Ревизор: возвращение в СССР 11 (СИ) - Винтеркей Серж. Страница 40

– Да ребята как ребята! Ничего особенного, – от досады не стал хвалить он Кротовских протеже.

– А поконкретнее? – попросил Кротов, пристально глядя на Самедова.

– Борщевский исполнительный, но туповатый. – поежившись под взглядом Кротова, ответил Самедов. – Шадрина и Костенко абсолютно безынициативны, про них и сказать, толком, нечего.

– Исполнительный – это хорошо… Ну а что тупой – не боги горшки обжигают. А вот отсутствие инициативы не очень хорошо… Ну да, девушки, что с них взять! – бормотал вслух Кротов, явно делая какие-то выводы. – Спасибо, коллега! – протянул он Самедову руку на прощанье.

Оставшись в одиночестве, Рашид Фархатович расстроенно вздохнул. Черт с ним с Шадриной и Костенко, но вот такая протекция у Борщевского все меняет. Хорошо хоть, не так долго его и терпеть придется, всего полгода.

Он пододвинул к себе телефонный аппарат и набрал райком.

– Иван Николаевич, Самедов. Приветствую… Встретиться надо бы, разговор есть нетелефонный. Да, нашел… Но есть нюансы. Нет, по телефону точно не стоит.

Вечером после ужина зашли с женой к соседям, узнать, как дела, какие новости?

– До сих пор обнаруживаются пропажи. – пожаловалась Ирина Леонидовна. – Не сразу шапки песцовой хватилась, она в прихожей лежала. И пальто кожаного нет. Я и не поняла поначалу, когда шкаф осматривала.

– А у меня пластинки самые ценные пропали. Мне и в голову не пришло перебрать их по горячим следам. – добавил с сожалением Иван.

– От милиции слышно что? – поинтересовался я.

– Я ходил к ним список похищенного добавить. – поделился сосед. – Сказали, что замок ключом открыт. У них есть уже версия. Ищут, работают. Обещали держать в курсе. Вежливые такие… Спасибо тебе! – вдруг опять принялся благодарить меня Иван. – Если бы не ты…

Галия вопросительно посмотрела на меня.

– Пришлось словечко замолвить. – пояснил я и махнул рукой, мол, всё потом. – Что за пластинки-то пропали? – решил перевести я разговор на другую тему.

– И наши, и зарубежные. – с досадой ответил Иван. – Всё, что привёз…

– А проигрыватель цел?

– Ригонда? Да… – махнул он в сторону массивной радиолы на тонких черных ножках. – Каждая колонка килограмм пятнадцать, попробуй вынеси незаметно. – показал он на здоровенные колонки на еще более тонких ножках.

Смотрится вполне элегантно. Надо и нам что-то такое приобрести. Будем потихоньку пластинки собирать. И неважно, во сколько сейчас обойдутся пластинки с чёрными и тёмно-синими пятаками, в будущем на таком коллекционном виниле состояние можно будет сделать. Да вот даже, когда из СССР разрешат без проблем выезжать – что с собой везти, что можно тут же в неплохие деньги обратить? Первые пластинки популярных западных групп, которые сейчас еще особо не котируются. А вот потом цены на первые издания на Западе так подскочат… Ну да, золото тоже можно обратить в доллары, но кто мне разрешит его вывозить из СССР, хоть раннего, хоть позднего? А пластинки – на них таможне будет глубоко плевать.

– А где же там, собственно, проигрыватель? – подошёл я к радиоле.

Руки сами потянулись к полированной крышке. О, вот он… Вспомнил, как ставил детские пластинки своим младшим сестре и брату в прошлой жизни. Накатили воспоминания…

Всё, решено. Следующая покупка после новой двери будет радиола с проигрывателем. Попрощались с соседями и вернулись домой.

На всю квартиру надрывался телефон. Еще стоя под дверью в квартиру, услышал его.

– Где тебя носит? – услышал я чей-то голос в трубке в ответ на моё «слушаю».

– Добрый вечер. Простите, не узнаю вас. – осадил я того, кто звонил.

– Лёха! Сандалов!

– Блин, Лёха, правда, не узнал. Богатым будешь. Что стряслось?

– Ничего не стряслось. Просто хотел заехать в гости. Ты где сейчас живешь?

– На Маленковской, две остановки на автобусе от станции.

– Я приеду?

– Когда?

– Сейчас.

