушки. Видимо, решил вопрос.

– Ну что, хозяин… Без сварки не обойтись… Будем делать или как?

– Будем. Не люблю сырости.

– Хорошо, я сейчас за газом съезжу, никуда не отлучайтесь или дверь не запирайте. Баллоны под окна поставим, шланги через окно кинем.

– Сколько это по времени?

– По времени полчаса, а по деньгам тысяча.

Чистов не халтурил, а вошел в образ. Какой же сантехник не заговорит об оплате? Все должно быть достоверно.

– Это к шефу…

– Договорились.

На улице Антон Иванович погрузил ящик с инструментами в старенький «Москвич-каблук», забрался в салон и вырулил с полицейского двора. Богатого парка конспиративных машин у отделения собственной безопасности не имелось, приходилось договариваться со знакомыми о прокате. Конечно, это рискованно, матерый оборотень мог «пробить» машину, но для матерых и подход был особым. Сегодня не тот случай. Вряд ли кто будет проверять – есть у жилконторы «Москвич» или нет? Главное, качественно починить трубу. Но с настоящим сантехником договариваться пришлось. За натуральный обмен – бутылку огненной воды. Тот был только рад откосить от работы, которая не принесет никакого черного нала, – ментовка не частная квартира.

Оставалось надеяться, что сантехник не станет трепаться и поверит на слово, что его, коснись чего, посадят за измену родине на десять лет. С ФСБ не шутят. А именно такие корочки были показаны пролетарию.

Вот как много всякой ерунды приходится учитывать, чтобы поставить в кабинет обычный видеоглазок.

Чистов всегда подходил к делу творчески, обстоятельно и старался не повторяться. За что его и ценили. Как-то ставил глазок в кабинет к очень осторожному взяточнику. Под видом электрика. А спустя пару дней сослуживец взяточника предложил проверить кабинет на предмет наличия шпионской техники. Мол, есть знакомый техник – найдет в момент. Взяточник, конечно, согласился. Пришел специалист, осмотрел кабинет и действительно отыскал свежеустановленного жучка. Взяточник обрадовался, потерял осторожность и стал болтать в кабинете, не стесняясь. А зря. Ибо остался второй жучок. Настоящий. Техник был грамотный. Просто он тоже работал в ОСБ. А сослуживец состоял там на связи. Как ни крути, а методы оперативной работы примерно одинаковы во всех специальных службах.