Апокалипсис для шутников - Краснов Антон. Страница 8

– Ай да старикан! – воскликнул Колян Ковалев. – Просто укротитель!

Эти слова как нельзя лучше соответствовали действительности. Сидя верхом на тигре и хохоча при этом гулким, как из бочки, смехом, старый дион с размаху нахлобучил тому на голову свою старую, пропахшую плесенью и давно не мытыми волосами шляпу. Ослепленный, тигр завертелся на месте. Силясь сбросить с себя неожиданную напасть, он то подпрыгивал метра на два вверх, то бил задки не хуже записного жеребца, а потом упал на асфальт и стал кататься по земле. Вотан держал крепко. Хватка у него была железная, но, видно, старик был не так вынослив, как его более молодые соплеменники Альдаир и Эллер. Тигру удалось сбросить с себя Вотана Боровича и ударом лапы сбить со своей головы шляпу.

Зверь рассвирепел.

И тут…

– Тангриснир! – пролепетал Женя Афанасьев.

В самом деле, нельзя было ошибиться. Непонятно откуда возник громадный, с лошадь размером, козел. У него была длинная косматая борода, здоровенные рога толщиной с добрую оглоблю и мощные ноги с устрашающими копытами. Никто не успел разобраться, откуда взялась эта рогатая скотина и как она нашла путешественников, но нельзя не признать, что явление Тангриснира случилось как нельзя кстати. Козел стукнул копытом об асфальт, без труда проломив его, и вынесся прямо на тигра. Стартовая скорость у него была сумасшедшая. Козел наклонил голову и на полном ходу врезался в тигра, с силой припечатав того к фонарному столбу, по которому полз бедняга Васягин.

Едва ли даже самая богатая фантазия может измыслить все те последствия, которые имел этот короткий, молниеносный маневр Тангриснира. Тигра едва не разорвало надвое и, коротко рыкнув, он издох. Из его нутра выбило целый фонтан крови. Столб содрогнулся и рухнул: его выворотило из асфальта, согнув при этом в дугу. С грохотом разбился фонарь. Васягина сорвало с самой вершины столба и, пронеся по воздуху метров пять, кувыркнуло в развесистый куст. Только это обстоятельство спасло ему жизнь, смягчив падение.

Но это еще не всё. Сила удара, вывернувшего столб, была такова, что, ударившись о землю, он снова подскочил в воздух и, окончательно выкорчевавшись из своего основания, опустился точнехонько на непокрытую голову Вотана.

Старый дион без чувств рухнул на окровавленный асфальт.

Козел остановился и, оглядев картину принесенных им разрушений, виновато заблеял.

Альдаир и Эллер, практически одновременно справившись каждый со своим противником, поднимались с земли. Из куста торчали обутые в форменные милицейские ботинки ноги сержанта Васягина. Колян Ковалев сидел с тем остолбенелым выражением лица, которое в свое время было у него в последних классах школы (как следствие – исключение в девятом классе за неуспеваемость).

Галлена и Анни, как представительницы прекрасного пола не принявшие участия в этой феерической бойне, уже перемахнули через забор и бросились к старому Вотану. Долгое время он не подавал признаков жизни. Альдаир задал риторический вопрос, на который не получил ответа, тем паче этот вопрос был задан бессловесной твари по имени Тангриснир:

– Ты вообще откуда взялся-то?

– Он же, кажись, у меня на даче был, – бормотал Колян Ковалев, всё так же сидя на земле.

– Был да сплыл, – мутно сказал Пелисье. – Нашел хозяев. Прирученные звери своих хозяев могут найти по чутью. Вот… был такой случай, когда кот пришел к своему хозяину в другой город. Сейчас… ну, сейчас, наверно, то же самое.

– Да помолчал бы ты, ученая ворона, – грустно сказал Женя Афанасьев.

В этот момент старый Вотан открыл глаза. Точнее, конечно же – глаз. Глаз на его морщинистом лице проклюнулся мрачный, налитый кровью, с остановившимся бессмысленным взглядом. Вотан задергал губами, и несколько слитных, малоразборчивых звуков сползло с них. Вотана бережно усадили, он оглядел склонившиеся над ним лица и уронил низким, хриплым голосом:

– Вспомнил!!!

