С волками жить...(СИ) - "Ores". Страница 34

Яков опёрся на трость и шагнул на теневую сторону. Оборотень видел слишком много и бояться перестал лет двести назад, если не больше. Даже несмотря на слепоту, старик не зря безоговорочно стал сначала Судьёй, а потом Старейшиной рода. Проживание такого могущественного инкуба, как Дан, в Салане не могло остаться незамеченным. Даже протекция Центра и всевозможные защитные барьеры не могли остановить проникновение через Сумрак. Он знал, что нападения не избежать, поэтому заранее решил разведать обстановку. Бесы явились забрать того, кем были вынуждены когда-то пожертвовать. И вёл себя Волков последнее время очень странно, был напряжён и пах опасностью за версту. Это электризовало тревогой всю стаю. Яков был вынужден верить вожаку и медику, хотя это и шло вразрез со своим мнением. Он хотел верить. Дан стал почти своим. Но это «почти» было весомым грузом на противоположной доверию чаше весов. Тот, кто передал Якову приглашение на встречу с Бесами, пах мхом и назвался Лешим. От него исходила древняя сила, и старый волк не мог не отреагировать, и не посмел никому сказать. Его предупредили, что говорить инкубы будут только с ним, и сопровождающих быть не должно. Яков знал, что неимоверно рискует, но иного выхода не предоставлялось. Волк пришёл на встречу в назначенный час. Теневую он презирал за слабость и трусость, сумрак пробовал старика на вкус с неохотой гурмана. Яков терпеливо ждал, слегка тянуло левую ногу, и Старейшина морщился, поглаживая её. Волнение в тумане и жуткий гортанный клёкот за спиной заставил отпрыгнуть и перекинуться. Тварь старый волк встретил морда к морде, как и положено воину, рефлексы не подвели, хотя тело и вибрировало от тянущей боли дольше чем обычно сформированного второпях волчьего скелета. Челюсти обоих сомкнулись на живой плоти. Только пасть Якова наполнилась тошнотворной тухлятиной дьявольского создания, но это не остановило нападающего: на теневой не бегали сахарные, приятные на вкус зайцы. И ещё старик знал, что это последний бой. Очевидно, что его заманили в ловушку, и помыслы убийцы было поздно разгадывать. Волк решил постараться нанести врагу глубокие и сильные раны, чтобы продать свою жизнь подороже, выдрать куски поглубже, добраться до глотки. Но под ребро вогнали боль и провернули по часовой. Яков взвыл и сомкнул челюсти ещё раз, правда, уже хватая лишь мёртвый густой воздух, похожий на кисель. Тень перекрыла все каналы связи, и как бы не старался, он не смог достучаться до вожака, боязнь за близких была последним, что он испытал в этом мире.

Тварь бросила тяжелораненого старика в сумраке, хорошо понимая, что тьма сделает своё дело, высосет до пустой оболочки всё живое и не оставит даже костей. Нервно вздрагивая, адский охотник поспешил покинуть теневую сторону, вываливаясь в ночной лес… с криком дыша и дыша, выжигая лёгкие морозным воздухом, пока в горле сипло не заиграла волынка. Давился, выплевывал ругательства, пока не сфокусировался расплывающийся взгляд…

Вик

Лучше бы все голоса в моей башке заткнулись. Каждый в стае норовит дать мне совет, кроме молодых пофигистов. У многих в мыслях Шейн «такой милый и беззащитный». Это странно, ведь по сути араб никто и звать его никак, и у волков редко так внезапно развивается привязанность к персоне иного вида. Не могу сейчас объяснить Дану, что пытаюсь контролировать ситуацию… Бес сам не в себе, борется со своим демоном, поэтому я сильно не лезу в его зону комфорта и не провоцирую. Надеюсь, Дантрес всё правильно понимает. А если неправильно, так не фиг молча скалиться!

Шейн в этот пришёл какой-то загадочный без Леона и без пирога, зато со свёртком. Как он просочился мимо Волкова, вызвавшегося снег почистить к туалету, непонятно. Да и у беса чуйка по ходу поломалась, раз он сразу же не унюхал мальчишку. Шейн с улыбкой протянул сверток, довольно тяжёлый и подозрительно звякнувший. Едва я взял его из рук араба, а мне бы уже думать прежде чем тупо хватать… Голова загудела, виски сдавило болью… Ножи! И мой, и тот же, который Дан притащил из своей поездки. Какого хрена батя позволил пацану касаться артефактов, этот вопрос я отложил для Леона, а сейчас смотрел на удовлетворённое лицо Шейна.

