Задобрить грубияна (ЛП) - Кейн Джесса. Страница 4

Пытаясь проигнорировать нарастающий ком в горле, я добираюсь до площадки и поворачиваюсь, посылая Бутчу соблазнительную улыбку. Развернувшись, вижу, что этот этаж — что-то вроде спальной зоны. К стенам прикованы десятки кроватей. Справа от раскладушек несколько круглых столов и вокруг разбросаны стулья. Может быть, это что-то вроде места отдыха рабочих?

Когда я поворачиваюсь к обеденным столам, Бутч кладет руку мне на талию и заставляет замереть.

— Мы сделаем это на кровати, малышка.

Я резко останавливаюсь, уставившись на двойные раскладушки, прикрепленные к стенам.

— Но… ты слишком велик для нее.

— Мы договорились, — хрипит он, обхватывая мою шею и наклоняясь, чтобы прикоснуться носом к моей макушке. — Я смогу поместиться на кровати, пока прижимаю тебя к матрасу.

Пульс бешено стучит в висках, холодок пробегает по позвоночнику.

— Звучит как нечто большее, чем поцелуи. Похоже… — я понижаю голос до шепота, — на секс.

— Секс. — Стонет он, его ладонь поглаживает мою задницу и крепко сжимает. — Я бы продал душу, чтобы прокатиться на тебе, Синди. Но этого не произойдет. Ты такая крошечная. Я причиню тебе боль тем, что у меня есть.

Я киваю, зная, что он прав.

Это не пустое хвастовство. Я видела доказательства.

Бутч может быть отшельником, который прячется в машинном отделении, но, по всей видимости, он человек с честью. Так почему, я не чувствую облегчения, когда он уверяет меня, что не будет секса?

Это не может быть разочарование, пронзающее моё горло. Просто не может быть.

Бутч берет меня за руку и ведет к пустующей зоне для сна. С ворчанием он направляет меня к нижней койке, кладет руку на плечо и опускает на матрас. Лежа на боку, галогеновая лампа начинает мерцать за ним, заставляя силуэт исчезать и снова появляться.

Серые стены, мигающий свет и тишина — идеальный рецепт для фильма ужасов, особенно когда такой гигант нависает надо мной, поправляя свою большую эрекцию. Так почему же я не чувствую ни капли ужаса, когда он ложится на койку рядом со мной, приближаясь, пока я не оказываюсь прижатой между стеной и его массивным телом?

Что это за покалывание, бегущее вверх и вниз по внутренней поверхности бедер?

Я в ловушке. Если бы он хотел удерживать меня таким образом, Бутч мог бы делать это бесконечно. У меня нет способа выбраться.

Он блокирует весь мир. Так почему же я борюсь с желанием закинуть на него бедро и потереться о его выпуклость? Когда мои трусики стали такими влажными?

Бутч приподнимает мой подбородок и изучает его.

— Что ты делаешь? — шепчу я.

— Ищу изъяны — Бутч хмурится. — И не могу найти ни одного.

Его большой палец касается моей нижней губы, заставляя меня выдохнуть

— Э-это флирт?

Он поднимает бровь.

— Мой член между твоих бедер, как велосипедное сиденье, Синди. Я думаю, мы прошли этот этап.

Я морщу нос.

— Ты мог хотя бы притвориться, что ухаживаешь за мной.

Подождите. Что?

Я флиртую с этим великаном?

— Ты хочешь, чтобы тебя обхаживали, да? — Он прячет язык внутрь щеки, его шершавая ладонь опускается с моего лица вдоль тела.

— Это довольно необычное первое свидание. — Кажется, ему что-то приходит в голову, и что бы это ни было, он хмурится. Свирепо. — Ты встречаешься с кем-нибудь?

Мне показалось, или его бедра прижимают меня к стене намного сильнее, чем раньше?

— У меня было два свидания за всю жизнь. Во время обучения в колледже. Они оба были ужасны. Парни моего возраста… — Я пожимаю плечами. — Я решила подождать, пока не стану достаточно взрослой, чтобы встречаться с мужчинами. С более зрелыми мужчинами.

Его губы сжимаются в рычании, и он собственнически сжимает мою правую ягодицу.

— Эта идея отстой.

— Вау. Резко. — Пытаюсь увернуться, но он только крепче прижимает меня к стене, двухъярусная кровать скрипит под его весом, и я едва сдерживаю всхлип.

