Право первой ночи - Красавина Екатерина. Страница 28

— Похоже на правду.

— Как иначе объяснить ее замкнутость? Грохольская могла сломать ее, а такая ломка не проходит бесследно для психики. Наверное, она хотела отойти от прежней жизни. Но так просто, одним махом, это не сделаешь.

— Эти данные о Маргарите Грохольской вы нашли в Интернете?

— Да. В газетах вышло несколько разоблачительных статеек, когда притон был обнаружен и прикрыт. Это случилось в 1999 году. В свое время это была нашумевшая история. Ольга и Алина работали у Грохольской. Одна из них убита…

Разговор по телефону, состоявшийся на следующий день с Сеульской, подтвердил версию Губарева: Ольга была жесткой, решительной. В ней не было мягкого, расслабляющего женского начала.

Изложив эти факты Витьке, майор посмотрел на него и сказал:

— Ив самое ближайшее время нам надо нанести визит Алине. Побеседовать. Лично.

Ника уже несколько дней не появлялась дома. Мать ходила мрачнее тучи, папашка нудел, что мы совсем отбились от рук. Правда, при чем здесь я? Нет Ники, а виновата я.

Я поняла, что наступила пора действовать. Надо поехать к ее любовнику и разобраться со всем на месте. Под предлогом, что дома о ней беспокоятся. Ждут, пьют литрами валерьянку и корвалол. Нельзя же так исчезнуть с концами и не подавать никаких признаков жизни.

Я надела джинсы, зеленую спортивную блузку навыпуск и повесила на пояс сумку, в которую положила мобильник, купленный вчера. Почему-то я не захотела брать обычную сумку на плечо. Может быть, я бессознательно предполагала, что буду лезть за Никой по водосточной трубе или выслеживать в кустах?

… Я подошла к дому в Большом Харитоньевском переулке…

Мне хотелось поймать сестру на месте преступления и заглянуть ей в глаза. Припереть ее к стенке. Зачем она столько времени скрывает от меня богатого спонсора? Что это за секреты от родной сестры? Я чувствовала себя глубоко уязвленной. Конечно, мы — взрослые люди и у каждой из нас — своя жизнь. Но не до такой же степени. Если говорить честно, больше всего на свете мне хотелось отодрать Нику. Как следует. Как я сделала однажды, когда она ушла из дома и не сказала куда. В десять лет. Все стояли на ушах: мать, отец. Собирались уже звонить в милицию. А она преспокойно сидела у подруги. Играла в куклы. А позвонить домой не догадалась. Увидев ее, мать заплакала. Отец принялся ругаться. А я кинулась к Нике, сжав кулаки, и принялась колошмать ее по груди, плечам. Как ты могла, задыхалась я, как? Все тут плачут, переживают. А ты? Ника посмотрела на меня долгим взглядом, а потом нижняя губа ее оттопырилась. Из глаз покатились крупные слезы. Одна, другая.

— Прости меня, Аврора! — прошептала она. — Я больше никогда не буду.

Я была сердита на нее. И поэтому демонстративно повернулась спиной и ушла в комнату. Но долго дуться на Нику я не могла. К тому же она стала подлизываться. Дала мне шоколадную конфету, взятую в гостях. Подарила ярко-розовый ластик. Словом, я оттаяла…

Вот и сейчас я испытывала сходное чувство бешенства и ярости. Мои руки невольно сжимались в кулаки. Мне хотелось ворваться в квартиру и устроить скандал. Я почему-то была уверена, что Ника там. И здесь мне в голову пришла одна мысль: а что, если это квартира не Никиного дружка, а ее? Спонсор снял квартиру для Ники. Поэтому она и не появляется дома. Она живет там. Крепко же она зацепила этого богатого буратинку! Наверное, хорошо в постели кувыркается.

От размышлений на тему секс-подвигов моей сестренки меня отвлекла сигнализация машины, взревевшая рядом. Я вздрогнула. Надо было что-то делать. Не торчать же до ночи около дома. Надо попытаться проникнуть в него. А там надрать Нике уши. И кое-что еще. И как следует.

Я набрала код, потянула дверь на себя, вошла внутрь и увидела консьержку. Точнее, охранницу, потому что она была в темной форме и с кобурой на боку. Я сделала вид, что ошиблась, и повернулась к ней спиной.

На улице я чертыхнулась. Поразмыслив, я решила через некоторое время повторить свою попытку. Надо сказать, что я иду к знакомой. И все. Больше на эту тему не распространяться. Если охранница меня вытурит, тогда уж ничего не поделаешь. Придется возвращаться домой.

К счастью, моя вторая попытка увенчалась успехом. Охранница куда-то отлучилась. И я расценила это как хороший знак. Мне покровительствуют высшие силы. Но времени терять зря не надо. В любой момент цербер в женском обличье может вернуться. И тогда мой план с треском провалится. А Никины уши, а также другие части тела останутся целыми.

Я несусь мимо стола охранницы сломя голову, как будто устанавливаю мировой рекорд в спринтерском беге. Я делаю гигантские скачки по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и слышу, как гулко колотится мое сердце. И вот около двери с цифрой «9» я останавливаюсь. И нажимаю на кнопку звонка. И тут я вижу, что дверь приоткрыта. Еще лучше, со злостью подумала я. Теперь она от меня не ускользнет. В коридоре темно. Экономит на лампочках, мелькнуло в голове. Ей такие деньги отваливают, а она жадничает!