— Откуда это? — спросил строго.

— Леон велел тебе отдать. Ему тревожно, что ты один на один с демоном.

— А чего ж сам не принёс?

— Он занят с Миррой и Яковом, и будет с ними до вечера.

— А с этим — просто горело, да? — я прищурился, а араб пожал плечами, он до сих пор стоял одетый и уже озирался по сторонам.

— Где он?..

— Соскучился? Позвать? — я увидел, как дёрнулся нерв на скуле мальчишки. — Шучу. Ты знаешь, что принёс в мой дом?

— Лео не говорил, но оно живое. Говорит непонятно и страшно.

— А ты не носи и не слушай всякие свёртки. И вообще, мало тебе тогда перепало, когда ты за но… — я осёкся, но хитрые тёмные глаза торжествующе сверкнули.

— Береги себя, Вик. За тобой вся стая, — произнёс Шейн и ушёл, а меня ещё долго подколачивало. С каких это пор батя стал так пацану доверять? Вот уж бы где десять раз подумать. Так или иначе, артефакты теперь пришли в мои руки на сохранение, я отнёс их в свою комнату, куда Дан не имел желания даже нос совать. Ну, а если он надумает отобрать у меня их, смогу ли я помешать? Кроме этого, твёрдо решил сблизиться с Шейном, чтобы пацан свято верил в мою безграничную заботу и тревогу за его будущее. Эта махинация грозила мне психами инкуба, но как по-другому контролировать араба я не представлял, но чувствовал, что-то надвигается.

Дан

Острая боль прошила сначала шею, затем спину и подреберье. Облокотившись на лопату, сполз по черенку в снег, утонув коленями в сугробе. Боль привык терпеть, но здесь она была иной, болезненной, как сделанный неудачно укол в жопу криворукой медсестрой. Минус два. Две души сородичей перестал чувствовать, стало легко и просторно, даже немного весело, только вот не люблю я, когда мне в поддавки играют, инкубов собирался убить сам. Что за тварь может лишить жизни сразу двоих? На ум приходит только оборотень, если учитывать ареал обитания… но Вик бы почувствовал, он бы сказал. Одной проблемой стало меньше и это маленький праздник, только вот были ли они реально проблемой?..

Я видел как Виктор, переодевшись, уходит с малым, надеюсь в чистилище, уж больно рожи у них довольные. Прикинулся лепящим снеговика, вышло больше подходящим на все ту же пострадавшую жопу, ну никак не на что-то живое и жизнерадостное.

Надо разобраться, что случилось. Кто из волков мог пойти против моих?.. Пока на ум приходит только… ну да, Бойко. По силе ему равных в стае нет, таких же отморозков, чтобы в драку полезли — тоже, его никто не сможет отследить, если он не захочет, да и мотив имеется… Но он же не съехал в конец с катушек?!

Как оказалось… съехал.

Игнорировать меня было плохой идеей. Очень. Не знал, что умею так орать, да ещё и без особого повода. Вообще забыл когда мы с Бойко общались по душам или тупо без мата. Леон временно отошёл от дел и рванул в лес, может понял, что ему мозги туманят, сильный же, может и снимет морок, но его уход вознаменовал, что Виктор теперь будет матерью героиней: и воспитать надо, и накормить, и поддержать… Ненавижу их обоих, одного просто за то, что дышит моим воздухом, другого — за возвращения поздно и тесные объятья всю ночь, за запах чужой на его коже и отведённый взгляд, при попытке начать разговор.

Сегодня Вик учил его охотиться. Стрелять из лука. Вроде бы, да что такого, только стоял слишком близко и не чувствовал никакого дискомфорта. Я мозгами понимал, что пацан не такая уж плохая для него кандидатура, оба недолюбленные, оба ищут тепла и утешения… оба сдохнут в муках, если Бойко сейчас попробует ко мне подойти…

Мы снова посрались. В хлам! Это становится уже доброй традицией. Чтобы до крови, до ярости, чтобы голыми нервами на колючую проволоку чужого упрямства…

Я Вику прямо сказал, что меня пытаются спровоцировать, на что он так же прямо и ответил: «А ты не провоцируйся! Кто старше, ты или он?». Философия оборотней, мать её!