Прости меня (СИ) - Катаева Татьяна Анатольевна. Страница 45

Но с другой стороны. Мы начали наши отношения, в период, когда он ещё встречался с Вероникой. И это не мешало ему со мной переспать. Он изменял своей девушке. Сегодня, он тоже это хотел сделать. Снова изменить. Может, сама судьба меня отводит от него?

Мне бы он тоже изменял. Такие люди, склоны к изменам. Их невозможно изменить. Они не спят с одной девушкой. Им надо ещё кто-то.

Он так сильно меня сегодня разочаровал.

— Мы приехали, — говорит Гордей, чем возвращает меня в реальность.

Я открываю глаза, и осматриваю место приезда. Машина стоит возле входа в общежитие.

Делаю глубокий вдох, и поворачиваю лицо к Горскому.

Глаза в глаза.

— Спасибо за помощь, Гордей. Прошу тебя, никому не говори, что сегодня произошло. Не хочу, чтоб об этого все разговаривали.

— Хорошо. Рад, что ты вернулась к "Волкам".

Не знаю, как реагировать на его слова. Надо, что-то ответить, но я не нахожу сил. Просто отвожу глаза, и, не попрощавшись, выхожу с машины.

Всё тело ноет и болит. Но ещё больше, болит душа и сердце. Особенно второе. Оно никак не хочет выгнать из себя чувства к Гордею Горскому.

Глава 32. "Лучше б я до сих пор плавал во лжи. Потому что теперь тону в правде"

Гордей

Она скрывается за дверью очень быстро. Бежит от меня, как от прокаженного. Я настолько ей не приятен и омерзителен?

На самом деле, сам виноват.

Кидаюсь на неё, каждый раз, когда вижу. Я не могу по-другому. Я изголодался за её телом. За запахом. За касаниями. И дело даже не в сексе, который, безусловно, самый лучший в моей жизни. И к чертям всё. Я больше не испытываю ни с кем эмоций.

А сегодня, стояло ей дотронуться до меня. Стоило её дыханию попасть на мою кожу, и всё, я слетел с катушек.

Даже когда я обрабатывал её раны, мог держаться. Хотя видел её оголённую ногу, бедро и даже трусики. Я держался. Просто старался не думать о её теле. Я думал о тех тварях, которые осмелились хотеть её обидеть. Я думал о том, что сделаю с каждым из них. Как они будут захлёбываться собственной кровью. И плевать, что отец Малахова работает в ментовке. Его это не спасёт. Зарою ублюдка.

Я уже знаю, что он приставал к Наташе после игры. Как ни странно, Танька рассказала. Но то, что он хотел сделать сегодня, не лезет, ни в одни рамки.

Больно сжимаю кулаки. Они в небольших ранах, но я не чувствую физической боли. Больше не чувствую. С момента, как черри появилась в моей жизни, я чувствую только душевную боль. Точнее, после того как она исчезла из моей жизни.

Эта боль, как огромная дыра, которая образовалась внутри меня, и разрастается с каждым днём. Она душит меня и сводит с ума. Чувствую себя роботом, которому абсолютно плевать на всё, что происходит вокруг.

На всё и всех.

Кроме неё.

Вот и сейчас, до сих пор стою возле общаги и смотрю на окна её комнаты. В них давно уже загорелся свет. С момента, когда она убежала, я уже выкурил пол пачки сигарет.

Мои ноги готовы бежать к ней на четвертый этаж. Руки готовы обнимать и прижимать к себе. Губы готовы молить о прощении.

Но, она меня не помнит. До сих пор.

Почему она не вспоминает?

Между нами уже, сколько всего было, после несчастного случая. Она уже испытала столько эмоций, что мозг должен был ей вернуть меня. Но, это не происходит. Я до сих пор в её памяти, огромное чёрное пятно.

И только это держит меня сейчас.

Сажусь в машину, и наконец-то уезжают от сюда.

Ночь сегодня, особенно тёмная. Почему-то вспомнилось то яркое, звёздное небо, под которым мы с Наташей занимались любовью. Это был не просто секс для меня. Это было единение душ.

Я полюбил её с первого взгляда!

И что мне теперь делать? Как вернуть её? Или же, как забыть её? Второе, мне кажется абсолютно не возможным. Потому что забывать её, мозг категорически отказывается.

— Макс, ты мне нужен, — говорю в трубку телефона. — Сейчас, на нашем месте.

