Вирус ненависти - Тамоников Александр. Страница 4

– Слушайте, Каратеев, – позвал Сосновский, держа двумя пальцами лист бумаги и осматривая его с двух сторон. – А вы уверены, что мы здесь ничем таким вредным не надышимся, заразу никакую не подцепим? Вы можете нам вкратце объяснить, что такое вообще вирусы, бактерии и как с ними бороться? Точнее, как нам не заразиться.

– Вы напрасно беспокоитесь, Михаил Юрьевич, – грустно улыбнулся Каратеев. – Образцы, которые отсюда взяли, показали почти полную стерильность помещений. А про вирусы вы все, наверное, и так наслышаны с детства. Мойте руки, не целуйтесь и не кашляйте на окружающих, если чувствуете недомогание. А вирусы и бактерии – это совершенно разное, у них разная природа.

– Да ладно! – скептически хмыкнул Сосновский и подмигнул Шелестову. – И те, и другие такие маленькие. Чем же им отличаться…

– Если вы помните школьный курс биологии, Михаил Юрьевич, то вы должны знать. – Каратеев замолчал и виновато посмотрел на Шелестова. – Простите, товарищ подполковник, меня, кажется, разыгрывают ваши коллеги, а я пытаюсь их в чем-то убедить.

– Никто вас не разыгрывает, – убежденно заявил Максим Андреевич. – Просто людям интересно, да и польза есть от вашей лекции вот так, на ходу. Так что продолжайте объяснять.

– Ну, хорошо. – Вирусолог снял с головы пилотку, пригладил волосы и продолжил: – Видите ли, товарищи, бактерии – это живые одноклеточные организмы. Есть безвредные, даже полезные бактерии, которые живут в нашем организме и с которыми мы к взаимной пользе уживаемся. Бактерии в нашем кишечнике помогают переваривать пищу, бактерии в ротовой полости подавляют рост болезнетворных микробов. А есть бактерии, которые, попадая в наш организм, вызывают болезни. Одни вызывают развитие фурункулов на коже, другие при попадании внутрь вызывают такие болезни, как туберкулез, сифилис, ангину и другие. Часть бактерий передается воздушно-капельным путем, часть через контакты, через кожу.

– А вирусы – это не бактерии? – спросил Шелестов. – Это что-то другое?

– Вирусы, товарищ подполковник, это вообще неклеточные формы. Они состоят из генетического материала ДНК или РНК и защитной белковой оболочки. Это чистейшей воды паразиты, которые не выживают самостоятельно, им для жизни нужен носитель, нужно в ком-то поселиться. Для размножения и синтеза им нужные чужие клетки. Вирусные заболевания, в отличие от бактериальных, не лечат антибактериальными препаратами. Тут нужны свои вакцинные, произведенные на основе как раз каждого конкретного вируса. Такая вакцина – это, прежде всего, ослабленный штамм самого вируса, который вызывает иммунный ответ организма человека. Есть два варианта: либо препарат стимулирует человеческую иммунную систему на борьбу с вирусом, либо препарат напрямую атакует вирус. Вот поэтому нам важно найти документацию или сам препарат. Ведь он изготовлен на материале самого вируса. А пока мы с вами не знаем, что это за вирус и что он поражает непосредственно. А передаваться вирус может как через дыхание, слюну, так и при физическом контакте, через руки, через кровь. Вирусы могут жить на поверхности предметов, мебели от нескольких часов до нескольких дней. И это тоже опасно.

– Можно считать, что вы нас успокоили, – рассмеялся Буторин. – Очень захотелось руки помыть. Но бумаженции тут интересные. Я смотрю, вы что-то уже складываете стопочкой. Есть идеи, что это за вирус и как нам его искать?

– Тут есть намеки на общее направление поисков. Нам ведь важно найти не только вирус, но и вакцину против этого вируса. Обычно такие исследования проводят параллельно. И немцы вакцину точно получили.

Оперативники перебирали бумаги, проверяли столы, шкафы. Каждый пытался ничего не пропустить. Но и слушали специалиста они внимательно. Шелестов подержал в руках бланк, потом позвал вирусолога:

– Семен Валерьевич, а вам такой символ знаком? Он научный, специальный или так, отсебятина?

– Какой символ? – Ученый одернул гимнастерку и подошел к Шелестову. – А, вы про это! Стилизованное изображение черного ангела?

– Да, тут на многих бланках есть такой символ в «шапке» документа, – вставил Сосновский. – Такое ощущение, что символ имеет отношение как раз к названию лаборатории или к направлению ее деятельности.

