Душеприказчик - Краснов Антон. Страница 18

Гендаль Эрккин резко подался вперед и тут же мучительно закашлялся. Ллерд Вейтарволд терпеливо ждал, пока его собеседник придет в себя и сможет отреагировать членораздельно, но Гендаль, кажется, не торопился высказываться. Даже откашлявшись, он не проронил ни слова, а без особых церемоний приник к струе нектара, бьющей из фонтана, и освежил рот. Вейтарволд продолжил:

– Я твердо решил, что Рэмона Ррая нужно отправить с Аррантидо. Не надо дразнить Храм!.. Но ему нужен сопровождающий. Этакий наставник, который сможет обуздать его легкомысленные порывы и ввести в жизнь – в иную жизнь, в корне отличную от той, которую он ведет тут, в Галиматтео. Пока я богат и влиятелен, у меня большой выбор тех, кто с радостью бы выполнил малейшее мое пожелание. Но, боюсь, скоро могут настать ДРУГИЕ времена. И потому мне требуется человек, которому я могу доверить своего сына. Друг, который меня не предаст, друг, которому все равно, на вершине ли я могущества или… на дне пропасти! – Тут ллерд Вейтарволд возвысил голос, и углы его властного рта опустились книзу. – Ведь ты однажды уже спас мне жизнь…

– Дважды.

– Прости… Дважды! Ты знаешь, что значит – спасти жизнь. Тем самым ты взял на себя многие обязательства. И ты не можешь отказать мне, потому что в какой-то мере отвечаешь за меня, за мою жизнь и за существование моих близких.

– Почему-то ты вспоминаешь об этом только тогда, Волд, когда тебе удобно.

– Если ты намекаешь на то, что я мог вытащить тебя с планеты Керр, из этой преисподней, то я сделал все, что от меня зависело. Ты сам отказался принять помощь. Ты заявил, что отбудешь свое изгнание честно, до последнего дня. Это был твой выбор, я его уважаю, и не мне его оспаривать.

– Да, это верно.

– Мне известно твое нынешнее положение. Если говорить мягко, оно незавидное. А уж если называть вещи своими именами, тебе впору возвращаться в Гвелльхар, на родину. Там тебя тоже не ждут с распростертыми объятиями – ты сам прекрасно знаешь, КАК относятся там к гвеллям, которые долго жили в Плывущих городах Аррантидо и тем более бывали в аррантских тюрьмах и на аррантских каторгах.

– Не спорю, – невозмутимо отозвался Эрккин, но предательски дернулась, выдавая его истинное душевное состояние, изуродованная щека, а густой багровый румянец стал пятнами проступать на темном лице.

– Потому я предлагаю вариант, который при сложившихся обстоятельствах является лучшим и для меня и для тебя. И для моего сына, хотя он еще ничего об этом не знает.

– А он?..

– Спит вторые сутки. Хорошенькие у него вышли похороны, наверняка ничего и не припомнит. Ничего, я его просвещу!

Эрккин кашлянул раз и другой. Он ожидал деталей.

– Вы полетите на Зиймалль сразу же, как он очнется и немного придет в себя. Правильные документы и билеты уже подготовлены. Пассажирский лайнер «Лемм» отбывает из космопорта Уль-Барра завтра в полдень…

– «Лемм»? – переспросил Гендаль Эрккин. – Это такая устаревшая чушка, на которой разве что скот не перевозят? Серия трехсотых годов, в употреблении с тех времен, когда я у своего папаши еще в штанах не прыгал?

Быстрая улыбка искривила губы ллерда Вейтарволда. Эрккин добавил:

– Насколько я знаю, эти «Леммы» на очень плохом счету. Их еще «шалашами» называют. Дескать, ненадежные, ветхие, пора их снимать со всех линий, а в гипертоннелях они вообще не держат перегрузки… и…

– Да, все «Леммы» будут снимать с маршрутов, – подтвердил Вейтарволд, – но нельзя же сделать это сразу. «Шалаши» «шалашами», однако после ремонта многие из них в приличном состоянии. И довольно об этом. Я специально отвел Рэмо-ну место в этом лайнере, потому что там не такой жесткий формат регистрации. Просто проверяют документы, а сканирования сетчатки на предмет идентификации и ряда других проверочных процедур – там нет.

– Вот потому на «Леммах» и разъезжают разного рода негодяи! – заметил Гендаль Эрккин, который сам (по общепринятым аррантским нормам морали) вполне соответствовал хлесткому ярлыку «негодяй».