Что со мной не так? В одну секунду я флиртую, потом я намокаю, и все это время я становлюсь влажнее.

— Что насчет тебя? Ты встречаешься с кем-нибудь?

— Нет, — огрызается он.

— Ты тоже девственник? — шепчу я.

— Хотел бы быть им, воспоминания о нескольких случаях, когда я пытался… сблизиться в мои двадцать с небольшим, преследуют меня почти так же, как война.

Мои глаза скользят вниз и, задерживаясь на месте, где соприкасаются наши бедра. Так близко. Если бы не было одежды, он мог войти в меня, слегка наклонив бедра.

— Не подойдет? — шепчу я.

— Не без боли. — Он соприкасается с моим лбом и выдыхает. — Я не сделал бы этого с тобой, малышка. — Он на удивление нежными прикосновениями гладит мои волосы. — Особенно сейчас, когда ты, должно быть, скорбишь.

— Ох… — я качаю головой — Я едва знала своего отца. Он был одержим этой установкой. Заботился о ней больше, чем о нас. Это просто… поглотило его.

Бутча это беспокоит.

— Он не присылал деньги?

— Он делал это, пока мне не исполнилось восемнадцать. Большая часть пошла на расходы моей матери, а остальное на колледж, но… — я выдыхаю, и он вздрагивает, когда воздух скользит по его голой груди и плечам. — Я была ужасна в школе, не могла сосредоточиться. Все, чего я хотела, — это быть на улице под солнцем.

Он свел брови.

— Полная противоположность мне.

— Этого не могло быть, — говорю я, поддавшись желанию провести кончиками пальцев по его твердой груди. Они напряглись под моим прикосновением, а его эрекция напрягается под моими бедрами. — Ты когда-нибудь любил солнце?

— Да.

— Тогда ты полюбишь его снова. — Он притягивает меня или это я прижимаюсь ближе? Не могу сказать. Но вдруг лечь на бок, прижавшись друг к другу, недостаточно. Бутч переворачивает меня на спину и придавливает к кровати своим внушительным весом. Из меня вырывается вздох, а колени раздвигаются вокруг его бедер.

— Бутч.

Он мычит, скользя губами по моему плечу.

— Чем ты занимаешься на солнышке, малышка?

— Я садовник, — выдыхаю я, когда его зубы царапают мою кожу. — Большая часть моей работы связана с окнами, крыльцами и двориками по всему Французскому кварталу. Мне это нравится гораздо больше, чем ухаживать за клумбами и газонами, но иногда я берусь за эту работу, чтобы сводить концы с концами.

Его голова быстро поднимается.

— Тебе трудно сводить концы с концами?

Закусив губу, я медленно киваю.

— Вот почему мне нужно продать буровую установку. Я могла бы купить новое оборудование и расширить свой бизнес. Арендовать менее шумную квартиру без протечек.

Мы молчим, осознавая, что наши цели не совпадают. Он чувствует себя виноватым. Это именно то, чего я добивалась.

Не так ли? Так почему у меня ноет в груди?

Почему я скольжу пальцами в его волосы и тяну его вниз, пока наши губы не встречаются.

— Я так горжусь тобой, ты поднялся на верхний этаж, — бормочу я, двигая бедрами, пока из Бутча не вырывается стон. — Не хочешь забрать свою награду? Взять свой поцелуй?

— Поцелуи, множественное число, — хрипло уточняет он. — Думаешь, я смогу забыть о твоей киске? Я буду думать о ней на смертном одре. — Он двигает бедрами и стискивает зубы.

— Как бы она сжималась, высасывая сперму из меня.

Не знаю, что происходит, но я вздрагиваю. Это… у меня течка или что?

Что происходит?

Не знаю, но не могу остановиться и хнычу.

Он прижимает меня с такой силой, что почти невозможно пошевелиться, но я извиваюсь.

Я борюсь и пытаюсь выбраться. Он мрачно улыбается, наблюдая за моей попыткой, а его рот находится прямо над моим. А потом я шепчу его имя, и мы сдаемся, его твердые губы берут в плен мои. И под натиском мои чувства буквально взрываются.

Это совсем не то, что я ожидала.

Я ожидала грубости, и, Боже мой, я ее получу.

Но ощущение того, как его язык плавно раздвигает мои губы и медленно ласкает мой рот… Я не ожидала, что это произойдет.

Всего за секунду мой пульс выходит из-под контроля, и волна ощущений проходит по моим внутренностям, а жидкое тепло растекается в моих трусиках.