Первый (СИ) - Джокер Ольга. Страница 15

После того, как заканчиваю с электронным журналом, вношу данные в медицинскую карту Андрея. Вклеиваю наклейку в нужную строку, ставлю дату и подпись.

Волосы то и дело лезут в лицо, заставляя меня раздражённо убирать их назад. В этот же момент я не могу отделаться от мысли, что в кабинете нечем дышать, а неотрывный взгляд гонщика не то что отвлекает, а раскачивает привычный устоявшийся мир как во время землетрясения.

— Я думал, ты иначе проводишь лето, — первым нарушает тишину Андрей.

— Например, как? В Ницце? На Ибице? — спрашиваю с улыбкой.

— Что-то типа того. Там, где тусуется золотая молодёжь.

Закончив заполнять документы, отрываюсь от медкарты. Наши с Андреем взгляды снова встречаются. Не спасает ни кондиционер, ни поблескивающее обручальное кольцо на безымянном пальце. Я буду страдать о нём молча. Не предпринимая никаких попыток к сближению. Только бы приходил ко мне каждый день.

— На самом деле я планировала полететь к маме в Италию, — поясняю как можно ровнее. — До того, как попала в ДТП.

— Она живёт не с вами? — будто бы удивляется Бакурин.

В грудной клетке едва ощутимо тянет. Хотелось бы, чтобы да, даже спустя столько лет.

— Уже давно нет. Вышла замуж за итальянца и обитает на побережье Средиземного моря. Я летаю к ней в гости дважды в год, но этим летом — мимо. В качестве наказания. Я обожаю море, но сейчас не заслужила.

Откинувшись на спинку кресла, воинственно скрещиваю руки на груди. Кажется, это самые напряженные двадцать минут в моей жизни. И, тем не менее, хочется, чтобы они как можно дольше не заканчивались.

— Кстати, мне тоже неожиданно тебя здесь видеть, — говорю Андрею. — Я была уверена, что ты пройдёшь лечение за границей.

Бакурин чуть склоняет голову набок. Это ему подают импульсы тока, но возбуждение возникает почему-то только у меня.

— Я не мог надолго улететь из города — в некоторых вопросах требовалось личное присутствие, — поясняет гонщик. — Нужно было выбирать: отложить реабилитацию или начинать её здесь.

Я понимающе киваю, хотя на самом деле меня мучают сомнения: он сейчас о разводе или нет?

— Рада тебя видеть, — проговариваю едва слышно. — В нашем центре, разумеется.

Глава 15

Поднявшись из-за стола, снова подхожу к Андрею. Стрелки часов словно нарочно быстро идут. Пора отсоединять электроды и отключать аппарат, а мне — не хочется. Совсем не хочется.

— Не больно? — спрашиваю у гонщика, отсчитывая последние секунды.

— Нет. Приятно даже, — отвечает он.

Я коротко смеюсь, не зная, куда деть руки. То складываю их на груди, то прячу в карманы халата. Невозмутимость, и ту не могу отыграть.

— Никто из пациентов никогда не говорил, что электростимуляция — это приятно. Странно и необычно — да. Бывало, даже жаловались, что импульсы тока слишком явно ощущаются. И тогда я сбавляла частоту.

Гонщик слегка улыбается — не так открыто, как остальным, а одними уголками губ, но следы ямочек тут же появляются на щеках, отчего моё глупое и влюблённое сердце ярко трепещет.

— Ок. Буду первым, — произносит Бакурин.

— Замётано. Буду и дальше делать приятно, Первый. Только бы скорее восстановился.

Выключив аппарат, убираю электроды и ненароком задеваю кожу Андрея кончиками пальцев. Она на несколько тонов темнее моей и на несколько градусов горячее. Это ощущается так явно, словно на Бакурина у меня выстроен личный датчик.

После всех необходимых манипуляций я возвращаюсь к столу, чтобы отдать Андрею медицинскую карту. На всякий случай проверяю, всё ли заполнила.

Гонщик встаёт с кушетки, выравнивается в полный рост и бросает беглый взгляд на настенные часы, которые висят в кабинете прямо над дверью. И вроде бы говорить больше не о чём — пора прощаться, но эта неожиданная и тёплая встреча не дает шансов остаться равнодушной. Она что-то переворачивает во мне.

— Хочешь выпить чай, Андрей? — спрашиваю первое, что приходит в голову, только бы продлить момент.

