Сказки Королевства (СИ) - Добрынина Елена. Страница 40

Переход, пережив очередную конвульсию, успокоился… Туман слегка рассеялся, чтобы через некоторое время заклубиться вновь. «Еще, еще». Еще так еще.

Мэб шла к туманнику, глядя прямо перед собой. Душа ее только что умерла там, у перехода, и больше ничего не имело значения. Да и что она могла сейчас, бесполезная дочь Воина, привыкшая сражаться?.. Впрочем, кое-что могла. Туман пропустил ее сюда, принял ее кровь… Поэтому она шла вперед, к переходу… продолжить то, что начато. Хорошо, нож не потеряла во всей этой круговерти. А как и что делать, она уже знала.

И снова пространство вздрогнуло, приняв очередное подношение от дочери этого мира. И туманник помог — теперь она точно знала — довести дело до конца. И с благодарностью приняла его жестокую помощь. Самым краем сознания, уже проваливаясь в вечный сон, она замечала, как с неба бросилась вниз крылатая тень, превращаясь у самой земли в обнаженного эльна с кровавыми отметинами на коже. Как спешила к ним Иллойэ, сбросив свой тяжелый плащ. Как кричал Альм, отчаянно бросаясь вслед за женщиной-птицей. Как падали они один за другим, пронзенные очередным туманным щупальцем, словно копьем.

Чего она не видела, и не могла видеть — это того, как постепенно, волна за волной затихает пространство, развертывая свою тугую воронку. Как переход стягивается до размеров больших — в три эльнийских роста — врат, как медленно рассеивается в воздухе туманник, оставляя после себя лишь застывшие черным хрусталем наконечники щупалец в пяти безжизненных телах. Как к переходу неспешно приближаются шестеро, и Туман расступается перед ними. Как подходят они к площадке из полупрозрачного белого камня, на котором лежат павшие, и склоняются над своими детьми, скорбя и называя их имена.

— От Судьбы не уйдешь, — не слишком уж печально вздыхает старуха, — все будет так, как предначертано. Им выпала смерть от Тумана — так и случилось.

— Посмотри-ка внимательно, Лахурд, — усмехнулся молодой мужчина в черном с длинной светлой косой, перебирающий пальцами волосы погибшего мальчишки-подростка. — Ложе из риона, жертвенная смерть, кинжалы в груди… Ничего не напоминает?

Та смотрит какое-то время, а потом начинает хохотать.

— Ты снова меня обскакал, Виндагор.

— Да, история повторяется. Этот мир сам выбрал себе новых Королей. И жертва эта — только их решение. Ни один из нас ни словом об этом не обмолвился. Даже ты, Лахурд, не в силах здесь ничего изменить.

— Все ли поднимутся? — златовласая красавица с глазами, полными печали, склонилась над телом девушки, одетой в платье и форменный китель, оставляя легкий поцелуй на челе павшей.

— Обещаю, Айне! — отвечал светловолосый так, словно имел на это право.

— Я уже вижу их, — пожилая дама в белом ласково провела ладонью по щеке лежащего на камне мужчины в окровавленной рубашке. — Целитель, Стражница, Хозяйка леса, Сын Неба, Балагур.

— Я тоже, Мудрейшая. Они будут лучше нас. — Хранитель держал за руку свою дочь, не сводя с нее глаз.

— Они будут другими, Эорданн. Такими, как то требуется новому миру.

— А нам пора в путь, — красноволосый воин в латах встал, опершись на меч, и в последний раз отсалютовал им своему крылатому сыну.

— Да, мы заслужили отдых, — согласно кивнула Айне.

— И они тоже.

Первый рассветный луч пробился сквозь струящуюся туманную дымку, когда пять Королей и старуха Судьба вошли в арку перехода, и та неспешно, словно нехотя, начала сжиматься и скоро совсем исчезла, будто и не было ее никогда. Новые Короли и Королевы мирно спали, еще не ведая о своей удивительной участи. Начиналось первое утро Нового Мира.

Эпилог

— Пошли вон! Я занят! — небрежно застегнутая рубаха и припухшие губы ясно свидетельствовали о том, что занят Аодхан чем-то исключительно приятным.

— Ваше Целительское Величество, Его Величество Виррэн просит вас и Королеву Стражницу..

— Катитесь к вивернам вместе со всеми своими величествами… — вызверился Целитель и с размаху хлопнул дверью.

