Измена. Месть подают холодной (СИ) - Ардея Рита. Страница 37

Вздохнув, я меняю направление в сторону лавочки. Стряхнув снег, сажусь и хлопаю по месту рядом, приглашая Эйвана. Он удивлённо приподнимает бровь, но садится рядом.

– Ты любишь мою сестру? – спрашиваю я мирно.

– Не знаю, – отвечает он глухим голосом. – Я не уверен, что умею любить. Меня научили только одной форме любви: окружить, задавить другого собой, чтобы в его мире не было места для других. Но это обладание, не любовь.

– Что ж, ты понимаешь это, уже похвально.

Он усмехается, качает головой.

– Лисанне такое не подходит. Она слишком свободолюбива, ей необходимо менять места и людей. Мы оба с ней понимаем, что наши отношения случайны и долго не продлятся. Я бы сказал, что не хотел сделать тебе больно, Вилле. Но я хотел.

Пусть он находит силы признаться, но не может посмотреть на меня. На его губах грустная улыбка. Я впервые вижу его таким уязвимым и открытым.

– Я надеялся на твою ревность, ярость, гнев, хотел на минуту увидеть ту девушку, что поразила меня ещё в Академии, с глазами, словно сверкающие льдинки, и характером снежной вьюги. И она правда проснулась. Только такая девушка со мной не останется.

– Эйван…

– О, не стоит меня утешать. Разве я этого заслуживаю? Я видел, что творится с тобой, но не хотел признавать. Мне было удобно, чтобы ты оставалась тенью. Мне было всё равно, каким образом это достигается: мне привели ту, на которую я указал пальцем, а дальше меня ничего не интересовало.

– Но кто привёл? Кому это было нужно? – спрашиваю я, пытаясь заглянуть в его глаза.

Эйван прикрывает веки, тяжело вздыхает, и по его напряжённым плечам я понимаю – разговор окончен. Он уже жалеет о своей откровенности.

– Поехали домой, – говорит он глухо, поднимаясь и направляясь к карете. Я провожаю его печальным взглядом.

– Всё могло бы быть настолько легче, если бы мы поговорили! – бросаю я ему в спину.

На миг он замирает, а затем качает головой.

– Тебе было бы легче. А мне – вряд ли, – отвечает он меланхолично и скрывается в темноте кареты.

За все годы нашей совместной жизни это был самый откровенный и душевный разговор. И пусть мы едем в поместье в абсолютной тишине, я смотрю на мужа другими глазами. Не он злодей в моей жизни.

Но… кто злодей? Почему Эйван просто не скажет! Неужели он… боится?

Задумчиво теребя кулон, я поднимаюсь в спальню. Войдя внутрь и заперев дверь, я ощущаю странную тревогу. Драконица внутри меня напряжена.

В моё отсутствие в комнате кто-то был.

Меня охватывает паника. Я не могу доверять ни мужу, ни свекрови, ни слугам, ни даже собственной сестре. Меня могут отравить, подбросить какой-нибудь амулет с проклятием – не знаю уже, чего ждать от этих людей. В таком контексте от одной мысли, что кто-то ходил по моей комнате, подташнивает. Я запирала её перед уходом, точно помню, так что это не случайный гость и не прислуга.

На первый взгляд в комнате всё без изменений, но от этого не легче. Даже если этот некто просто что-то искал, я уже не смогу спокойно заснуть здесь.

Выхожу так же стремительно, как и вошла. Смысла запирать комнату теперь уже не вижу. Сама направляюсь прямиком в спальню Ингвара.

Внутри горит ночник. Сын не спит, а лежит на кровати на животе, болтая ногами, зачарованно слушая свою «гувернантку». Я, незамеченная, замираю, прижавшись к двери спиной, и украдкой слушаю.

– Если она босиком пройдёт по мёртвой земле, там, где ступала её нога, пробьётся молодая трава и расцветут цветы, – певучим голосом баюкает Веспула, хоть у слушателя сна ни в одном глазу: слишком боится он пропустить хоть слово. – Если коснётся смертельной раны, та перестанет кровоточить, а слёзы её могут спасти даже от самого страшного яда. Сама же она бессмертна и вечно юна – в том дар её и проклятье.

– Проклятье? – переспрашивает Ингвар. – Разве плохо вечно жить?

