Кофе с перцем - Красавина Екатерина. Страница 6

Он любил любоваться морем издали. Отстранение. Как красивой картиной, которая висит на стене. Он отошел от окна и сел на кровать. Роскошный номер. Он останавливался во многих отелях мира. Но эта роскошь превосходила все ожидания и представления. Она была не вызывающе навязчивой, нет. Эта роскошь была въевшейся в плоть и кровь. Побывав в этом отеле, вдруг чувствуешь, что кровь в твоих жилах начинает принимать другой оттенок. Желто-золотистый. Оттенок золота самой высшей пробы…

Все лучшее в мире было собрано в этом отеле, горделиво названном «Арабская башня» — «Бурдж-эль-Араб». Гранит из Бразилии, мрамор из Каррары (тот самый мрамор, который использовал Микеланджело, создавая свои скульптуры), краны в туалетах из белого золота, настольные лампы стоимостью в десятки тысяч долларов, великолепный аквапарк, изумительная кухня, королевский сервис и чувство, что все это — для тебя одного.

Но сейчас это занимало его мало, хотя он отдавал должное сказочному великолепию отеля. Его беспокоило другое. Тщательно продуманный план, бывший его «альтер эго», дал осечку. До этого все шло как надо. И вот… срыв. Это беспокоило и нервировало. Так не должно быть. Это было неправильно. Он столько сил отдал этому проекту, который был ему жизненно необходим. В буквальном смысле этого слова. И всякое отступление от точной схемы могло стать губительным. Для него.

Он прошел в ванную. Посмотрел на себя в зеркало. Под глазами — мешки. Взгляд усталого человека. Но в глубине глаз мелькал стальной огонек, которого так боялись враги. Он был сильным, могущественным и безжалостным. Таким он был много-много лет. Но в последнее время что-то сломалось в нем. В его организме. Как будто бы механическая машина — чудо техники — дала внезапный сбой. По инерции она еще работала, но было видно, что скоро темп движения замедлится, будут возникать паузы, а потом — все остановится, придет в полную неподвижность. Машине была нужна подкормка, смазка, чтобы она работала дальше. Свежая кровь! Он приподнял указательным пальцем верхнюю губу. Розовая воспаленная десна. Он с силой нажал на нее пальцем. Выступила кровь. Он смотрел как завороженный на алую полоску, потом не спеша поднес палец ко рту. Лизнул. Кровь имела слабосоленый привкус. Он закрыл глаза. Запах крови пьянил его. С юношеских лет. С того самого момента, когда он понял, что он — не такой, как все. Особенный! Гений, который не должен умереть. Это было бы несправедливо. Он глухо застонал. Демон, спящий в нем, проснулся с новой силой. Перед ним возникло видение. Девушка, лежащая в гробу, вокруг горящие свечи. Она вся в белом. Легкая, воздушная. Неземное создание. Гроб тяжелый, из красного дерева. Она такая красивая, что кажется не мертвой, а уснувшей. Ненадолго. Ее глаза закрыты. Тень от густых ресниц ложится на щеки. Губы — алые, словно она только что кусала их…

Он знал, что ему нужна была она. Девушка с зелеными глазами. Ускользнувшая от него в последний момент. Улетевшая как птица. Впрочем, ее имя и переводилось с греческого как чайка. «Лариса». Чайка… Вопреки всему он не верил, что она мертва. Интуиция подсказывала ему обратное. А он привык доверять интуиции. Он знал, что она редко подводит его. Надо только немного подождать, и все встанет на свои места. Так, как это надо ему.

— Привет. — Надин посторонилась, пропуская его внутрь квартиры. Всегда аккуратно причесанная, невозмутимая, элегантная. Паша невольно залюбовался ею.

— Привет, — ответил он и поцеловал ее в губы. Надин без тени улыбки смотрела на него.

— Вот вино. Это цветы, — и Паша протянул ей букет красных роз. — А это подарок. Привет из Стамбула. — И он подал ей керамическую вазочку, купленную в аэропорту буквально перед самым отъездом.

— Спасибо. Проходи в комнату. Я сейчас. Разогреваю пиццу. — Она поставила вазочку на тумбу в коридоре, взяла в одну руку розы, в другую — бутылку вина и пошла на кухню.

— Ты знаешь, — крикнул ей Паша, — я есть не хочу! Поел час назад.

