Испытательный срок - Кивинов Андрей Владимирович. Страница 7

При регистрации, понятное дело, возникла заминка. Во-первых, вес багажа превышал халявные двадцать кило, во-вторых, его надо сдавать в специальный грузовой терминал. И все, разумеется, за деньги. Пришлось заместителю раскошелиться, оставив в аэропорту четверть командировочных.

Но и в Шереметьево на ленте выдачи багажа коробочки не оказалось. Ибо ее тоже необходимо получить в специальном терминале и тащить до стоянки такси самому – у грузчиков разрешенная санитарными нормами нагрузка – тридцать два кило.

С задорными матюгами зам затолкал коробочку на тележку, вывез на стоянку такси и вскинул руку. Но не тут то… Никто из нелегальных и легальных перевозчиков везти посылку не взялся – она не помещалась в салон. Пришлось заказывать грузовой таксомотор и грузчиков. Еще четверть командировочных исчезло из кошелька. Ни хрена себе – «Ни в службу, а в дружбу».

Доехали до министерства, зам позвонил с проходной Павлу Борисовичу, но того на месте не оказалось – выехал на происшествие. Гость сообщил сотруднику, снявшему трубку, что привез для Павла Борисовича коробочку из Юрьевска. Сотрудник спустился, выписал пропуск, вдвоем они отволокли гостинец в кабинет. После чего, вздохнув, наконец, свободно, добросовестный зам отбыл на курсы повышения квалификации, обещая себе никогда больше не выполнять просьбы «втемную».

Пал Борисович, вернувшись и обнаружив в кабинете здоровенную коробку, присланную из Юрьевска, призадумался. Насадки для комбайна, по его разумению, не должны столько весить и занимать такой объем. На всякий случай позвонил Миронову, уже включившему телефон. Тот подтвердил – коробку отправил. Правда, без инструкции по сборке. Но ничего страшного, у него есть точно такой же комбайн, и он может объяснить по телефону – что куда насаживать, если вдруг возникнут проблемы.

Проблемы, естественно, возникли. Скрестить кухонный комбайн со шкафом не сумели бы даже Кулибин и Леонардо да Винчи. Да и немецкие инженеры вряд ли бы смогли. Чего уж говорить о сотруднике органов внутренних дел. Последний попытался, конечно, но быстро понял, что ему слабо. Снова связался с Мироновым по межгороду. Выручай, брат.

Брат выручил. Достал инструкцию. «Присоединяем деталь 1‑а к детали 1‑б». Ага. Створку шкафа к редуктору.

И ведь вроде бы стало получаться! По крайней мере в первые пятнадцать минут. Но потом поняли, что все-таки что-то не стыкуется. Миронов взял паузу, позвонил секретарше, попросил посмотреть, стоит ли коробка с насадками в кабинете.

– Нет, – сразу ответила та, – я ее утром к себе убрала. На всякий случай. Чтобы не пропала. А вот коробки со шкафом не вижу, хотя утром точно была.

Евгений Дмитриевич все понял без уточняющих вопросов. Выругался и снова позвонил в Москву.

– Накладочка вышла, Пал Борисович. Но не переживайте. Я позвоню заму, он на обратном пути шкафчик захватит, а насадки мы с первой оказией переправим.

Самым счастливым в этой истории оказался заместитель…

После этой истории, увидев Миронова, коллеги шептали: «Вам славянский шкаф не нужен?». А к самому Евгению Дмитриевичу намертво прицепилось прозвище «Шкаф», трансформировавшееся позже в более нежное «Шкафыч». Потому что был начальник ОБОП мужиком не злым, справедливым и ни на кого не повышал голос.

А еще уважали его за то, что имел за плечами опыт первой чеченской кампании, а потому философски относился к царящему вокруг бардаку и не стремился, подобно некоторым другим, выиграть войну силами одного лишь возглавляемого им подразделения. Да и что значит в этой войне «выиграть»? Или «проиграть»? Те, кто весной девяносто пятого в Грозном стреляли в спину Миронову и его бойцам, сегодня разъезжают на представительских машинах и под объективами телекамер ручкаются с первыми лицами государства. Выиграли, выходит? А кто ж тогда проиграл? Он, подполковник Миронов сотоварищи?.. И кто после этого может дать гарантию, что герои дней сегодняшних, чьи портреты постоянно печатают в ориентировках, завтра не окажутся союзниками федеральных властей? А тебе, вместо ранее отданной команды «Фас!», высочайше предпишут денно и нощно охранять их сон и покой. Диалектика, однако…

И все же до тех пор, пока бандит не избран президентом автономии или депутатом Государственной Думы, он официально считается бандитом. А потому, как говорили древние римляне, делай, что должен, и будь что будет.

