Картежник 2. Меняю колоду! - Сухов Александр Евгеньевич. Страница 11

Потом всех нас оперативно препроводили в хорошо протопленную казарму, где остригли «под ноль». Старшина роты наметанным глазом определял параметры того или иного курсанта, давал команду каптеру, который доставал из ворохов одежды и обуви нужный размер. Форма чисто армейского образца. Если кто-то рассчитывал получить халат, с вышитыми звездочками и полумесяцами, а к нему колпак с блестками и волшебную палочку, тот глубоко заблуждался. Абсолютно военная обстановка с главенством устава над целесообразностью.

Облачаться в форму нам сразу не позволили. Отвели в баню, там каждого из нас тщательно осмотрели армейские фельдшеры на предмет разного рода болячек и наличия насекомых. Не выявив таковых, отправили в помывочную, предварительно выдав по куску коричневого мыла и мочалку из липового лыка. Никаких душевых кабин, тазики, бак с хлорной известью для дезинфекции оного, и куча кранов с горячей и холодной водой. На помывку четверть часа.

Как ни странно, уложились в отведенное время, поскольку очень торопились попасть на ужин.

После банных процедур наша гражданская одежка была упакована в матерчатые мешки. Каждый боец написал послюнявленным химическим карандашом свой домашний адрес, куда будет все это доставлено за государственный счет. Как оказалось, наш старшина был своего рода гением по обмундированию личного состава. Одежда и обувка каждому подошла, будто не массово произведена а создана по индпошиву. Нигде ничего не жало, не топорщилось, ноги в яловых сапогах сидели как влитые. Благо народ по большей части сельский, портянки наматывать с самого раннего детства обучены, а кто не умел, показали и объяснили заботливые сержанты из сверхсрочников.

Стоит отметить, что все наши командиры оказались обыкновенными неодаренными вояками. Интересная ситуация. Впрочем, каждая мелочь в этом мире имеет свой потаенный смысл. Надеюсь, скоро нам все разъяснят, так что не стану покамест зря ломать голову насчет подобных несуразностей.

Помещение столовой было огромно и наполовину заполнено новоявленными призывниками. За каждым столом сидело отделение во главе с командиром. Нашим с Колькой отделенным оказался мужчина лет под тридцать, представившийся Захаром Игнатьевичем Вавиловым. Брутальный товарищ с выдающимися усищами на обманчиво добродушной курносой рязанской физиономии, сразу же пресек любые зачатки панибратства, велев обращаться к нему исключительно «господин старший сержант».

Накормили сытно и обильно гречневой кашей с мясом. На десерт по куску ситного, с порцией сливочного масла размером со спичечный коробок, двумя большими кусками рафинада и кружка черного чая. С голодухи все смолотили за милую душу. После ужина назначенный командиром дежурный по столу собрал посуду на поднос и отнес к приемному окошку.

Далее нас построили повзводно и пока еще практически неорганизованной толпой повели в казарму. Несмотря на трехсуточную лежку в поезде, спать хотелось, будто всю дорогу никто из нас глаз не сомкнул. Однако до отбоя пришлось тыкаться-мыкаться еще целый час. Без четверти десять всех нас снова построили. Прапорщик Травкин провел вечернюю поверку личного состава, после чего нам было разрешено занять заранее выбранные места на двухъярусных кроватях. Мы с Колькой расположились на втором ярусе, через проход друг от друга. Колян поначалу хотел расположиться внизу, но под давлением моих аргументом, что наверху теплее и никакой страдающий энурезом однополчанин на тебя не нассыт все-таки согласился перебраться наверх.

Со следующего утра началась наша практически армейская житуха. Как нам объяснили отцы-командиры, двухмесячный курс молодого бойца, проходят все военнослужащие, в том числе и будущие маги, так что залупаться не стоит, ибо заветные «упал, отжался», «пять кругов вокруг столовой» и «наряд вне очереди», и в этой реальности имеют место быть. Выступать поначалу некоторые не особо разумные товарищи пытались, мол, мы маги, а не какие-нибудь вояки, нам нужно не пустой беготней заниматься, а магические науки изучать и специальные боевые навыки оттачивать. Но таких очень быстро обломали. Через неделю несогласных с армейскими условиями жизни практически не осталось. То есть, они осталась, но открыто не роптали, всё больше шепотком в тряпочку. А по мне, будто в былую беззаботную армейскую юность вернулся, о которой имею самые наилучшие воспоминания. Хорошо-то как, слов нет.

Наутро следующего дня нас без верхней одежды построили перед казармой уже строго по ранжиру. Далее для некоторых молодых бойцов начался кошмар в виде трехкилометровой пробежки по отсыпанной щебнем и тщательно прикатанной дороге, пролегающей среди густого смешанного леса. Лично я особо не торопился, поскольку друг Колька в свое время не уделял должного внимания общей физической подготовке, так что временами пришлось брать его на буксир, но так, чтобы господин старший сержант не заметил. Минут в тридцать пять нашему отделению все-таки удалось уложиться. Строгий но справедливый Захар Игнатьевич глянул на секундомер, нахмурился и, покачав усатой головой, сказал:

– Плохо, господа призывники, – ну да, не солдаты, не курсанты, не слушатели, до принятия присяги наш статус «призывник», некоторые командиры в шутку величают нас «военами», но никак не боец или рядовой, – ваша спортивная подготовка оставляет желать лучшего. Это хорошо, что некоторые из вас, – сержант многозначительно посмотрел в мою сторону, – подставляют плечо отстающему товарищу, но в следующий раз, если замечу, оба пойдут в свободное время чистить картошку на кухню до самого отбоя. Намек ясен?!

– Так точно, господин старший сержант, – ответило отделение недружным хором.

Далее нас отвели в спортивный городок нашей роты, где мы изучили военно-спортивный комплекс за номером три. Затем были подтягивания на турнике, упражнения на брусьях и много чего еще. Мою физическую подготовку приметили, отметили в самых похвальных эпитетах.

После спортивных мероприятий нам предоставили возможность почистить обувь, умыться и заправить кровати. Затем отвели на завтрак. После завтрака мы отправились в учебное здание, где были занятия по изучению воинских уставов. Еще через три часа всех нас выгнали на плац, где мы отрабатывали индивидуальные строевые приемы и учились ходить строем. Затем обед, вкусный плотный, сытный, после которого здорово потянуло в сон.

Однако поспать нам не дали, загнали в учебные классы и рассадили по партам. Вскоре в помещение вошел моложавый мужчина с капитанскими погонами. Офицер представился Иваном Ильичом Прудкиным младшим магистром менталистики. Он велел всем закрыть глаза и постараться максимально абстрагироваться от реальности. Кажется, нам все-таки предоставляют возможность отдохнуть, пусть не в кровати, хотя бы так, сидя за партой. Ага, щаз, как только мое сознание начало проваливаться в состояние блаженного сна, на меня будто тяжеленный мешок с зерном уронили. Мысли в голове закрутились-завертелись, и в голову устремился мощный поток информации. Как оказалось, процесс довольно болезненный. Хотелось закричать во всю глотку, но голосовой аппарат будто запечатали и мне не удалось издать хотя бы легкого хрипа.

Эта пытка продолжалась, как мне показалось, едва ли не вечность. Наконец отпустило. Ощущения, мягко говоря, необычные. В голове абсолютная пустота и гул, будто в момент набата под главным колоколом постоял. А еще тянущая боль, отчего-то во всех мышцах одновременно. Интересно, что это такое сотворил с нами этот младший магистр-мозголом.

Мне удалось очухаться практически первым из присутствующих. Ощущение абсолютной пустоты под черепной коробкой и назойливый шум в ушах начали постепенно уходить. Вместо этого в голове замельтешили обрывки каких-то новых знаний:

«Дифференциал – линейная часть приращения функции…»,

«Материк Австралия открыт в тысяча семьсот тридцать первом году российской экспедицией из трех военных фрегатов: «Рюрик», «Ослябя», «Муромец» под командованием капитана первого ранга Воронова Бориса Григорьевича…»,

«Поваренная соль, есть продукт химического соединения элементов натрия и хлора…»,