"Фантастика 2023-195. Книги 1-17 (СИ) - Горелик Елена Валериевна. Страница 137

– А что случилось? – девушка сделала вид, что ничего не слышала и не в курсе событий. – Чего это все собрались, кричат?

– Так у Феклы дочка пропала, – выступил вперед младший Хвостов, стремясь показать свою осведомленность. Часть бояр начала недовольно переглядываться, но высказываться поостереглась. Все-таки боярин был моложе и сильнее. Не хотелось получить от него посохом по шапке. – Она ее по всему городу искала, а девка словно провалилась куда. До этого видели, как она воды одному жрецу подала. Вот и решили, что Анька с ним сбежала.

– Глупости, – вздохнула Василиса, заранее понимая, что именно ей придется с народом разговаривать. – Я только что от них вернулась. Не было там никаких девиц посторонних. Они и лагерь свой перенесли подальше, чтобы так просто не найти было, и меня провожали чуть не до самых ворот, чтобы никто не подумал, будто решили мне вред какой причинить. Если бы кто из них задумал кого сманить, свои бы тут же выдали во избежание лишних проблем.

– Так это бы народу объяснить, – словно намекая, произнес боярин Дичкин. – Нас-то слушать не станут, решат, что мы уже новому богу поклоняемся.

– Мы с народом поговорим, – неожиданно раздалось из-за боярских спин. Мужчины расступились, и вперед вышли царевна Анастасия и царевна Забава. – А Василиса рядом с нами постоит. Чтобы люди не мешали. Ежели кто спорить будет, проклясть сможет. Там икоту или еще что подобное наслать, чтобы не будоражили остальных.

Спорить никто из бояр не стал, не в последнюю очередь потому, что сам не хотел подниматься на ворота. Предпочли спрятаться за спинами женскими. Девушка и две девочки поднялись по лесенке и вышли на помост.

– Фекла, – громко произнесла царевна Забава, – почто народ баламутишь? Коли батюшки в городе нет, так считаете, что беззаконие творить можете? Управы на вас никто не найдет? Ошибаетесь! Коли не могут родители или брат мой порядок обеспечить, так мы тоже есть. Страже уже приказано жителей из города не выпускать, пока волнения не прекратятся. А теперь рассказывайте, что произошло?

– Дочка моя, Анютка, пропала, – выступила вперед женщина в летах. – Знаю только, что видели ее несколько раз с одним из жрецов, а теперь ни его нет в городе, ни ее никто не видел. Разве ж это по закону дочерей красть? Пусть они вернут мою Анютку.

– Верно! Правильно! Судить похитителей! – загудела толпа.

– Тихо! – рявкнула Василиса, хотя собиралась поначалу молча стоять. – Была я сегодня у жрецов в лагере. Нет там никаких девиц посторонних. Все мужики простуженные, охрипшие, посуда кое-как вымыта, вещи поистрепались. Думаешь, дочь твоя могла бы подобное допустить?

– Нет, – резко замялась женщина. – Дочь у меня хозяйственная, рукодельница знатная. Из грязной посуды есть не станет, мужа оборванным не оставит.

– Вот и думай, есть там кто, или нет. Ежели не верите, можете отправить туда двух-трех человек. Да я сама с вами схожу, чтобы все убедились, нет там девушки, и не было ни разу.

– Тогда где же дочка моя будет? Коли у жрецов ее нет, так куда она деться могла? Скажи, колдунья, куда моя Анютка могла подеваться? – принялась сыпать вопросами пострадавшая мать.

Толпа вновь загудела. Царевны переглянулись и принялись тихо совещаться. Василиса прикрыла глаза и что-то рисовала угольком на куске береты, которые с собой постоянно носила с тех самых пор, как о новом проявлении силы узнала.

– А сама ты не могла ее куда отправить? – задала матери вопрос царевна Анастасия. – Скажем, к бабушке с гостинцами, али за подснежниками или еще по какому поручению, чтобы в дом вернуться не могла?

– Да вы что? – ахнула Фекла, а толпа дружно сделала шаг назад, оставляя вокруг женщины еще больше пространства. – Это ж кровиночка моя. Единственная из деток до такого возраста доросла. Остальных схоронили мы с мужем. А после и мужа, – она промокнула глаза уголком платка. – Уж и жениха ей присмотрела, и справного, и с деньгами, хозяйственного. А она возьми и пропади.

– Так, может, жених чем не угодил? – предположила невеста царевича. – Вот и решила она, что лучше в бега, а то и вовсе в Итиль, чем замуж идти?

