Возвышение Меркурия. Книга 12 (СИ) - Кронос Александр. Страница 37

Для султана было разыграно целое представление — точная копия Умай погибла в стычке с представителем одного из могущественных родов империи. Одним из тех, что чем-то мешали старику. Род оказался вырезан за считанные дни. Султан настолько обезумел от горя, что посылал убийц за границу в поисках немногих сбежавших. Грозил иным правителям войной и даже пару раз её объявлял. Подкупал, назначал награды за головы и щедро платил наёмникам во всех частях света. На несколько лет, его личная месть стала основной задачей государственного механизма Османской империи.

Насколько я понимал, в какой-то момент прадед султана просто прекратил приходить. Ничего странного тут не было — судя по той информации, что сейчас впитывал мой разум, он возглавлял одну из относительно небольших организаций, что занималась изучением Пробоев и артефактов, доставшихся от богов. Видимо проиграл в конкурентной борьбе кому-то из иных условных орденов и погиб.

О существовании Умай больше никто не знал. О самих казематах, могли рассказать несколько близких соратников того старика. Но судя по тому, что никто так и не явился — все они погибли вместе со своим сюзереном.

Кандалы, напитанные силой мёртвых душ, само собой, остались на месте. Так что спустя сотни лет, абсолютно высохшая «искра» лопнула, пронизывая осколками тело — не выдержала постоянного тесного контакта с мощью, которая была абсолютно противоположная сути богини. А вот сила, что находилась в оковах, напротив слилась с каркасом Умай.

Правда, к тому времени, её оболочка пришла в такое состояние, что она не могла пошевелиться. Вернее, там по большому счёту и не осталось ничего, что было способно двигаться. Высохшая плоть поддерживала существование только за счёт божественной силы.

Она ещё долго варилась в собственном соку, сходя с ума, грезя всё новыми идеями и теряя саму себя. Осколки «искры» постепенно обращались крошевом, которое пропитывалось силой мёртвых душ, меняя характер её мощи. А от прежде могучего разума остались лишь жалкие ошмётки, пропитанные единственным желанием — нести в мир боль. По сути, тогда и умерла истинная Умай. Оставив вместо себя жуткого монстра, ведомого примитивными инстинктами и желанием убивать.

Потом произошло то, что дало ей возможность выбраться. Мощный выброс силы, который целенаправленно двигался к Стамбулу. Если я верно понял направление, откуда-то со стороны Африки. Точно такой же заряд мощи, как тот, что мы наблюдали в Скандинавии. Только этот перехватила Умай. Впитала в себя, переработала, обрела мощь. От её физического тела практически ничего не осталось, но богиню это мало расстроило. В новом облике она рискнула выбраться за пределы казематов и сожрала десяток рабов с нижних этажей. Их пусть и считали, но о пропаже наверх доложили бы нескоро. Тела она затащила к себе, души поглотила. Набралась сил.

Потом смогла уловить ещё один выброс такой же силы. Этот должен был промчаться мимо Стамбула, но у неё хватило мощи, чтобы подтянуть его и впитать. После чего её разум смог обрести цельность. Правда строительным раствором для послужила сила мёртвых душ. Именно она позволила тому, что осталось от богини, снова почувствовать себя единым целым. Только вот к самой Умай, получившееся создание уже не имело никакого отношения.

В практическом плане, самым ценным из её воспоминаний являлась реакция при поглощении второй порции мощи. Тогда она не только ощутила все четыре хранилища душ. В сознании подсветились все точки, которые были пропитаны подобной силой. Сотни и сотни отметин в самых разных точках света.

Имелось и ещё кое-что. Жирная большая кляка, связанная со всеми хранилищами, которая могла означать только одно — Основателя. Либо артефакт, при помощи которого тот действует. Теперь я был в курсе, где его следует искать.

С трудом вынырнув из чужих воспоминаний, я распахнул глаза и глухо застонав от боли, вцепился в загривок дракона. Рухнуть с высоты на раскрошенную брусчатку мостовой, это не слишком ловкий ход. Сандал, безусловно меня подхватил, но репутация в глазах османов, оказалась бы слегка подмоченной. Отряд рода Чаглар постепенно приходил в себя, да и от границ квартала сюда двигались группы Одарённых.