Бакурин опускает руки в карманы штанов, слегка покачивается с носка на пятку. Смотрит настолько неприкрыто и пытливо, что у меня подгибаются колени. Кажется, спросит о личном — и я непременно признаюсь. Возможно, предложение почаевничать было лишним, но я, увы, не сдержалась.

— Ты всем пациентам предлагаешь? — отвечает вопросом на вопрос.

— Только тебе, — говорю честно. — Чаще на чай зовут меня. У нас тут много спортсменов после травм.

Скорее профессиональных, а не тех, которые являются следствием ДТП, — но этого вслух я не добавляю.

— А ты? — снова интересуется Андрей.

— Отказываюсь.

Гонщик заглядывает в карту, сверяет время. Он не отвергает предложение категорически и вовсе не грубит. И, Боже мой, даже не посылает.

Я в этот момент судорожно вспоминаю, есть ли у нас что-то к чаю. Точно знаю, что вчерашние эклеры съели коллеги, тем не менее, обычное галетное печенье должно остаться в запасах.

— Жень, давай в другой раз, — произносит Андрей. — У меня через пять минут начинается массаж, а я пока не подозреваю, где искать кабинет.

Ни капли не расстроившись, киваю. Наоборот, «в другой раз» очень воодушевляет. Я тщательнее подготовлюсь и буду иметь в виду, что такой вариант в принципе возможен.

— Ты можешь снова подойти к стойке администратора, а лучше — давай я тебя провожу?

Андрей не говорит ни да, ни нет. Придерживает дверь, когда я выхожу из кабинета.

Спустя двадцать минут в коридорах и холле ничуть не стало пусто. Наоборот, поток людей будто увеличился.

В лифте набито битком, но мы с гонщиком втискиваемся. На втором этаже к нам добавляется ещё два человека, отчего мне приходится буквально вжаться в Андрея всем телом.

— Подвиньтесь, а? — требует ворчливый пожилой голос.

Бакурин слегка отступает назад. Пока я размышляю, стоит ли мне поступить точно так же, кто-то болезненно толкает меня в спину. Я пошатываюсь, случайно наступаю на ногу Андрея, а ладонями упираюсь в его грудь.

— Прости.

— Не парься, Жень, — спокойно произносит он, устремив взгляд на табло, которое показывает номер этажа.

Лицо при этом непроницаемо. На моём — наверняка целый спектр эмоций. Приходится опустить голову, чтобы не выдать себя.

Его запах кружит голову, а тепло тела окутывает целиком. Когда двери лифта открываются на третьем этаже, я с трудом отлипаю и выхожу первой. Бакурин — следом.

Не успеваю я показать Андрею нужный кабинет, как одна из массажисток — бойкая и болтливая Ника, перехватывает нас в коридоре. Она благодарит меня за помощь, увлекает гонщика за собой. Сразу же располагает своими словами: «Ой, а я вас знаю!». Мы даже попрощаться как следует не успеваем, но, тем не менее, когда я возвращаюсь в свой рабочий кабинет, то буквально порхаю от счастья.

Всё прошло хорошо. Нет, просто прекрасно. Без агрессии, вспышек злости. Без ненависти и неприязни. Кажется, Андрей немного остыл по отношению ко мне.

Вскоре с обеденного перерыва возвращается Анна Сергеевна и нагружает меня монотонной бумажной работой. Я сажусь за письменный стол и, пока она проводит физиопроцедуры пациентам, старательно вывожу буквы в сводках. Правда, мыслями нахожусь где-то далеко-далеко. Планируя и предвкушая завтрашний день и новую встречу.

Чуть позже мне звонит папа и сообщает, что заедет за мной после работы. Это звучит неожиданно, потому что обычно он привозит меня в центр только утром, а вечером я добираюсь самостоятельно — на общественном транспорте или такси, потому что клинику папа закрывает минимум после восьми. Он очень востребованный стоматолог, и записи к нему расписаны на несколько месяцев вперёд.

— У меня есть для тебя новости, котёнок, — произносит отец в телефонную трубку.

Сегодня такой классный день, что не хочется омрачать его чем-то плохим.

— Новости хорошие или не очень?

— Думаю, тебе понравятся.

Я с трудом дожидаюсь окончания рабочего дня. Ровно в шесть папин гелендваген уже стоит на парковке. Я быстро стягиваю с себя халат, вешаю его в шкаф и распускаю волосы. Попрощавшись с коллегами, вылетаю из центра.