— Так Особый Отдел тоже там будет. Эйяр Ариллиан лично просил вам передать..

Дверь снова приоткрылась, явив изумленным посланникам растрепанную светловолосую деву в сером кителе, наброшенном на легкий шелковый халат.

— Передайте Его Величеству Виррэну, что мы будем, — отчеканила Стражница, ловко выхватила из рук застывшего от удивления мужчины конверт с посланием и, не дожидаясь ответа, нырнула обратно. Подошла к Целителю — тот, недовольный, стоял у окна, с раздражением разглядывая что-то внизу, по ту сторону стекла — погладила напряженные плечи, запустила пальцы в мягкие темно-рыжие волосы, чувствуя, как его понемногу отпускает.

— Мэбхн, это кошмар какой-то. Все словно с ума посходили. Они мне скоро жертвы приносить начнут на главной площади.

— Тебе все равно придется иметь с ними дело. Целитель без пациентов… ммм… как-то не очень, а ты не умеешь сидеть без дела.

— Переквалифицируюсь в коновала, — беззлобно буркнул Аодхан. — Буду жить в глухом лесу и лечить зверей.

Мэб рассмеялась, представив себе эту картину.

— Не думаю, что Иллойэ придет в восторг от того, что кто-то вторгся в ее владения. — Стражница положила голову на плечо Целителю и вместе с ним смотрела вниз, на улицу, где теперь и днем, и ночью дежурили группы особенно восторженных эльнов. — Ты сам там и дня не продержишься.

— Зато в лесу нет этих ненормальных..

— Они просто тебе благодарны… И есть за что.

Она мягко провела пальцами по тонкому белому шраму на смуглой коже — от запястья вверх — вечной памяти о том, какой ценой далось им настоящее. На миг она сама словно вернулась в былое. Не в тот день, слишком уж тяжелые воспоминания он будил, в другой, который стал для них началом.

Они просыпаются ото сна первыми, почти одновременно с Аодханом. И долго, целую вечность, должно быть, лежат недвижно, смотря в глаза друг другу, не замечая больше ничего вокруг, опасаясь, что это чудесное видение вот-вот рассеется. Потом Мэб судорожно кашляет, пытаясь избавиться от свербящего ощущения в груди, нащупывает что-то инородное, безумно раздражающее. Аодхан тут же оказывается рядом и с безумными глазами взирает то на черный клинок у нее в руке, то на точно такой же, загнанный по самую рукоятку в его собственное тело.

— Не шевелись, — первым делом он бросается к ней, забыв на время о себе. — Все хорошо, раны нет… Бездна меня подери, если я знаю почему, но нет.

Мэб осматривается, дышит и с каждым вдохом ощущает, как неведомая доселе мощь наполняет ее изнутри. Тысячи тонких незримых нитей тянутся к ней отовсюду, накрепко связывая со всем существующим. Она ни за что не смогла бы объяснить, как это выходит, но она чувствует пространство. Ощущает, где проходит прочная полупрозрачная Стена, отделяющая их от остального мира, представляет каждую бухту северного побережья, ясно различает степи, с которыми граничит юг Королевства. И не только… Она поднимает глаза на Аодхана — тот осматривает троих, еще не пришедших в себя, тоже с темными клинками в груди, порой хмурится, прислушиваясь к чему-то — и замирает изумленно. Она ясно видит его, и в то же самое время величественная сияющая фигура мелькает перед ее взором — в белом плаще и белой военной форме без кителя, рукава рубашкии закатаны выше локтей, ладонь одной руки лежит на сердце, другую, протянутую вперед, от локтя обвивает изящная змея, наклоняя треугольную голову к небольшой чаше, сжатой в его пальцах. Мэб даже зажмуривается. Но видение не исчезает.

— Скоро проснутся, — произносит Целитель несколько озадачено, — пульса нет, но я точно это знаю. Может быть, я просто спятил, Мэбхн. Мэбхн? — и в его взгляде, обращенном на нее, она читает такое же благоговение, которое только что испытала сама. Что он видит в ней, интересно? Потом они сидят рядом, обнявшись, и ждут, когда очнутся остальные. И когда Альм, последний из них, избавляется от клинка и делает первых вздох, пространство наполняется оглушительным звоном, словно тысячи хрустальных колокольчиков одновременно бьют набат.