Право первой ночи - Красавина Екатерина. Страница 3

— Слушай, ты не могла бы взять меня на одно мероприятие?

— Какое?

В ответ я открываю журнал «Ритмы жизни» и тычу в статью.

— Вот смотри. Торгово-строительный холдинг «Алрот» скоро будет отмечать свой юбилей.

— Так…

— В «Отель-Плаза».

— Ну? — Верунчик никак не может связать торгово-строительный холдинг со мной. Действительно, это очень трудно.

— Так вот, я хочу, чтобы ты взяла меня на это мероприятие.

— Зачем? — Глаза подруги округлились.

Вообще-то мне нравятся глаза подруги, но сегодня они кажутся мне маленькими и поросячьими. Я невольно раздражаюсь.

— Надо.

— Зачем? — повторяет Верунчик.

— Понимаешь… — Рассказывать правду мне не хочется. И я начинаю сочинять на ходу. — Моя мать когда-то лечила дочку босса «Алрота». Давно.

— И что?

— И то! — Меня внезапно осенило. — Я хочу ему напомнить об этом.

— Во даешь! — восхитилась Верунчик. — А потом?

— Что потом?

— Ну потом-то что?

— Посмотрим, — уклончиво отвечаю я.

— Легкий шантаж? Просьба о деньгах?

— Какой шантаж? Какие деньги? Может, на работу куда устроит!

— Да, работа бы тебе не помешала.

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась я.

— Что ты слоняешься без дела. Как в институт провалилась, так и страдаешь.

Это была больная тема. Два года назад я поступала в институт и срезалась. Мать говорит, что замахнулась не по чину. На это я обреченно махала рукой. Какое там не по чину! Я же не в крутую «плешку» или МГУ собралась. А всего лишь в педагогический. Хотела выучиться на преподавателя английского языка. А потом усвистать в какую-нибудь фирму. Благо, специалисты со знанием языков всегда требуются. С этим проблем нет. И срезалась! По русскому языку. Недобрала балл. Мать, узнав об этом, иронично поджала губы. Сестренка презрительно хмыкнула. А папашка только посмотрел на меня полубезумными глазами и снова скрылся за ширмой. Одним словом, чокнутый гений! Но никто даже не понял, как мне было не по себе. Как мне было тоскливо и одиноко, что никто не подошел ко мне, не потрепал по плечу и не бросил дружеским тоном: «Да брось кукситься! Жизнь продолжается! В следующий раз поступишь!» Этих слов я ни от кого не дождалась. Как будто бы я не в родной семье живу, а среди своры собак, которые готовы в любой момент вцепиться мне в горло!

Год я пробивалась случайными заработками. Потом окончила курсы секретарей-референтов. Проработала в одной фирме два месяца. Уволилась. Не понравился начальник, который без конца донимал придирками и срочной работой. Через пару месяцев устроилась в другую компанию. Здесь уже было наоборот. Начальнику не понравилась я. Точнее, мое нежелание принимать горизонтальное положение по первому же свистку с его стороны. Потом я на все махнула рукой. Я понимала, что надо искать настоящую работу с настоящими деньгами, но не хотелось делать никаких телодвижений. Меня охватила самая настоящая лень! Или я просто устала… Но от чего? От жизни? Мои философские размышления Верунчик прервала самым бесцеремонным образом.

— И чего ты хочешь от меня?

— Чтобы ты взяла меня на этот самый юбилей «Алрота».

— Вообще-то я не собиралась туда идти, — лихорадочно соображает Верунчик. — Точнее, меня туда никто не посылает. Но можно сказать главному, что мероприятие — блеск! И корреспонденту «Планеты женщин» обязательно надо его сначала посетить, а потом осветить, как говорят у нас в редакции. Я попробую, но ничего не обещаю.

— Я понимаю. И на том спасибо.

Чего-то ты мне не нравишься сегодня! — говорит подруга, — слишком унылая и скучная, давай телик посмотрим.

— А чего там?

— Какой-то американский фильм. Комедийный. Обхохочешься.

— Ага! Давай! Мне только смеху не хватает.

— Садись поудобнее. Сейчас я еще чай с пирожными принесу.

— Валяй, — откликаюсь я и откидываюсь на диванные подушки. Еще один день близится к концу. Закончим его смехом. И пирожным. Подсластим нашу горькую жизнь.