– Что вспомнил, мудрый Вотан? – заботливо осведомилась Галлена. – Что ты вспомнил?

– Вспомнил. Небо рухнуло мне на голову, но приоткрылась глубина памяти. Вспомнил, вспомнил, где в моем сне зарыт тот ларец, в котором хранятся письмена, погибель Лориера хранящие! Это древний масличный сад, на тропах которого уже горят следы великого пророка этой Земли. Под корнями древнего оливкового дерева, которому три тысячи лет, зарыт тот ларец.

– Какой, какой сад, о мудрый Вотан? – в один голос спросили Пелисье и Женя Афанасьев.

– Масличный сад, обнесенный каменной стеной! Течет там ручей Кедрон и уходит в небо гора, имя которой – Елеонская. Древний город, и большая мудрость за века накопилась в нем.

Женя Афанасьев выпрямился. Пелисье нервно переплел пальцы обеих рук и качнулся вперед.

– Так, – сказал Афанасьев, – кажется, знаю я, о каком саде речь.

– Я тоже, – кивнул Пелисье. – Гефсиманский сад.

– Это че за лесное угодье? – влез Колян. Афанасьев не выдержал:

– Сам ты лесное… чудо! Историю надо учить, болван ты необразованный. И мифологию. Гефсиманский! Это тот самый сад, где, по преданию, римская стража схватила Иисуса Христа…

Часть первая

ЕЩЕ СЕМЬ ОТМЫЧЕК ВСЕВЛАСТИЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

И пока что не очень веселая…

– Весело, ничего не скажешь!

Эти слова Жени Афанасьева, сказанные примерно месяц спустя после описанных выше событий, как нельзя лучше характеризовали ситуацию, в которой оказались горе-путешественники по мирам. Последний месяц они провели чрезвычайно насыщенно. Одичавшее население всячески способствовало тому, чтобы последним уцелевшим людям двадцать первого века не было скучно. В город, как усвоили на своем горестном примере все наши герои, лучше было не соваться. Причем – в любой город. Сначала на примере Саратова, а потом и Москвы они приняли к сведению, что пребывание в городах чревато непредвиденными последствиями. Выпущенные на свободу поволжские тигры – это были еще цветочки. Мезолитический электорат РФ, окончательно расставшийся с остатками приличий, вел себя в городах, как орда пьяных гуннов в Древнем Риме, и даже хуже. Собственно, Афанасьев лишний раз убедился, какой механизм саморазрушения заложен в психике каждой двуногой твари. И если раньше тонкий налет цивилизованности еще как-то не позволял реализоваться этому губительному механизму, то сейчас, в НОВОМ КАМЕННОМ веке, разрушительные способности человеческой натуры проявились в полной мере. Собственно, принцип был прост: то, чего ты не понимаешь, должно быть сломано, разрушено, раздавлено.

Сообразуясь с этим неблагодарным принципом, население эпохи позднего мезолита, заброшенное в технократическую цивилизацию, и действовало. Очень скоро и Афанасьев с Пелисье и товарищами, и даже дионы, куда менее чувствительные к проявлениям человеческой неотесанности, и инфернал Добродеев поняли, что существовать с дикарями бок о бок нереально. «Вот над кем вы собирались утвердить вашу власть!.. – потеряв контроль над собой, воскликнул Афанасьев, созерцая плоды бурной деятельности дикарей в Москве. – Впрочем, мы все хороши!» Эллер хотел огреть его молотом, но, подумав, отказался от такого решения вопроса, характерного, между прочим, для нынешних обитателей планеты.

Обосновались на даче Коляна Ковалева, откуда так ловко сбежал оставленный там Тангриснир. Правда, прежде чем проникнуть в дом, потребовалось выдержать короткую схватку с тремя троглодитами, поселившимися в гараже и устроившими там форменную мезолитическую пещеру. В троглодитах Колян узнал своих бывших братков, охрану дачи. Они и раньше не блистали умом и манерами, а теперь ходили, обмотавшись скатертями, и вовсю орудовали дубинами, в роли которых выступали самые что ни на есть натуральные бейсбольные биты. Этими битами они перебили все зеркала и стекла на даче: видите ли, их очень забавлял процесс!..