Дело медведя-оборотня - Персиков Георгий. Страница 35
– Однако, – сказал Роман, улыбнувшись, – бильярд в управлении! Разве время есть на это?
– Уверяю вас, Роман Мирославович, – ответил Рафиков, наливая воду из графина в стакан, – это самое тихое и непосещаемое место! Прежний начальник полиции был страстным игроком, вот он и выписал мастера из Петербурга! А у нас тут и играть толком никто не умеет! Разве что военные, так они в дворянское собрание играть ходят! У нас тут все же полиция, не каждому вход есть!
Рафиков подал Роману стакан с водой со словами:
– Выпейте уже лекарство, Роман Мирославович, не мучайтесь!
– Благодарю вас, – тихо сказал Роман, вытаскивая руку из кармана. – Как вы догадались?
– Я все же сыщик, – усмехнулся Рафиков, – хотя ваша команда и другого мнения! Да, да, не спорьте, Роман Мирославович! Я прекрасно понимаю свою вину в смерти Кольбина! Теперь вполне очевидно, что кто-то из тех, кто тогда находился рядом с нами в дворянском собрании, услышал мое опрометчивое заявление о том, что Кольбин составляет эти проклятые списки… Черт возьми, никто ведь не предполагал, что все настолько серьезно!
Рафиков встал и с силой катнул шар по зеленому сукну стола. Шар заметался от борта к борту и чуть не ударил заместителя полицмейстера по руке, которую он положил на стол.
– Естественно, – продолжил он, – мы все слышали байки Бекбулатова об оборотне, даже поначалу пытались провести расследование. Но по итогам все равно пришли к выводу, что девочек растерзал медведь. А Бекбулатов – вы посмотрите на него! Он же душевнобольной! Да и Кольбин такой же был. Два сапога пара! Вы ведь обоих их видели, разговаривали! Какой, к черту, оборотень? Как он летает? Выслеживает жертву с облаков, говорят! С воздушного шара или с аэроплана? Да и откуда они здесь могут быть, эти шары с аэропланами?! Нет, это чистый бред!
Роман, выпив порошок, молча слушал пламенную речь Рафикова, грустно сознавая, что помощник полицмейстера прав и он сам на его месте тоже не поверил бы ни Бекбулатову, ни Кольбину. Уж слишком фантастично звучали их показания.
– Так вот, Роман Мирославович, – продолжал Рафиков, – вероятно, что кто-то из тех, кто слышал меня, либо сам нанес Кольбину смертельные увечья в стиле этого «оборотня», заставив его замолчать навсегда, либо донес убийце о моих словах.
– А вот это уже ближе к реальности, – согласился Муромцев. Боль отступила, и он наконец смог сосредоточиться. – Прошу вас, продолжайте.
– Так вот, – Рафиков взволнованно заходил вокруг стола, толкая шары в лузы, – как я уже сказал, я неплохой сыскарь! И мне правда очень жаль, что с самого начала я с вами не нашел общего языка! Но и вы меня поймите: приехали какие-то непонятные питерцы, совершенно странная компания из раненого в голову отставного полицейского, священника из психической лечебницы и бывшего политического под надзором! И рассуждают про нападения беролака! Кто же таких всерьез примет?
– Да уж, – сказал Роман, улыбнувшись. – Однако пока наши подозрения были верны!
– Вынужден согласиться, Роман Мирославович! Итак, вернемся в наше дворянское собрание: мои слова в той зале слышали двенадцать человек, я составил список. Но одного господина я хотел было исключить из него!
– Березина?
– Но как вы?.. Хорошо, неважно. Да, Игнатия Березина, нашего собачника и очередного старого маразматика! Посудите сами – ну как возможно в собрание, и с собаками? Но он в общий фонд заплатил какие-то бешеные деньги, и ему позволили находиться с животными в сигарной! Но все же это не отменяет элементарных правил приличия! Одно дело, когда дама принесет ручную собачонку, какую-нибудь Мими размером с крысу, но тут!
Рафиков разволновался и, сняв китель, бросил его на стол.
– Так вот, этого собачника я не стал вычеркивать, так как мне в голову одна мысль пришла. Возможно, мы сумеем найти зацепку и…
Дверь распахнулась, и в бильярдную влетел Барабанов, не дав Рафикову договорить. В руке он держал бумажный лист, пальто было расстегнуто, а картуз съехал на затылок, придавая ему довольно лихой вид. Увидев Рафикова, Нестор замер и посмотрел на Муромцева.
– Прошу вас, господин Барабанов, – с улыбкой сказал Роман. – У вас что-то срочное? Мы слушаем!