Большое зеркало в коридоре отливает темно-серебристым светом. Я украдкой бросаю на него взгляд: в нем отражается темная крадущаяся фигура. То есть я. Аврора Сеульская. Я чувствую себя злостным воришкой, забравшимся в чужой дом. Впрочем, так оно почти и было. Что я здесь делаю? Вдруг Ники сейчас нет. И я столкнусь с чужим мужчиной — Никиным поклонником. Он схватит меня и вызовет милицию. Меня посадят…

Я остановилась в нерешительности. Может быть, дать деру, такая мысль промелькнула в моей голове спасательным кругом. Пока не поздно. А то благодаря своему стремлению разыскать сестру я окажусь в каталажке. Веселенькая перспектива! Ничего не скажешь! Но ноги упрямо шли вперед. В чем-то мы с Никой были очень похожи: бесшабашные авантюристки, способные идти напролом, когда что-то очень нужно. Позарез.

Дверь в комнату закрыта неплотно. Там горел слабый свет. Как от ночника. Я осторожно нажимаю на дверь, чтобы щель стала шире. Я стараюсь вести себя как можно бесшумней. Вдруг там сладкая парочка, отдыхающая после любовных утех? Мое появление будет, конечно, совсем некстати. Сцена, как из комедийного фильма, когда муж возвращается из командировки домой и обнаруживает в своей постели любовника. Только вместо мужа — я, а роль любовника играет Никин спонсор.

Но то, что открылось моему взгляду, было столь ужасным, что я потеряла дар речи, а ноги приросли к полу. Посередине комнаты на полу лежала молодая девушка в голубом шелковом халате, залитом спереди кровью. Ее лицо было перечеркнуто двумя алыми полосами. Первая мысль была: Ника? Вторая: слава богу, не она! Это была Анжела! Ну и ну! Я тихо охнула и приложила ладони к щекам. Кто бы мог подумать? Но как Анжела оказалась в Никиной квартире? Что она здесь делает? И где Ника? Я стояла, как в столбняке, но каким-то внутренним чутьем услышала шаги. Кто-то шел сюда. Но меня не должны здесь видеть. Этого нельзя было допустить. Ни в коем случае. Я мгновенно обежала глазами комнату. Красивая стильная мебель, золотистые шторы на окнах, стол с ноутбуком. Я оказалась в ловушке. Если меня увидят около трупа Анжелы, то решат, что это сделала я. Но путь в коридор был мне уже заказан: шаги раздавались оттуда.

Все эти мысли молниеносно промелькнули в моей голове. И я приняла единственно правильный в такой ситуации выход. Я отступила в соседнюю смежную комнату. Там была кромешная темнота, и больше всего на свете я боялась на что-нибудь наткнуться или уронить. По этому шуму меня и обнаружат. Я вытянула вперед руки и пошла медленными шажками, на ощупь. Наконец нашла какое-то углубление и села на корточки. Мне думалось, что так я нахожусь в относительной безопасности. Оставалось только ждать, когда человек, явившийся сюда, уйдет. Тогда я смогу выскользнуть из своего убежища и покинуть тайком квартиру. Но мне предстояло еще пройти незамеченной мимо охраны… Но сейчас думать об этом не хотелось. Я сидела, скрючившись, и ощущала, как медленно немеют мои ноги. Но я боялась даже пошевелиться, мне казалось, что каждое мое движение произведет вселенский грохот. Я прислушалась. Шаги стихли. Может быть, человек ушел? Но я не слышала ни криков, ни охов, ни возгласа… Или он не видел трупа? А если видел, то его реакция весьма странна. А что, если?.. И туту меня перехватило дыхание. Если это убийца, явившийся на место преступления? Может быть, он оставил здесь важную улику вроде сумочки или кошелька с документами. А потом спохватился и решил вернуться, чтобы забрать. Я не знала, кто был этот человек. Мужчина, женщина? Но я знала только одно — мне было невыносимо страшно. Так страшно, что было больно дышать. Как будто на грудь опустили железную пластину и она давила на меня. Неожиданно моя рука наткнулась на что-то мягкое, и я едва удержалась, чтобы не закричать. Около меня раздалось тихое урчание. Это котенок, которому тоже, видимо, было очень страшно. И он забился в эту комнату подальше от мертвой Анжелы. Я схватила котенка и прижала к себе. Маленький теплый комочек. Его сердечко отчаянно билось. Внезапно я почувствовала, как напряжение немного отпустило меня. И «мне стало чуточку легче. Железную пластину приподняли, и я смогла перевести дыхание. Но сколько я могла находиться здесь? Шагов уже не было слышно. Может, попытаться рискнуть и заглянуть в соседнюю комнату? Я распрямилась и, по-прежнему прижимая к себе котенка, пошла вперед. Встала около двери. В щель, примерно размером с мою ладонь, падал свет. Я боялась попасть в полосу этого света, так как не была уверена, что нахожусь в квартире одна. Если я высунусь, меня сразу заметят. И… убьют? По моей спине пробежала дрожь. Я замерла на месте. Котенок пискнул. Незаметно я больно стиснула его. Я напоминала статую, вросшую в землю. Я не могла сдвинуться с места: ни вперед, ни назад. Мне казалось, что еще немного — и я грохнусь в обморок от чудовищного напряжения и страха, буквально парализовавшего меня.