– Быть может, и неплохо, но махарани пережила девятерых мужей, а те были не какими-нибудь людьми, обречёнными прожить едва ли век – все были драконами. К тому же в обмен на вечную жизнь судьба лишила её шанса завести своих детей. Махарани одинока, потому любовь свою дарит каждому жителю Вайшны. Мы все её дети.

– Алли Весс, а я смогу когда-нибудь взглянуть на махарани хоть одним глазочком?

Веспула хитро щурится.

– Знаешь, махарани, думаю, была бы очень рада с тобой познакомиться.

– Со мной? Правда? – подскакивает сын. Веспула величественно кивает.

– Ну разумеется. Вы с ней очень похожи. Так что если ты хорошенько попросишь свою маму…

– Уже заманиваешь ребёнка в Вайшну, Весс? – хмыкаю я, проходя к кровати. Веспула смущённо закусывает губу, а Ингвар тянет ко мне руки.

– Мама, а мы съездим туда однажды? Алли Весс мне столько рассказала! Про парящие скалы, водопады, которые превращаются в туман, озёра с водой, как слёзы! И она говорит, водные драконы вовсе не гадкие и подлые!

Присаживаюсь на край кровати и задумчиво кошусь на Веспулу. Своими рассказами про самую могущественную химеру она явно хочет подготовить Ингвара к мысли, что он такой же и в этом нет ничего плохого. Но вот рассказы про Вайшну… у них явно другой посыл.

Я совсем закрыла глаза на один важный момент: Веспула может быть моей старинной приятельницей и даже подругой, но она до мозга костей предана семье Нейви и всегда будет человеком Райдена. Чует моё сердце, и Вайшной очаровать Ингвара она тоже хочет, представляя интересы господина ректора.

И я, конечно, не то чтобы против. Но как же они надоели решать за меня не спрашивая!

– Обсудим это, – говорю я, наклоняясь и целуя его в лоб. – А теперь спи.

Мы выходим из комнаты, я закрываю дверь и тогда только строго смотрю на Веспулу. Она отвечает мне невозмутимым взглядом.

– Что? Я рассказала ребёнку про свою родину, это преступно?

– Просто так взяла и рассказала? – переспрашиваю я иронично. – Ты же у нас любишь всё делать просто так.

– Я просто не могу допустить, чтобы твой сын считал Вайшну вражеской страной, а водных драконов – какой-то змееподобной пакостью! – морщится Веспула. Я вздыхаю.

– Он подслушал это от отца и бабушки.

– Скорее бы увезти его подальше от этой своры, – поджимает губы Веспула. – Это прелестный, светлый ребёнок, ему не к лицу гнилое ристайленское воспитание.

Тут я полностью согласна. А чтобы воплотить эту затею, мы дожидаемся Руби и прячемся от мира в дальней гостиной. Здесь пусто и тихо, свет мы решаем не зажигать. Веспула старательно вешает полог тишины на дверь и окна, а затем, прищурив один глаз, ещё и на камин.

Руби опускается в кресло и поднимает на нас задумчивый взгляд, а затем ободряюще улыбается, увидев, что мы напряглись.

– Хочу заметить, твой юрист – просто душечка, голова у него светлая. Жаль, что он совсем юный, – томно вздыхает она.

– Вы к чему-то пришли?

– Так, по мелочи, – неопределённо взмахивает рукой Руби, но мне кажется, что за этими словами что-то скрывается.

Если это зелье перцепции не прекратит действовать, я к утру с ума сойду от случайных догадок и приступов паранойи. Успокаиваю себя усилием воли.

– Гораздо важнее нам то, что сказал Райден, – говорит подруга. – Услышав вести, он предложил действовать без промедления. Завтрашний приём у Салини станет отличным прикрытием. Эйван и Аделаида останутся развлекаться, а мы улизнём, вернёмся домой и заберём Ингвара. Наша задача – добраться до портала.

– А как же слежка за Ингваром? – спрашиваю я встревоженно. Глаза Руби ярко вспыхивают.

– Разберёмся с ними. Нам помогут.

– Назад дороги не будет, – шепчу я. – Мы нарушим законы Ристайла и дипломатический пакт.

– Ты нарушила бы его, если бы сбежала с ребёнком, – равнодушно ведёт плечом Руби. – Но если тебя похитят, что ты тут сможешь сделать? Все знают, что твой дракон спит много лет. Муж и свекровь гуляли на приёме дальнего родственника, ты, обиженная и расстроенная, вернулась домой, а там тебя поджидали коварные злодеи. И некому было прийти на помощь.