Женщина ахнула, после чего так и осела на землю. Василиса глянула на свой рисунок, после чего поспешила перехватить инициативу, пока девочки не довели безутешную мать до инфаркта.

– Жива твоя дочь, – сообщила она. – Сидит в дому, пряжу прядет. А в каком дому, то мне не ведомо. Коли впрямь жених ей не люб – не неволь деву. Дай возможность подумать, взвесить все. Может, есть у нее кто другой, кто по сердцу. Поспеши узнать. Даже если это и жрец, кто знает, вдруг да встанет на путь иной веры, али их бог к нашим присоединиться. Государь наш Елизар Елисеевич с врагами суров, но с побежденными милостив. Еще окажется, что будет он тебе не зятем-чужаком, а сыном любимым.

– Твоими молитвами, колдунья, – ответила Фекла.

Кто-то помог ей подняться, после чего женщина, поддерживаемая с двух сторон, медленно отправилась с площади к себе домой. Толпа начала расходится.

– Теперь рассказывайте, где девушка? – когда под стенами царского подворья почти никого не осталось, а бояре, убедившись, что новых зрелищ или опасностей не предвидится, разошлись, Василиса строго посмотрела на царевен.

Те принялись смущенно переглядываться, но обмануть старшую подругу было сложно. Даже без колдовства она умудрялась понять, что они затеяли.

– Среди слуг она, – наконец, ответила Забава. – Давеча я ее встретила по дороге к восточным воротам. Видать, в самом деле, топиться шла. Ну да разговорились, слово за слово поведала она мне, что мать ее к замужеству принуждает, а жених не люб. Я и решила, лучше пусть в светелке с другими рукодельницами будет, нежели водяному свиту пополнит, на подворье привела, девушкам передала под опеку.

– Хорошо, – Василиса вздохнула. – Пусть мать ее немного в себя придет, а после гонца отправьте. Пусть расскажет, что дочь ее жива, здорова, ничто ей и чести ее не угрожает. Я же пока к Марфе Матвеевне загляну.

– Может, не надо к матушке, – погрустнела Забава. Анастасия только носом шмыгнула жалобно. – Она ругаться будет, а ей нельзя сейчас сердиться.

– Надо, – притворно вздохнула колдунья. – Самой не хочется, но надо.

Девочки еще больше погрустнели, но спорить не стали.

Между тем, Василиса поднялась по резному крыльцу и вошла в царский терем. Тут же девушки, видевшие ее в окно, поспешили проводить к матушке-царице. Марфа Матвеевна обнаружилась в зимнем саду, где в это время было прохладно, чирикали птички. Стало понятно, почему она не услышала шум с площади.

– Василисушка, – приподнялась с поставленной там кушетки женщина. Потом рассмотрела выражение ее лица и села. – Что случилось?

– Восстание у нас чуть не случилось, – девушка взяла небольшой стульчик и без всяких церемоний села напротив временной правительницы. – У одной из жительниц дочка пропала, так она подстрекала людей пойти жрецов бить.

– Только этого нам не хватало, – Марфа Матвеевна перекрестилась на образа в красном углу. – Надобно к ним выйти немедленно.

– Да все обошлось, – успокоила ее молодая колдунья. – Забава и Анастасия к народу вышли. Да я помогла. Была я сегодня у жрецов этих. Там не то, что девушки, там даже бабки не было никакой. А надо бы. Живут хуже животных беспризорных. Грязь везде. Одно слово – мужики. Понятно, что не любят у нас ни бога неведомого, ни служителей его. Но все едино люди. Хоть бабку Матрену к ним засылай. Сама порядок не наведет, так руководить будет.

– Надо будет с ними поговорить. Раз такое дело, можно будет их на подворье переправить. Пусть живут у нас, да хоть в конюшне. Перины да одеяла им дадим, кормить станем. Опять же, в безопасности будут. Верить могут в кого угодно, только пусть пока от проповедей своих откажутся.

– Да, надо бы, – согласилась Василиса. – Они там больные все. Кто простывший, кто съел что не то. Отмыть, да и устроить. Поговорю завтра с ними. Если откажутся, пригрожу, что еще раз прокляну. Они ж жалости не признают, зато угроза – весомый аргумент, если божество их спрашивать станет, почто помощь от врага приняли. Ну а с богом их, если потребуется, договориться постараюсь. Уж не прогневается, что не дали его служителям помереть от простуд да расстройства желудка во славу его.