Соседи (СИ) - "Drugogomira". Страница 73

В голове мелькнуло предательское: «Она же не вторым номером сюда приехала?». Почему-то мысли о том, каким именно образом эти трое добирались до точки, отзывались неприятным давлением в груди, и Ульяна заставила себя отвести глаза. Девать их оказалось решительно некуда, и взгляд вновь заскользил по поверхности воды. Вот Юлька, всё в той же позе тюленя, загорает. Ну а розовая кепка где? Ярко-зеленый сап плавал сам по себе метрах в двадцати от Улиного, а пловчиха обнаружилась ближе к самой Ульяне. Кажется, решила искупаться.

Прикрыв глаза козырьком ладони – от слепящих солнечных лучей, – Уля внимательнее пригляделась к картине, которая показалась ей необычной. Настораживали откинутая голова и открытый рот девочки. А еще – еще её макушка то погружалась под воду, то вновь возникала над поверхностью. Можно было заподозрить неладное, однако купальщица не кричала, не звала на помощь, не размахивала руками и не поднимала брызг. И всё же… Всё же выглядело её положение странно. Блики на глади воды «резали» глаза и мешали увидеть ситуацию чётче.

«...Не кричат и не машут руками…», — внезапно всплыла в памяти строчка из какой-то статьи, и Ульяна, холодея от ужаса, вдруг осознала: тонет. Осознала, что не знает, как долго человек идет ко дну прямо у неё на глазах. И совершенно не осознавала, что ей делать. Орать, привлекая всеобщее внимание, в надежде на подмогу? Но счет идет на секунды, чья-то жизнь вот-вот оборвется! Судорожно сорвав с щиколотки фиксатор{?}[Лиш – специальный трос, которым доска крепится к ноге серфера во избежание потери оборудования при падении], Уля кинулась в воду.

Плавать она умела неплохо: папа успел научить, прежде чем от них ушел. Да, не идеально правильным кролем, не выверенным брасом, но и не по-лягушачьи. Каждое мгновение, проведённое в затягивающей движения воде, ощущалось вечностью, а цель, казалось, совсем к ней не приближалась. К тому же, Уля стала терять тонущую из поля зрения: лицо всё реже показывалось над водой. Тело ощутило резкую смену температур, и мозг сообразил: скорее всего, девчонке свело здесь ногу… Безуспешно обшаривая глазами зеркало воды, Уля пыталась осознать, где в последний раз её видела. С берега раздались крики, кто-то побежал, но отвлекаться на происходящее на берегу она позволить себе не могла – не могла отвести взгляд от точки, куда должна была смотреть.

Спустя преступно долгие секунды в двух метрах от себя Уля увидела: открытый рот девочки показался над поверхностью и тут же скрылся из вида. О том, как спасают утопающих, она не знала ничего, соображала чертовски плохо, и понимала только одно: не тупить! Нырять с открытыми глазами, искать, возможно, наощупь, хватать и пытаться вытащить к воздуху.

В месте, где только что заметила кончик носа, Ульяна нырнула. Глаза высматривали желтый купальник, но мутная вода не позволяла видеть дальше пары сантиметров. В непосредственной близости, кажется, никого. Вынырнув и делая глубокий вдох, вновь погрузилась, на этот раз на глубину. До дна неизвестно сколько, а Ульяна думала только о том, что должна каким-то образом его достичь, её заметить и во что бы то ни стало успеть достать на поверхность раньше, чем случится непоправимое.

Размытое желтое пятно возникло вдруг, и в то же мгновение пальцы коснулись неприятной слизи. Дно! Черт знает что! Черт знает как доставать! Обе руки интуитивно нырнули девочке подмышки, и Ульяна оттолкнулась от дна ногами. Из-за вязкого ила толчок вышел слабее, чем мог бы, хрупкое на вид тело оказалось тяжелее, чем она предполагала, силы оставляли…  В накрывающей Улю панике стало мерещиться, что спасительная доза кислорода не поступит в легкие уже никогда.

Но она поступила – и в тот же момент кто-то вырвал у неё из рук груз, а кто-то подхватил её саму – сзади. Мокрые волосы повязкой легли на глаза, сердце заходилось, она глотала воздух, как выброшенная на берег рыба, в ушах звенели голоса, кто-то перекрикивался между собой. Снаружи и внутри царил безраздельный хаос, завихренный какофонией звуков и захвативших её чувств.

— Ульяна, это я! Уля! Всё, расслабься! Ляг на спину, отдохни! — раздался над ухом надрывный крик Вадима. — Всё в порядке!

Резким движением убрав с лица волосы, Уля высвободилась из рук, развернулась и обезумевшим взглядом уставилась на Стрижова.

— Где?!

— Все хорошо! Она у Рыжего, всё хорошо! Давай, ты еще можешь плыть? Тебе помочь?

Удерживая себя на воде, Уля ошалело оглядывалась по сторонам. Они находились не более чем в паре десятков метров от деревянного помоста, на котором собралась сейчас куча мала зевак: с их пляжа и с соседнего точно. Метрах в семи впереди, преодолев полпути к помосту, одной рукой воду загребал Егор. Подплывал спиной, вторая рука удерживала утонувшую на груди. Слева с выпученными глазами к ним подгребала Юля.

— Да, кажется, могу, — пытаясь восстановить дыхание, ответила Уля. — Сколько времени прошло?

— Минуты две-три назад я ещё видел тебя на сапе, — успокаивающим голосом произнес Вадим. — Ну ты даешь… Как ты поняла?!

«Пара минут?.. Всего?.. Не знаю…»

Эти минуты показались ей бесконечными. Силы покинули, но преодолеть пятнадцать-двадцать метров до берега спокойным ходом – найдутся. Возможно…

Дальше – предсказуемая суета. Девочку вытащили на настил и окружили со всех сторон, кто-то надрывался в рыданиях. В момент, когда Улины ноги коснулись дна, с помоста послышались крики облегчения. Откачали… Упав на колени, перевернувшись на спину, Уля слабо улыбнулась нависшим над ней растревоженным Юльке и Вадиму и закрыла веки. Услышала Юлино: «Не трогай её, пусть отдохнёт».

Жизнь продолжалась прямо сейчас – её собственная и чужая маленькая жизнь. Жарило солнце, плескалась вода, спустя время вдали послышался вой сирены скорой помощи. А ещё через десять, а может, двадцать минут всё стихло, значит, народ разбрёлся. Ещё немного полежав, окончательно восстановив дыхание, Уля распахнула ресницы и приподнялась на локтях.

— Родители девочки передавали тебе огромную благодарность за спасение дочери, — раздался за спиной хрипловатый голос. — Уехали с ней на скорой, взяли у Стрижа твой номер, позвонят.

Ульяна обернулась. С покрывала на неё, притихнув, уставилась вся честная компания. Все пять человек. Во взглядах четверых плескалось восхищение разной степени выраженности. Во взгляде говорившего – смятение, сквозь которое просвечивали огненные всполохи. Знакомые ей ещё с детства. Тончайшая линия рта, играющие желваки, дергающийся кадык, высоко поднятый подбородок –­ всё вместе это выглядело как штормовое предупреждение. Последнее.

Внутри всё сжалось, и Уля нервно сглотнула, предчувствуя что-то страшное. Своей вины сейчас она решительно не понимала. Еле заметно кивнула, показывая, что сказанное услышала. Зная, что на её лице все эмоции тут же найдут отражение, поспешно отвернулась и уставилась на кромку воды. Пусть объяснит, только не здесь!

Но оставлять её в покое не собирались.

— Мы тут на берегу не всекли ни черта! — послышался голос Вадима. — Как ты поняла?

Уля пожала плечами. Разговаривать с людьми, сидя к ним спиной, минимум невежливо, поэтому она заставила себя подняться и все же переместиться к компании поближе. Всё обойдется, просто не будет на него смотреть. Усевшись на песок рядом с Юлькой, ответила:

— По запрокинутой голове, открытому рту. Отсюда наверняка ничего и не было видно.

— Да ведь и на помощь никто не звал, — озадаченно протянула Аня, протягивая ей бутылку с водой.

— Когда-то я читала, что тех, кто тонет, кричащими и машущими руками только в фильмах изображают, — озвучила Ульяна недавние мысли. — А на деле всё происходит тихо, в метрах от людей.

Прожигающий взгляд ощущался шкурой, буквально! Она не знала, куда деться, где прятать глаза. Сердце вдарило на полную, в голове вновь зазвучали слова Игорька: «Пиздарики мне пришли». Прикрыв веки, Уля сделала спасительный глоток воды.

«Да что ты смотришь на меня так?! Что я натворила?!»

Её и без того нервозное состояние серьезно усугубляло одно маленькое обстоятельство. Егорова промокшая после незапланированного купания футболка реяла на ближайшем кусте, а сам он сидел на покрывале по-турецки в одних бермудах. Казалось бы – что такого, это же пляж, тут все так ходят! Но смотреть на это, на убранные со лба мокрые волосы, редкие капли воды на коже, чернильного феникса на ребрах Уля оказалась вдруг не готова: «психи» нарастали, кровь закипала в венах от одного вида и стыла в жилах от неясного страха одновременно.