– Да, Роман Мирославович, – ответил Барабанов, косясь на Рафикова, – срочное и весьма важное. Я тут взял на себя смелость, так сказать, проявил инициативу и связался с нашим консультантом, специалистом по… э-э-э… психологии. С внештатным экспертом, в общем.
Рафиков с интересом слушал Барабанова, не совсем понимая, о ком тот говорит.
– Я уже понял, Нестор, что ты имеешь в виду Лилию Ансельм. Конкретнее! – нахмурился Муромцев.
– Да, так точно! Так вот, я намедни отправил ей целую дюжину телеграмм на двести тридцать четыре слова и все ждал ответа. И вот ответ от нее пришел только что!
– Очень интересно, Нестор, – сказал Роман, поднимаясь с кресла. – И что же она тебе ответила?
Нестор покраснел и прочитал текст на бумажке:
– Суд тчк четырнадцать тчк четырнадцать.
– Это все? – спросил Муромцев, протягивая руку и беря листок.
– Похоже на какой-то шифр, – подал голос Рафиков. – Снова загадка? Кого судить? Какой суд? Суда ж еще не было! Это дата какого-то суда из прошлого? Тысяча восемьсот четырнадцатый год?
– Да это наш, так сказать, особенный консультант, – ответил Муромцев, решивший умолчать о паранормальных способностях Лилии и ее душевном нездоровье. – Нестор, ты смог выяснить, что значит сей текст?
– Да, Роман Мирославович, смог! Точнее, мы с отцом Глебом смогли. Это цитата из Ветхого Завета, Книга Судей. Вот дословно ее звучание: «И сказал им: из ядущего вышло ядомое, и из сильного вышло сладкое».
– Постой, это же загадка Самсона?! – воскликнул Роман.
– Так и есть, – радостно сказал Нестор, – и она нам поможет!
– Как поможет? – раздраженно ответил Роман. – Одной загадкой больше стало.
– Но на эту загадку мы ведь знаем ответ, – сказал Нестор, – пчелы устроили улей в пасти льва! Вот только у нас не лев, а медведь-оборотень!
– Нестор, ну какой оборотень? У нас человек-убийца!
– Конечно, человек, Роман Мирославович! Но не простой, а оборотень!
Глава 26
Муромцев вскочил и, ничего не сказав, выбежал из бильярдной, задев столик со стаканами. Один из них упал, но не разбился, а, выплеснув воду на зеленый ворс ковра, покатился по полу. Рафиков и Нестор переглянулись и поспешили вслед за Романом, который уже скрылся в кабинете полицмейстера.
Бекбулатов мирно спал на кушетке, положив руки под щеку. Баширов стоял у окна со стаканом в руке и курил сигару. Он обернулся на шум и, увидев Муромцева, сказал:
– Однако, Роман Мирославович, полноте, дайте ему отдохнуть! Его сейчас и пушкой не разбудишь.
– Ничего, – ответил Роман, – пусть пострадает еще немного ради дела. Он вообще должен Бога благодарить, что так легко ранил моего помощника и Нестор уже на ногах!
Муромцев подошел к кушетке, потряс спящего краеведа за плечо и громко сказал:
– Господин Бекбулатов! Проснитесь!
Тот мгновенно открыл глаза, сел на кушетке и стал испуганно озираться, словно не понимая, где он находится. Увидев перед собой Романа, он зевнул, прикрыв рот, и сказал:
– Ах, опять вы! Что случилось? Мне такой дивный сон снился, будто я иду по лугу, а навстречу мне…
– На это нет времени, – нетерпеливо оборвал его Муромцев, – лучше скажите, вам знакома так называемая загадка Самсона? Хотя вряд ли, вы ведь мусульманин.
– То, что я мусульманин, – резко ответил Бекбулатов, – не означает, что я не знаком со священной Книгой, господин сыщик! И загадка сия мне знакома, как и ее значение. В двух словах, из трупа льва выпал пчелиный улей. И что вы этим хотели сказать?
Муромцев пристально посмотрел Бекбулатову в глаза и спросил:
– Вам это ничего не напоминает?
Бекбулатов закинул ногу на ногу, устремил взгляд в закопченный потолок и задумался. Некоторое время он так и сидел, покачивая ногой и что-то мыча под нос. А потом вдруг согнулся и принялся неистово хохотать, из-за чего в кабинет снова заглянул конвоир. Баширов махнул ему рукой, и тот скрылся, прикрыв дверь. Муромцев усмехнулся и, вытащив папиросу, спросил: