СССР: вернуться в детство 3 (СИ) - Войлошников Владимир. Страница 26

— А вечерняя дойка во сколько?

— С семи до девяти, где-то так. Может, чуть дольше, может — чуть короче.

— И ещё молоко?

— Да. Сейчас, честно говорю, после переезда козы сильно сбавили. Но по прогнозам они должны восстановиться. Не знаю, сколько это займёт: неделю, две или три — но литр-полтора каждый вечер вы точно уносить будете.

— Ну, нормально! Таня-то с Рашидкой уже нацелились, что каждый день на станцию будут бегать. Я как раз Ирку из садика заберу, с ней сюда, подоила — и все вместе домой.

— Шикарный план, — согласилась я. — Вы доить-то умеете?

— Коне-ч-ч-чно! Я ж в деревне выросла!

— Значит, сегодня вечером вместе пойдём, вдвоём пройдём полный цикл. А уж завтра — вы сами.

Перспектива получить взрослую помощницу меня обрадовала страшно. Не говоря уже об освобождающемся времени!

Я понеслась разыскивать Вовку.

— Вова! С Рашидкой ты поговорил?

— На счёт коз — я. Подходила мать?

— Да, хочет. А как ты…

— Любимая, элементарно! Ты после завтрака быстро убежала, а она жаловалась бабушке, что они на фундамент с трудом деньги собрали, влезли в долги. На следующий год надо строиться — а непонятно, из чего. Найти бы, дескать, подработку, чтоб подкопить, и чтоб не целый день. И тут, понимаешь, такое шикарное предложение!

— Класс. Ты, главное, меня прилюдно любимой не называй. Мало ли, вдруг с кем истерия случится…

Вечером состоялась первая дойка по схеме семейного подряда — потому что Тане с Иркой тоже страшно хотелось участвовать. Сперва мы топтались вокруг доильного станка, распределяя роли, зато потом дело пошло как по маслу! Не успевает тётя Валя «пригласить» из стайки первую козу — Таня тут как тут с ведёрком тёплой мыльной воды и тряпочкой — вымя мыть. И даже Ирке досталось дело — подавать чистое полотенце для протирания и топлёное сало (вместо крема). Потом первые граммы сцедить в отход, основное выдоить, что называется, «до тряпочки» и снова смазать. И так сплошным конвейером. Зато и управились они в полтора раза быстрее меня.

Таня — барышня особо ответственная. Она ещё и успевала надои в разграфлёную тетрадку записывать. Да, такой гроссбух я тоже завела. Надо же видеть, в какую сторону идём.

Мария Степановна, вернувшаяся с Байкала, контролировала процесс. А ведь у них стадо в разы больше! Я представила себе наш заполненный молоком погреб и спросила её:

— Скажите, а вы в институте молоко продаёте?

— Да, населению, по запросу, на разлив. По тридцать копеек за литр.

М-м, козье, оказывается, подороже коровьего. Коровье шло по двадцать шесть копеек за литр. С бутылкой, которую потом можно было сдать, как раз сорок шесть получалось.

— В семь утра начинается дойка, — продолжала Мария Степановна, — в восемь открывается институтский киоск, до десяти можно купить козьего молока, фактически, парного.

— Всего два часа? — удивилась Таня. — А куда девается не распроданное молоко?

— В десять приезжает машина заготконторы и всё, что не продано, забирает.

— Тоже по тридцать копеек?

— Нет, у них другая система, они вес фиксируют, в килограммах. Там, получается, один килограмм молока — это примерно девятьсот семьдесят миллилитров. По сорок две копейки идёт.

Я тупо на неё смотрела:

— За килограмм?

— Да.

Так. Или я дурак — или лыжи не едут…

— Закупочная цена выше продажной, получается? Я что-то не пойму.

— Закупочная цена на любой вид молока одинаковая, — терпеливо объяснила Мария Степановна, — хоть на коровье, хоть на козье. Я не знаю, почём принимают у частников, но мы, как организация, сдаём по четыреста двадцать три рубля за тонну.

— А людям продают дешевле?

— Да. За счёт дотаций.

Херассе…

Эта мысль так меня оглушила, что я пошла искать Вовку, чтоб немедленно с ним поделиться.

— Мда-а-а, офигеть какой подход, — протянул Вова. — Но нам он на данный момент выгоден. Мы ж оформлены как опытная станция.

— Ух ты, точно!

— Надо к этой тётке съездить, которая документы тебе делала. Пусть направит тебя или бумажку даст для заготконторы. Сразу все проблемы сбыта будут решены.

— Слушай, попроси отца нас свозить завтра?

Надо сказать, что Олег Петрович привёз Марию Степановну и был приглашён остаться ужинать. А потом и ночевать — Вовка обещал ему спальник выдать, и он как-то даже не стал сопротивляться.

С романтическими поездками Олегу Петровичу, честно скажем, везло не каждый день. Пользуясь моментом, Марию Степановну пытались ангажировать разные организации по обмену премудростями — типа того же ИСХИ. Чего удивляться, иркутские товарищи тоже спешно закрывали планы по мероприятиям.

Но сам Олег Петрович оставался у нас — под весьма благовидным предлогом помощи в нелёгком юннатском труде — ну, раз уж у человека так удачно отпуск. Мария Степановна, опять же, к вечеру обязательно возвращалась.

Мы с Вовкой наблюдали за развитием этого романа — я даже с бо́льшим любопытством, чем он. Опять же, присутствию внезапного помощника, да ещё и с мотоциклом, я, например, была очень даже рада.

Вот, к примеру, в понедельник, пока Мария Степановна с ответственным визитом поехала в сельхозинститут, мы втроём прыгнули на мотоцикл и помчались в райисполком. Грех такой оказией не воспользоваться — считай, поездка по времени сразу в разы сократится!

13. ДЕЛА КОЗОВОДЧЕСКИЕ И НЕ ТОЛЬКО

МЫ — ПОСТАВЩИКИ!

10 сентября 1984

Не знаю, для кого там понедельник — день тяжёлый, мы лично подорвались и понеслись, полные сил. К Антонине Сергеевне мы вломились по инерции — всё же она, зав. отделом по жилплощади, а нам нужен был кто-то другой.

Кто? —…

Вот поэтому мы и пришли к тому, кого знали.

Вовка немедленно выставил на стол банку молока, потребовал чистую кружку и провёл практически принудительную дегустацию, в конце которой нам уже привычно сказали, типа: ой, надо же, как вкусно, а я-то думала, что козье молоко — это так неприятно и пахнет…

— Антонина Сергеевна! — решительно вступила я со своей партией. — Передовое молочное козоводство в Иркутской области имеет все шансы отцвести, не успевши расцвесть! А мы ведь только что в газете написали, как всё здо́рово…

Антонина Сергеевна тревожно подобралась:

— Что случилось? Заболели животные???

— Нет, ко всеобщему счастью, никто не заболел. Но. Ко́зы хотят кушать — вы понимаете? Своих покосов у нас нет. То, что мы смогли купить, они быстро съедят. А больше покупать не на что. Получается, молоко у нас есть, а денег нет. Стоять и торговать на рынке у юннатовцев просто возможности нет. Вот ко́зы все с голоду и передо́хнут. И останется Иркутская область у разбитого корыта…

— Нет, погодите! — Антонина Сергеевна властным жестом взялась за трубку. — Не надо нам такое! Разбитое корыто… нет-нет! — она набрала трёхзначный номер: — Наташ, пожалуйста, загляни ко мне!.. Да-да, сейчас!

После чего Антонина Сергеевна открыла здоровенный сейф и извлекла из него две фарфоровые кружечки:

— Ну-ка, ребята, налейте-ка понемножку.

Вова плеснул.

В кабинет стремительно вплыла крупная дама, окинула нашу композицию взглядом.

— Пробуй! — велела ей Антонина Сергеевна.

Сцена «ой, что это такое вкусное?» повторилась.

— А знаете ли вы, что молоко альпийских коз* является уникальным продуктом? — вдохновенно начала я. — Оно помогает справляться с аллергиями и даже с астмой.

*Тут я немного покривила душой,

потому как не только альпийских,

но так уж звучало убедительнее.

— Да вы что? — хором спросили дамы.

— Да-да, — подтвердил Вова, — нам в институте козоводства рассказывали, за рубежом активно исследуют эту тему.

— А мы что — опять отставать будем, а потом догонять? — вопросила я.

И дальше прочла мини-лекцию про всякие полезности, из собственного жизненного опыта. И про общеукрепляющее в том числе.