Князь Святослав - Васильев Борис Львович. Страница 15

— Великий князь Святослав видит такие же сны, мой воевода.

Свенельд задумался. Жесткая складка пересекла лоб, как сабельный шрам. Потом вдруг решительно встряхнул головой:

— Хазарский каганат — видимость, Руслан. Границы смахивают на бредень, царь их не управляет собственной страной, а крепости имеют слабые гарнизоны. Только бить их в лоб не следует. Как раз на наших рубежах они и держат свои лучшие силы. Святослав как-то выкрикнул во дворце, что сплавится по Волге, на которую пройдет через земли вятичей, но это похвальба незрелого вождя. Хотя мысль сама по себе верная. Только к войне с вятичами надо готовиться очень серьезно… Впрочем, я сам поговорю с ним. А ты немедля выезжай к печенегам, Руслан. И помни, что ты — мои глаза и уши.

Историю пишут люди, но сама по себе она полновластный монополист, диктующий историкам причудливые извивы собственного творения. И написанная история, которую с седых времен учат в школах и университетах, которой занимаются мудрые историки, есть всего лишь видимая часть айсберга, есть только то, что можно хоть как-то истолковать, чтобы получилось внятно, а главное — научно.

Мы, современники, анализируем или пытаемся анализировать только то, что нам видно. Но кто может бесспорно разъяснить, почему вдруг тот или иной исторический персонаж поступает именно так, а не иначе. И мы с отчаянной смелостью предлагаем свое собственное толкование его тяжкой поступи.

Так случилось и с героем нашего повествования, великим Киевским князем Святославом. А началось все с просьбы Господина Великого Новгорода прислать им князя. Ради этого они послали в Киев посольство из самых знатных представителей «золотых поясов».

— Мы просим к себе князя, великая княгиня. Вече два дня орало и дралось, но все сошлись на твоем сыне — великом князе Святославе.

Вообще-то Господин Великий Новгород был богатейшей боярской республикой, каковых на территории собственно Руси того времени более и не встречалось. Считалось, что высшей властью в ней обладает вече, но всем руководили богатые бояре, которые назывались «золотыми поясами». Именно они, а не вече, избирали посадника, который и являлся верховной властью в боярской республике. Однако Новгород Великий имел как собственную дружину, так и хорошо вооруженное ополчение, для руководства которыми требовался специалист. Собственных князей-воинов не было, и новгородцы исстари приглашали на эту должность кого-либо из Стольного града Киева. У князя была своя резиденция вне Новгородского кремля, за которую Киев платил определенную — и немалую — мзду, а дружину и ополчение содержал сам Новгород Великий. И Киев от платы за содержание князя, достойное его высокого положения, не отказывался, потому что Великий Торговый путь из варяг в греки был ему необходим. А прикрыть эту питающую Киевское Великое княжество артерию от грабежей варяжских ватаг мог только поставленный Киевом князь со своей и новгородской дружинами.

А тут пал в схватке с варягами служивый князь Великого Новгорода, и Совет «золотых поясов» немедленно послал представительную депутацию в Стольный Киев с нижайшей просьбой срочно прислать князя на службу.

— Господин Великий Новгород просит Великого князя Святослава Игоревича!

— Благодарю Великий Новгород, но все зависит от самого Святослава.

— Новгород просит только Святослава Игоревича, великая княгиня.

— Я пошлю за ним, а вас, любезные гости, прошу перекусить с дороги.

Великая княгиня тотчас же выслала за князем Святославом Свенельда с наказом уговорить, во что бы то ни стало.

— Наш сын не в меру упрям и капризен, но не лишен честолюбия. Объясни ему, что если он даст свое согласие, то получит право именоваться не только Великим князем Киевского княжения, но и князем Новгородским.

(И еще раз повторим: в истории правит Его Величество Случай. Откажись тогда упрямец Святослав от Новгородского предложения, и историческая карта Европы, которую мы знаем сегодня, была бы иной.)