— Всё в порр-р-рядке? Не зарр-р-разился?

В голосе дракона сквозили нотки беспокойства и я слабо усмехнулся.

— Я лишь забрал воспоминания.

В разуме сразу же зазвучали слова Мьёльнира.

— А ещё её сс-с-силу. Я чувсс-с-ствовал.

Ведь и правда — поток трофейной мощи тоже был. Не зря тело до сих так трясло. Я обратил взгляд внутрь своего каркаса и с удивлением обнаружил, что «искра» прибавила пару процентов объёма. Видимо в дело пошли те перемолотые в пыль осколки божественной сути, что имелись внутри оболочки Умай.

На всякий случай проверил и себя — вдруг вместе с ними, занесло и ту энергию, что превратила богиню плодородия и любви в обезумевшего монстра, желавщего перебить всех вокруг. Ничего не обнаружив, успокоенно вздохнул. Следом послышался и тоненький выдох Мьёльнира, который тоже внимательно наблюдал за процессом. Да и сам присматривался к оттенкам силы.

Окончательно придя в себя, я окинул взглядом поле боя. Прохор неожиданно обнаружился на изрядно потрёпанной крыше, где уже закрывал шкатулку со своим ручным монстром. Найхва и Гифер кружили вокруг здания. Судя по доносившимся до меня восклицаниям, юная богиня утверждала, что ей надо срочно развеяться после лицезрения подобной мерзости, тогда как титан пытался ту вразумить.

Призрачный конь Оболенского обнаружился перед частично разрушенным зданием гарема. Потом показался и сам князь — ведущий длинную вереницу дев разной степени одетости, каким-то чудом выживших внутри массивного комплекса.

А вот со стороны султанского дворца к нам приближалось сразу несколько сверкающих болидов. Похоже это универсальный способ перемещения для местных Одарённых в ранге от Мастера. Как минимум, для тех, кто располагает деньгами на артефакты.

Вся группа, недолго думая приземлилась на площади перед гаремом, где Ратибор, молодецки гаркая, пытался сформировать строй из наложниц и жён султана. То ли для того, чтобы их пересчитать, то ли полюбоваться.

Я устремился вниз сразу, как заметил, куда именно целят османы. Благодаря чему спрыгнул с земляного дракона почти одновременно с прибывшими.

Среди четверых гостей, оказались сразу два знакомых лица. Та самая Дениз, которой Оболенский сделал предложение в аэропорту и агасы Стамбула, мрачно разглядывающий здание.

Помимо них было ещё двое — старик с седыми усами и яркими ядрами, что светились раскалённой лавой. Плюс, мощным многогранным Даром, который я не смог прочитать. Возможно он и не сильнее Оболенского, но уж точно тому не уступит.

Четвёртым явился богато одетый турок, который тоже перебрался через границу ранга Великого Мастера, но ушёл по своему пути совсем недалеко. Именно он и начал беседу.

— Что вы тут устроили? Учинили разгром в центре нашей столицы, в первый же день посольства. Тысячи погибших жителей, разрушенные дома, убитые янычары. Вам не кажется, что это слишком?

Сандал возмущённо зарычал, а вот Оболенский, который как раз закончил выравнивать строй из спасённых дев султана, иронично глянул в мою сторону.

— Видите Василий, меня непременно норовят во всём обвинить. Когда окажемся в Петербурге, обязательно попрошу вашего свидетельства, что я тут ни при чём.

Осман, который так и не дождался ответа, скрипнул зубами.

— Ты смеешь игнорировать того, кто зовётся Голосом Его Великолепия?

За моей спиной приземлился Прохор, а сбоку рухнули с неба драконы Гифера и Найхвы. Седой осман задумчиво осмотрел всю троицу и шагнул вперёд, махнув рукой турку, что говорил до того. Тот послушно замолчал, оборвав себя на середине уже готового вырваться, слова. А замерший Одарённый, бросив взгляд на здание за нашими спинами, задал вполне логичный вопрос.

— Что тут произошло? Гарем султана тщательно охраняется. Туда невозможность что-то пронести и нельзя атаковать изнутри. Тем не менее, я вижу, что именно так всё и было. Кто это сделал? С кем вы сражались?