По-наполеоновски склонившись над картой, разложенной на столе в штабной палатке, командир отряда уточнял со старшими групп детали предстоящей операции.

– Значит, так, мужички, главное – быстрота и видение поля. У них тут информация поставлена не в пример нам. Стоит БэТээРу из ворот выехать – через пять минут все село об этом знает… Поэтому завтра ровно в шесть ноль-ноль все должны сидеть на броне и ждать команду. Отлучаться запрещаю категорически! И чтоб бронежилеты и шлемы все до единого надели! Не на танцы идем. Найду хоть одного гусара – весь отряд до конца командировки в брониках ходить будет. Даже в баню… По команде на максимальной скорости идем в село и сразу встаем на позиции. Сразу! Водителям маршрут знать назубок… Виталя, ты со своими бойцами блокируешь возможный отход… Да ты сюда смотри, а не «косынку» раскладывай!

Отрядный балагур Виталий Шевченко, командир взвода юрьевского ОМОНа, убрал мобильник и послушно скосил глаза на карту.

– Броню ставишь здесь… – Миронов ткнул карандашом в нужный участок. – Задача – перекрыть отход к реке. Рассредоточиваетесь и действуете по обстановке. Понятно?

– Так точно…

Шевченко действительно все понял с первого раза. За прошедшие четыре месяца он со своим взводом успел облазить село вдоль и поперек, а потому и без карты давно сообразил, о каком именно доме идет речь. У него в голове своя карта. В формате 3D.

– Я с группой Борщова беру под контроль вход со стороны улицы. БэТээР ставим мордой к воротам. Улицу перекрываем: здесь… и… здесь! Потом начинаем. Сначала предложим сдаться добровольно, а там, если откажутся… Посмотрим, короче. – Миронов бросил карандаш на стол. – Запомните: в доме могут быть женщины и дети. Упаси господь, хоть один волос упадет! И еще запомните: Бараева, конечно, лучше взять живым. Но уйти он не должен ни при каких обстоятельствах… Вопросы?

– Если он там, конечно, есть, – подал голос Рома.

Шкафыч посмотрел на него, словно врач на симулянта.

– Надо верить в лучшее.

– А нам что делать? – уточнил симулянт.

– Ждать на базе. У вас, у сыскарей, свои задачи, а у нас – свои. Возьмем Бараева – будет и вам, чем заняться.

– Тема-то наша, – напомнил бдительный Туманов, – опять-таки, соскучились руки по настоящему беспределу.

– Я те дам беспредел. Действуем в условиях, максимально приближенных к мирным… Ладно, – командир опустил глаза на карту – сядете… Вот здесь, внизу, на склоне оврага. Берете под контроль гору и серпантин. Он отсюда хорошо просматривается. Не исключено, подмога подойдет. Бинокли не забудьте. Но в дом без команды не соваться! Еще вопросы?

– А может, пораньше выступим? Футбол завтра. Наши с Португалией. Боюсь, не успеем…

Иса не верил в приметы, не слушал внутренний голос и не полагался на чутье. Вся эта мистика – прямой путь к Аллаху. Он всегда полагался на реальную информацию, наблюдения и анализ ситуации, поэтому до сих пор жив. А сегодняшний анализ указывал, что надо срочно валить. Вчера он засветился в селе. Случайно, буквально на несколько секунд, но его узнали. А стало быть, слушок может долететь и до федералов. И не исключено, те захотят наведаться сюда. Проверить паспортный режим у хозяев.

Он чуть отодвинул тяжелую коричневую штору и выглянул на улицу. Вроде все спокойно. Даже слишком спокойно. Словно комендантский час объявили… Не к добру.

– Может, в вещмешки переложить? – Рамзан, муж двоюродной сестры, поднял коробку с говяжьей тушенкой, – удобнее будет.

– Не надо… Патруль остановит – как объяснишь? А так скажешь, что на рынок везешь.