Но великий князь Святослав не отказался. Мать хорошо его изучила: он и впрямь был чудовищно честолюбив. Согласился, правда, с двумя условиями. Святослав пожелал, чтобы охрану его личного места проживания вне пределов приземистых новгородских стен несли его воины, и чтобы новгородский посадник первым представился ему в его резиденции.

Новгородцы не спорили, и княжич Святослав вскоре отправился в Господин Великий Новгород со своими дружинниками.

Встреча была торжественной. После еще более пышного церемониала во здравие киевского княжича и новгородского князя перед Святославом стройно прошли обе новгородские дружины и ополчение. Они громко кричали «Слава!..» и «Хвала!..», а пир был отмечен не столько яствами, к которым Святослав всегда был равнодушен, сколько речами в его честь, — а это ему всегда было любо.

На следующий день посадник во главе выборных бояр показывал великому князю Новгород. Его укрепления, расположения дружин, охрану ворот и — торговый центр города, куда свозили дорогие ткани, одежду, меха, шелка, меды и взвары, пеньку, лен, лес. Верфи, где строили новгородские суда, способные выдержать бурю на море. Именно они и развозили по Европейским портам богатства Господина Великого Новгорода, множа его славу.

В ответ князь Святослав устроил в своей загородной усадьбе особо продуманный прием. «Золотые пояса» Новгорода великого во главе с посадником были поражены не столько убожеством этого приема, сколько его какой-то подчеркнутой демонстративностью. Великий Киевский и Новгородский князь угощал гостей кое-как поджаренными кусочками дичины на вертелах, просоленной сырой медвежатиной, сырой, слегка приправленной травами строганиной из нежного мяса косули, чуть тронутой огнем кабаниной, живыми, угрожающе шевелящими клещами раками, сырой, лишь приправленной черемшой икрой и медовыми взварами с клюквой.

— Не удивляйтесь, высокочтимые гости, — сказал он, открывая это странное пиршество. — Я просто хотел напомнить вам, чем питался мой великий дед, ваш князь и конунг собственной дружины Рюрик. И эта простота была достаточна, чтобы он стал начальником Великой Руси. И я дал себе клятву, что буду есть то, что бегает и растет, но создам и могучую дружину, и свое, еще более могучее княжество.

— Хвала и Слава великому князю Киева и Новгорода! — выкрикнул посадник.

— Хвала и Слава!.. — тотчас же нестройно откликнулись гости.

«Золотые пояса» покорно ели эти «яства», с трудом скрывая отвращение. И только посадник пробовал все с видимым удовольствием, причмокивая и похваливая. А в конце пиршества подняв чашу с крепкой медовухой, сказал:

— Мудрый князь Новгородский Святослав Игоревич показывает нам наглядно, что память о предках есть не перечисление их побед, а память об их нелегком пути к этим победам.

На следующее утро посадник пригласил Великого князя Киевской Руси к себе. Не на пир, а ради откровенного разговора. Который и начал первым не столько потому, что был хозяином, сколько потому, что был старше Великого князя Киевской Руси и приглашенного князя Господина Великого Новгорода.

— Юность цветет мечтаниями, великий князь, — начал он с благодушной улыбкой. — О каких подвигах мечтает твоя просыпающаяся душа?

— Я не умею мечтать.

— Но у тебя есть какие-то желания? Их просто не может не быть.

— У меня есть долг.

— Долг? — несколько растерянно переспросил посадник, руководивший Боярской республикой, торговавшей чуть ли не со всеми странами Европы, а потому и понимающий само слово «долг» прежде всего в его денежном содержании.

— Долг, — повторил Святослав. — Полвека тому назад в битвах с хазарами и буртасами погибла почти вся рать моего отца, когда он возвращался из Каспийского похода. По нашим законам это требует отмщения вплоть до третьего колена.