Он, что-то там мне рассказывает о девочках и отдыхе. Но мне, блядь, сейчас вообще не до того.

— Ты что, оглох? Это, сука, срочно.

Через полчаса встречаемся с Максом и Саней на набережной. Это место, как-то само по себе, стало местом наших встреч.

— Блядь, что опять случилось? Горский, у тебя последнее время одни разборы. Что с фейсом?

— Макс, давай сейчас без нотаций. И так хуево.

— Прошу тебя, только не говори, что это связано с черри.

— Да. С ней. Но она не виновата.

— Горский, ты слышишь себя? По твоим словам, она всегда не виновата. Сначала, чуть не трахнулась с твоим братом. Потом, какого-то хрена её чуть не трахнул учитель. Может она сама этого хотела?..

Я не дал ему договорить. Один удар в челюсть, и Макс затихает.

— Сука. Ты из-за неё уже друзей бьёшь? Ты чего, братан? — выхаркивая кровь, спрашивает он.

— Да, дело в ней. Но, блядь, ещё раз ты скажешь что-то подобное о ней, я забуду, что ты мой друг. Понятно?!

— Эй, парни. Успокойтесь оба, — влазит Саня. — Макс закрой рот. А ты давай, рассказывай, что случилось.

Вкратце вываливаю пацанам инфу, которой владею. За Малахова, давно знаю. Он не раз устраивал такие представления с девушками. Меня, раньше, это мало заботило. Но, когда объектом его желаний стала она. Вопрос стал ребром.

Никому не позволю её обижать. И пусть, она никогда меня не вспомнит, пока я рядом, она будет в безопасности.

Домой попадаю под утро. Голова гудит, и тело ноет. Принимаю душ и отправляюсь на пары. Всё потому, что хочу видеть её. У нас сегодня одна пара вместе. И похуй, что я целую ночь не спал. Похуй, что руки избил в кровь. Похуй, что завтра меня, скорее всего, ждут разборы с отцом Малахова.

Мне всё похуй.

Я хочу её видеть.

Как торчок в ожидании дозы, жду, когда она войдёт в кабинет. Жду её, как солнца, после сильной грозы. Я её просто жду…

Я не знаю, что твориться со мной. Понятия не имею, что делать со своей жизнью дальше. Но без неё, я уже не могу.

Если б только к ней вернулась память. Всё бы было по-другому. Мы были бы вместе. Потому что она б вспомнила, как сильно важна мне. И смогла бы простить то падение в бассейн.

Во всём виновата её амнезия. Во всём.

Тучи рассеиваются, когда она входит в кабинет. Сегодня она в сером спортивном костюме. Под глазами темные круги. Спала явно плохо. А ещё она не смотрит в мою сторону. Игнорирует присутствие.

Всю пару сверлю её спину. Но ей хоть бы что. Сразу после звонка подрывается и исчезает среди толпы студентов. Не преследую её. Даю возможность раствориться. Сам же иду на стоянку и собираюсь свалить.

Танька догоняет уже возле тачки.

— Малыш уезжаешь?

— Чего тебе? Что-то хочешь?

Да, я дерьмо. Потому что с ней виду себя, как полный кретин. Но я сразу её предупредил, что, ни хрена кроме секса дать ей не могу. А она всё равно, как та жвачка, приклеилась.

— Хочу. Ты я смотрю не в настроении. Давай подниму тебе.

Она подходит ко мне впритык, и кладёт свои руки мне на ширинку. Гладит.

— Тань, свали, а?! Я реально не в настроении.

— Малыш, я могу тебе его поднять…

— Тань, ещё слово и мой малыш затрахает твой рот так, что ты ещё неделю разговаривать не сможешь.

— А если я сама этого хочу?

Ну, что за пиявка? Я ей грублю. Посылаю. Вообще не во что, не ставлю. Лишь бы исчезла. А ей, хоть бы что?! Вообще гордости не имеет?!

— Ну, коль ты настаиваешь!

Беру Таньку за руку, и тащу в сторону туалета. Можно было и в машине от ебать её рот. Ну, она сама напросилась, буду делать это долго и жёстко.

Я вообще её, если честно не понимаю. Ещё в тот день, когда она при Наташе объявила, что мы встречаемся, я расставил с ней все точки над "і".

Никаких "нас" нет. Мы, блядь, не встречаемся. Я к ней, ничего не чувствую. Всё, что я могу ей дать, это трах. И то, если захочу. И когда захочу этого я.