– Вот потому я и хочу отправить вместе с сыном тебя, – в тон ему заметил ллерд Вейтарволд. – Чтоб ты, если потребуется, защитил его. Взамен я предлагаю свою благодарность, а вместе с ней – новый дом и пожизненное содержание твоей жене, а тебе лично – что попросишь. Когда вернешься, разумеется.

– Вот так, да?

– Это мое последнее слово. Так ты согласен?

Гендаль Эрккин отвернулся и прояснившимся взором смотрел, как плывет и тает в посеребрившихся сумерках пылающая громада моста Ардейо – сотни подсвеченных изнутри тоннелей, фонари эстакад, оптико-волоконная подсветка дорожного полотна… Не поворачиваясь к сиятельному собеседнику лицом, он спросил:

– А все-таки почему на «шалаше»? Потому что их не инспектируют Аколиты церкви? И вообще… никто не подумает, что сын самого Вейтарволда, Предвечного, может оказаться на борту этого летающего сарая, идущего курсом на Зиймалль?..

– Ты все правильно понял. Ну так что? Твое решение? «Собственно, нечего тут особенно думать», – проползло в голове Пса. Редкий шанс обеспечить себя и жену выпал ему, выпал без ущерба для его гордости, которая, несмотря на все удары и пинки, наносимые жизнью, оставалась все такой же болезненно чуткой. Гордость, которой он никак не желал поступаться, отчего и не принял руку помощи всемогущего главы Совета Эмиссаров… А что теперь? Теперь сам Предвечный просит его о помощи. Нечего думать, нечего!.. Даже путешествие на Зиймалль-ол-Дез его никоим образом не смущало, а в глубине души даже радовало – волновалась и пела беспокойная бродяжья натура, отвыкшая от оседлого образа жизни, от дома, от постоянных привязанностей и привычного уклада. Гендаль Эрккин повернулся к Вейтарволду, в полной тишине ожидавшему его ответа у точащегося нектаром фонтана, и произнес:

– Я согласен.

Ллерд Вейтарволд еле заметно склонил голову в знак благодарности, и сверкнул, рассыпаясь лимонными отблесками по всему балкону, огромный желтый камень каллиат во лбу Предвечного.

Глава 4 (от Рэмона Ррая)

ПРОВОДЫ И ПОПУТЧИКИ

Ясовершенно уверен в том, что мой отец не может меня любить. Такие люди, как он, очень не любят показывать свои чувства. и уж тем более не хотят вдвойне, если их, этих чувств, нет и никогда не было. Хотя я могу ошибаться. Как бы мне хотелось ошибаться. Быть может, где-то в глубинах его существа притаилось нечто такое, что я смогу когда-нибудь назвать привязанностью ко мне. Только ведь все равно – не узнаю. Никогда…

Да и не может существо, облеченное ТАКОЙ властью, поддаваться эмоциям. Человек, в кулаке которого целые миры зажаты, уже и не человек вовсе. Недаром такие, как он, пожизненно получают титул Предвечного, и этот титул не передается по наследству, как многое другое. Деньги, например. Недвижимость…

Впрочем, я не люблю рассуждать об этом.

…Очень несвоевременно умер этот князь Гьелловер, но еще более несвоевременно он воскрес. Передумал умирать, или же ему не захотелось служить удобрением для земли, в которую монахи-Аколиты будут потом сажать свои радостно плодоносящие сельскохозяйственные культуры. Конечно, мне не следовало пить коньяк. Кажется, так называется этот крепкий напиток, которым меня в свое время впервые угостил отец. Тем более что потом я попробовал из фляги Вийлелля другой вид этого «зиймалльского нектара». Кажется, во взаимодействии они превратили мое тело и мои мозги в полигон, где испытывают новое оружие с непредсказуемым воздействием на окружающую среду.

Я проснулся от того, что на меня с шипением осел потолок. Он прыгал и изгибался, как спятивший морской скат – мерзкая плоская рыбина, скользкая и смертельно опасная. Я задергался, разбрасывая руки и ноги в разные стороны, и тут на меня одним хищным прыжком бросилось и напольное покрытие. Конечно, я не успел уклониться, и меня больно ударило в бедро. Тут я окончательно проснулся и обнаружил, что я всего-навсего упал со своего спального ложа.

Так. Кажется, пора просыпаться. Голова раскалывается. Все-таки предательская штука это зиймалльское пойло. С ним как с легкомысленной женщиной: накануне не можешь остановиться, а потом, как опомнишься и откиснешь, думаешь, и зачем, дескать, все это нужно было? Не пойму.