— Зато хочу я.

Паша опустился на светло-кремовый диван и взял в руки пульт от телевизора.

Он переключал с канала на канал. Пока на канале «Культура» не наткнулся на знакомое изображение шатена со щегольскими усиками и высоким гнусавым голосом.

— Надин! — крикнул он. — Твоего босса показывают.

Надин выросла у дивана незаметно, бесшумно.

— А, Васин, — усмехнулась она. — Сейчас будет вещать о трудностях кинематографа, о том, что кругом засилье американской продукции. А сам владеет сетью кинотеатров «Клуб-Кино», где крутят голливудскую дешевку. Взял бы и показывал отечественные фильмы. Кто ему мешает?

— Приспособленец! И врушка!

— Сейчас все такие. Один пишем — два в уме. Увеличь громкость звука.

Паша нажал на кнопку со знаком «плюс».

— Так нормально? Или потише?

— Нормально, — кивнула Надин.

Сейчас мы ведем поиск актрисы на главную Роль в сериале «Придворный роман». — Васин говорил манерно, чуть растягивая слова. — Это оказалось не таким простым делом, как мы думали вначале. Нам нужна не просто хорошенькая девушка и неплохая актриса. Нам нужна яркая, запоминающаяся внешность и Личность с большой буквы! Актриса, которая бы завладела вниманием зрителей. Я порой думаю, что, может быть, нам объявить всероссийский конкурс, как в свое время в Америке искали актрису на роль Скарлетт из «Унесенных ветром»? — Васин улыбнулся, обнажив идеально белые зубы. — Это была бы неплохая идея! Но нас торопят американские партнеры. И мы не можем подводить их. Постановка исторического сериала обещает быть новым словом в развитии нашего телевидения. Раньше мы с удовольствием смотрели фильмы с грифом «сделано в Бразилии или Венесуэле». Настало время познакомить отечественную аудиторию с нашей историей, культурой и бытом…

— Туфта! — категорично сказала Надин, усаживаясь рядом с ним. — Настоящая туфта. Очки впаривает. Ему совершенно все равно, что ставить. Это американцы настояли на теме. Им показалось, что это привлечет зрителей в Америке и других странах. А Васину лишь бы деньги капали…

— Да, тяжело работать с таким человеком, — заметил Павел.

— Я привыкла! Но сейчас запарка, какой сто лет уже не было. Приходится даже на дом работу брать.

— В смысле?

— Картотеку просматривать.

— А что Васину нужно? Требования у него явно завышенные: личность, яркая внешность. Он что, хочет открыть в России новую Николь Кидман или Джулианну Мур?

Спроси у него сам, что он хочет. Мое дело маленькое. Просмотреть и отобрать. И предложить консультанту по кастингу. Потом он будет тщательно смотреть и копаться. А уж только потом фотографии актрис лягут на стол к Его Величеству Васину.

— Да, ваше кино — дело муторное.

— Ужас!

Паша уже хотел задать вопрос, который время от времени всплывал в их беседах: «Зачем ты тогда там работаешь?» Но передумал. Он знал, что Надин таких вопросов не любит. А потом, ее жалобы — просто для отвода глаз. На самом деле она и дня не проживет без своей работы.

— Ты пиццу разогреваешь?

— Да.

— На мою долю поставь! — попросил он.

— А кто только что отказывался?

— Так аппетитно пахнет… С чем?

— С ветчиной и грибами.

— Давай! Поедим вместе.

Надин появилась через десять минут с двумя большими тарелками в руках. На них дымились куски пиццы.

— Помоги поставить на стол.

— Сейчас, — откликнулся Паша, освобождая от книг и компакт-дисков низенький столик, инкрустированный ореховым деревом.

— Вот штопор. Сейчас принесу бутылку. Надин поставила на столик высокие фужеры, и Паша открыл бутылку.

— Выпьем за нашу встречу после моего возвращения, — провозгласил он тост.

— А ты что, мог там остаться? — фыркнула Надин. — Тоже мне невозвращенец! Политический эмигрант.

— Стамбул — город удовольствий. Восточной роскоши, неги…

— В гарем не попал?

Никто не пустил. Но в следующий раз… — перед глазами внезапно всплыло лицо той самой девушки. С зелеными глазами. Паша запнулся.