– Ангел смерти, – мрачно заключил Коган.

Каратеев посмотрел на Бориса каким-то странным взглядом. Шелестов заметил этот взгляд, но не понял его. Да и Коган на вирусолога не реагировал. А Каратеев помедлил, перелистал какую-то тетрадь, потом снова заговорил:

– Скорее ангел ада. Практически во всех мифологиях те существа, что приходят из потустороннего мира за душами усопших, чтобы проводить их в мир иной, являются существами дружелюбными. А вот ангелы ада – это как раз те ангелы, которых, по верованиям христиан, бог изгнал в ад, потому что они восстали против него.

– Сатана? – тут же спросил Буторин.

– Не знаю, я в мифологии разбираюсь слабо. Моя научная деятельность как-то в другой области лежит. Можно сказать, в противоположной – материальной. А эта мистика сплошь нематериальная. Фольклор, – пожал Каратеев плечами.

– Ну, тогда у меня есть шанс блеснуть познаниями, – проговорил Сосновский. – Когда-то я близко сошелся в Берлине с одним пастором, Ну, как сошелся… Я его спас от нацистов. Уж очень он откровенно проповедовал в своем храме против назревающей в Германии «коричневой чумы».

– Ну, расскажи, – подал голос Коган, – расскажи, как он пытался из тебя пацифиста сделать.

– Никого он не пытался из меня сделать, – пожал Сосновский плечами, продолжая просматривать найденные бумаги. – Просто человек умел интересно рассказывать. Так вот бог создал ангелов, чтобы они заботились о людях, наблюдали за ними, помогали. Вот и черные ангелы тоже когда-то были белыми. И вот какая-то часть ангелов пошли против своего создателя и сами пытались управлять людьми. Чтобы люди грешили и отвернулись от бога, а повернулись к ним.

– Переворот, значит, устроили, – хмыкнул Шелестов.

– Похоже на то, – рассмеялся Сосновский. – Глобальный такой переворот устроили: голод, болезни, войны, землетрясения. И их лидером был сатана. Его иногда называют Люцифером. Ну, бог этих отступников и спустил в ад, чтобы они там служили, в грязную, значит, работу их определил. Как кочегаров! Пастор был человеком начитанным, он утверждал, что у древних индусов считалось, что черные ангелы не умели отличать добро от зла. А в христианстве, стало быть, знали, что творили, но все равно пошли против бога.

– И зачем этот самый Люцифер пошел против бога? – спросил Коган. – Что говорит религия на этот счет? Ведь наверняка сытно жили и работой не утруждались.

– Интересный вопрос, – снова рассмеялся Сосновский. – По верованиям христиан, Люцифер был самым прекрасным ангелом, и зависть его одолела, хотелось ему поклонения людей. Ликом черен и прекрасен! Так, кажется, в писании сказано?

– Дело в том, Михаил, – неожиданно заговорил Коган серьезным тоном, – что богом разрешено людям творить как добро, так и зло по своему усмотрению. Такую волю бог изначально дал. Такую же волю он дал и ангелам. Свобода воли, значит! Вот тех ангелов, что стали творить зло, он и низверг в ад.

– Болезни, говорите? – тихо сказал вирусолог. – Ну, что же, тогда все сходится.

– Так, товарищи, что-то мы заболтались, – строго произнес Шелестов. – Нам еще много помещений осматривать. Давайте внимательнее смотреть!

Коган перешел в следующую комнату, осмотрелся и принялся простукивать стены. Удивительно, но здесь стены были отделаны керамической плиткой, и выглядела она совершенно новой, а вот швы местами были совсем не затерты раствором. То ли работу недоделали, то ли сделали ее из рук вон плохо! Но помещение уже использовалось, тут стояли лабораторные шкафы, и тут тоже были следы разбитого оборудования. Может быть, пустые швы не случайность? Может быть, здесь, под плиткой, потайные сейфы, тайники?

– А вы ведь меня не узнали, гражданин следователь, – вдруг раздался за спиной голос.

Глава 2

Янко Пеняк бродил у ворот, повесив автомат на шею, и от нечего делать пинал камешек. Камешек был круглый и хорошо катался по утоптанной земле. Солдат пытался попасть камнем в щербину на столбе, которая осталась после высыпавшегося, истлевшего от времени сучка. На посту запрещалось отвлекаться, но после двух месяцев напряженных боев, да еще в таком тихом месте, трудно было не расслабиться. Пеняк вздохнул и оглянулся по сторонам. Нет, никто не видит. Если бы лейтенант заметил, как ведет себя часовой, то наряда было бы не избежать.