Домой я возвращаюсь в одиннадцать вечера. Мать окидывает меня неприязненным взглядом, словно к ней явилась не дочь, а непрошеный гость, которого надо срочно спустить с лестницы. Я бодро говорю: «добрый вечер» и собираюсь проскользнуть мимо, но она останавливает меня.

— Подожди!

— Да? — застываю я в покорной позе. Наверное, если посмотреть со стороны, я напоминаю слугу китайского императора. Согбенная спина и вымученная улыбка: «Чего изволите?»

— Ты не знаешь, где Ника?

— Я же говорила. На дне рождения подруги.

— Так долго?

— Ну… гуляют… веселятся. Дело молодое, — говорю я. Как будто мне уже сто лет.

— Ну не так же поздно…

Что я могу на это ответить? Мне и самой не нравятся Никины компании и ее увлечение наркотой. Но что я могу поделать со своей сестренкой-оторвой?

— Ладно, иди…

Я проскальзываю в свою комнату. Точнее, в нашу с Никой комнату. И разбираю постель. Но, прежде чем лечь спать, я подхожу к большому старинному зеркалу, стоящему у окна, и смотрюсь в него. Я люблю это зеркало с детских лет. Мне оно представляется живым существом, с которым можно разговаривать и делиться своими проблемами. Что я частенько и делаю. Большое овальное зеркало в массивной бронзовой раме. Наверху изящный вензель, напоминающий переплетенные буквы «ПЧ». Я неоднократно спрашивала мать: откуда зеркало? Она отвечала, что это — подарок одной знакомой. Но больше ничего не говорила. Наоборот, хмурилась и делала недовольный вид. И я прекращала свои расспросы.

В темноте зеркало отливает темным тусклым серебром. Кажется, что в его глубине возникает легкая рябь. Будто кто-то невидимый дунул на зеркало и его гладь заколыхалась от этого дуновения. Я давно обратила внимание: если долго всматриваться в зеркало, то в нем появляются некие таинственные образы и очертания. Что они напоминают, я не знаю. Иногда какие-то фигуры, иногда контуры гор или непонятных деревьев. Часто я пыталась понять, что это такое, но не могла. И все же зеркало завораживало меня, манило, притягивало…

Я смотрю в его бездну и вижу очертание странной фигуры в белом. Я приближаю свое лицо вплотную к зеркальной глади, и на какие-то доли секунды мне кажется, что эта фигура — я. Только в другой одежде, и волосы у моего двойника распущены по плечам, а у меня стянуты резинкой. Решительным движением я стягиваю резинку с волос, и они падают мне на лицо, закрывают его. Движением руки я откидываю их назад. И тут я вижу, что это не я, а Ника. В красивом бирюзовом платье, обшитом кружевами, которое раньше я на ней никогда не видела. Я отшатываюсь от зеркала и закрываю глаза. А когда открываю, то в зеркале уже никого нет.

Видение уже исчезло. Или оно мне почудилось? Я провожу рукой по лицу. Аврора, говорю я сама себе, ложись спать и не стой так долго у зеркала ночью. Это… опасно. Я ныряю в постель и забываюсь тяжелым сном.

Верунчик все-таки сдержала свое слово и выбила у шефа задание побывать на юбилее «Алрота». Когда же Верунчик сказала мне, что через полчаса я должна быть у нее дома в полной боевой готовности, так как нам предстоит поход на светское мероприятие, куда я так стремилась попасть, я впала в легкий ступор. Ну в самом деле, что такое — «боевая готовность»? Макияж я еще наложу, а вот прикид… Платья подходящего у меня нет, брюки тоже не последний писк моды, словом, идти не в чем. Как бы угадав мои мысли, подруга изрекает:

— Приходи ко мне. Там разберемся. Наложив на лицо макияж, через полчаса я была у нее. Верунчик оглядела меня критическим взглядом, но ничего не сказала.

— Сейчас пороюсь в своем гардеробе, — пробормотала она.

— Верунчик, ты же… пообъемней, чем я, и ниже ростом.

— Чего-нибудь отыщем.

Она кидает мне что-то воздушно-серебристое, и я ловлю его на лету.

— Примерь это!

«Это» оказывается изящной блузкой свободного покроя.

— Теперь — юбка. Вот, по-моему, подойдет. Черная юбка действительно подошла.

— В талии не широко? — поинтересовалась Верунчик.