– Лёх, случилось что? Поздно уже. У Галии завтра экзамен.

– Ничего не случилось. – очевидно расстроенным голосом ответил друг.

– Мы завтра на каток собрались на ВДНХ. Поехали с нами? – предложил я.

– У меня коньков нет.

– У нас тоже. Напрокат возьмём. Какие проблемы?

– Да? Ну давай. – воспрял духом Лёха.

– Тогда подъезжай ко мне завтра к обеду, часам к двум. – я продиктовал ему адрес и объяснил, как доехать и найти наш дом от станции.

Положив трубку, я покачал головой. Чтобы Леха так себя вел раньше? Да ни в жизнь! Я потому его и не узнал, когда услышал – представить, что мой друг ботан будет так наезжать, было немыслимо. Похоже то, что он явно влюбился в Светку, какие-то контакты у него в мозгу перемкнуло. Ведь ясно же, почему он в разгар экзаменационной сессии к нам пытался напроситься – про свою любимую хотел что-то разузнать еще. Гормональный шок у него, не иначе!

Галия вопросительно смотрела на меня всё время нашего с другом разговора.

– Лёхе приспичило срочно встретиться. – пожал плечами я. – Ничего, потерпит до завтра.

Мысли переключились на радиолу. Я уже загорелся. По комиссионкам, что ли, пробежаться? Хоть прицениться.

Галия хотела вернуться к учебникам, всё за завтрашний экзамен беспокоясь. Но я убедил её, наоборот, дать организму отдых: тёплая ванна и баиньки.

МГУ, кабинет Самедова.

Иван Николаевич приехал, как и обещал, к пяти часам. Самедову пришлось задержаться на работе ради встречи с ним. Методист уже ушла, и райкомовский работник, не раздеваясь, прошел через приемную сразу в кабинет секретаря комсомольской организации МГУ и прикрыл за собой дверь.

– Здорово, Фархатыч. Что за шухер? Крысу, говоришь, нашёл? – бросая пальто на стол заседаний, сел он поближе к хозяину кабинета.

– Найти-то нашёл, да его трогать нельзя. – зло бросил карандаш на стол Самедов.

– Не понял, а кто за ним?

– Замдекана от конторы. Лично сегодня пришёл.

– Даже так? – озадаченно смотрел на собеседника Иван Николаевич. – Расклад меняется… – нервно заерзал он на стуле. – И чем это нам грозит?

– Пока, думаю, ничем… Он бы дал понять. – задумчиво проговорил Самедов, вспоминая визит Кротова. – Не только про него спрашивал, про троих сразу. Нормальная практика, ничего необычного, контора прикидывает, как свои кадры лучше использовать после выпуска. Но от типографии лучше отойти пока в сторону.

– Само собой! – с готовностью ответил Иван Николаевич. – Не будем же мы там с конторскими бодаться.

Самедов хмыкнул, представив себе эту картину, и начал собираться домой.

В среду Галия сдала экзамен на отлично и, счастливая, уже к двенадцати была дома. Послушалась моего совета и пошла сдавать среди первых.

На радостях она запекла курицу на банке, нажарила картошки и настругала салатика из свежей капусты и тертой морковки. Так мы и встретили Лёху накрытым столом.

– После такого обеда спортом заниматься нельзя, – заявил Лёха, явно намереваясь соскочить с прогулки.

– А тебя никто не гонит прямо сейчас вставать на коньки. – ответила ему Галия. – Посиди чуть-чуть, пока я посуду помою.

Мы сели с ним в большой комнате.

– Ну, рассказывай. – повернулся я к нему. – Что за пожар такой вчера был? Зачем ты приехать хотел?

– Да… – замялся он. – Сколько письмо в Брянск идёт?

– Чего?

– Ну, я письмо Светке отправил. Когда она его получит?

– Лё-ёёх. – я едва сдерживал смех. – Наберись терпения.

– Не могу! – отрезал тот.

– Значит, езжай в следующие выходные в Брянск. – предложил я.

– Да? – он с удивлением уставился на меня. – А если она к отцу уедет?

– Значит, не повезло. Оставишь ей записку и подарочек небольшой какой-нибудь, который мороза не боится. Она это наверняка оценит, вот увидишь.

Мысли Лехи начали приобретать правильное направление.

– Точно! Поеду в Брянск!

– Экзамен в пятницу сдашь и поедешь! – осадил его я. – И билеты туда-обратно возьми заранее.