Тишина (ЛП) - Блэр Э. К.. Страница 12

— Теперь у тебя есть выбор, — говорит Деклан. — И у тебя есть время. Бери все, что тебе потребуется, чтобы найти себя. Это единственное в чем я не буду тебя торопить. Но я не хочу, чтобы ты чувствовала себя виноватой за то, что я хочу тебе дать. Может, ты и не начинала в моем мире, но сейчас ты здесь.

— Часть меня все еще не чувствует, что я этого заслуживаю. Я не сомневаюсь в тебе, когда ты говоришь, что любишь меня, но это кажется недостойным.

— Это не так. Если бы я мог дать тебе больше, я бы дал. Никому никогда не придется столкнуться с тем кошмаром, который ты пережила. — Он берет меня за подбородок, наклоняя к себе, когда заявляет:

— Ты не мусор.

— Хотя иногда мой выбор был таким.

— Например, какой?

— Пик.

Его рука опускается, когда он вздыхает.

— Я пытался разобраться в ваших отношениях, и, хотя мне неприятно знать эту сторону вас двоих, все, что я могу заключить, это то, что вы, ребята, были просто двумя детьми, пытающимися выжить в мире, который был глубже ада. Но ты права, это был твой выбор. К счастью, наш выбор не определяет нас. — Затем он обхватывает мое лицо руками и говорит, — И, дорогая, у тебя никогда не было выбора. Ты пришла на эту Землю, предназначенная для того, чтобы я любил тебя.

И с его словами, в нашей непрекращающейся потребности вернуть друг друга, он бросает меня обратно на кровать, раздевает, связывает и трахает. Это грубое и первобытное, и все остальное, что воплощает Деклан.

Позже в тот же день, после того как все наши сумки будут упакованы, и ребята подготовят квартиру к нашему визиту, мы готовы отправиться в Лондон. Я чувствую себя ребенком, направляющимся в Диснейленд, и на моем лице это выражается в отвратительной улыбке. Лаклан загружает наши сумки, пока я сижу с Декланом на заднем сиденье его внедорожника Мерседес.

— Ты кажешься слегка взволнованной, — дразнит Деклан, нежно сжимая мою руку.

Я поворачиваю к нему голову.

— Неужели это так очевидно?

— Безумно очевидно. С таким же успехом ты могла бы прыгать вприпрыжку, а не идти пешком.

— Пропустить? Я не уверена, что когда-нибудь научусь пропускать. Но продолжай шутить со мной, и я привыкну.

— Ну, вот и все, — объявляет Лаклан, садясь на переднее сиденье. — Мы готовы?

Деклан смотрит на меня, и я одобрительно киваю ему:

— Я готова.

Лаклан едет по извилистой дороге, которая ведет к воротам, за которые я цеплялась и плакала, когда думала, что Деклан мертв. Он выезжает на главную улицу, и по мере того, как мы отъезжаем все дальше, часть меня чувствует себя свободной. Несмотря на то, что я люблю Брюнсвикхилл, я готова к небольшому расстоянию. Так много всего произошло за последние пару недель, так много падений, так много гнева, смешанного с блаженными взлетами любви и новорожденного доверия. Это американские горки, с которых я готова сойти, потому что я жажду стабильности при ходьбе с Декланом по твердой поверхности.

Деклан никогда не отпускает мою руку. Это простой жест, который убеждает, что я в безопасности с ним на протяжении всей поездки.

— Веди ее над Лондоном, — кричит Деклан пилоту, у которого открыта кабина в его частном самолете.

Крыло самолета опускается, когда мы поворачиваем, и Деклан целует меня. Это любовь и жадность, преданность и похоть, когда он завладевает моим ртом, заставляя меня вдыхать воздух из его легких. Если бы Лаклана не было с нами в этом самолете, я уверена, что член Деклана был бы сейчас похоронен в моем теле.

В конце концов, он смягчается, отстраняясь, оставляя меня бездыханной.

— Смотри, — говорит он, указывая на мое окно.

Я смотрю вниз и улыбаюсь, когда вижу Лондон, освещенный в ночной темноте, и это волшебно. Мы летим над Темзой, где над водой ярко светится Тауэрский мост. Деклан указывает на основные достопримечательности, когда мы пролетаем мимо них, и я впитываю каждое его слово. Парламент, Биг-Бен и Лондонский глаз остались позади в мгновение ока, когда мы готовимся к посадке в аэропорту Биггин-Хилл.

До Найтсбриджа, Лондон, еще час езды после приземления. Мы проходим мимо витрин дизайнерских магазинов и шикарных ресторанов, которые выстроились вдоль ярко освещенных улиц. Все в этом районе кричит о роскоши.

— Мы на месте, — говорит мне Деклан, когда Лаклан загоняет машину в подземный гараж, который надежно охраняется. — У тебя все в порядке?

— Ммм, хмм. Просто немного устала.

Лаклан находит отведенное нам место для парковки и глушит машину. Мы проходим через гараж, и Деклан не лгал, когда говорил мне, насколько это уединенное место. Я наблюдаю, как Деклан подходит к гладкой черной коробке, установленной на стене. Он наклоняет лицо, поднимает глаза к линзам и нажимает серебряную кнопку. Через несколько секунд дверь щелкает, и он может ее открыть.

— Что это было? — спрашиваю я.

— Сканер радужной оболочки, — говорит он мне. — Это единственный способ пройти через первую пару дверей. Мы введем тебя в систему завтра.

Я следую за ним через датчик отпечатков пальцев, который открывает другую дверь, и последняя дверь защищена картой—ключом. Три барьера безопасности, и мы, наконец, внутри здания.

Он берет меня за руку и с сексуальной улыбкой говорит:

— Добро пожаловать домой.

— Это практически крепость.

— Практически, — повторяет он, прежде чем остановиться у консьержа, чтобы оставить ключи от машины и проинструктировать о доставке всего нашего багажа.

Лаклан остается в вестибюле, когда мы заходим в лифт. Одно дело, когда я миссис Вандервол, живущая в пентхаусе Наследие, но это совершенно другой масштаб. Когда Деклан сказал мне, что мы будем жить здесь, я провела исследование. Я знала, что буду жить среди мировой элиты: украинских бизнес—магнатов, бывшего премьер—министра Катара, российских магнатов недвижимости и других. Может быть, мы и не живем в пентхаусе, но седьмой этаж так же пугает, как и любой пентхаус в Соединенных Штатах.

Это одновременное сканирование пальцев и сканирование карты—ключа, чтобы отпереть дверь.

— После тебя, — говорит Деклан, жестом приглашая меня войти.

Я прохожу через большое фойе во впечатляющую гостиную. Везде гладкие, как бритва, линии, чистые и простые. Замысловатые хрустальные люстры в виде капель дождя отбрасывают мягкое сияние на белоснежные стены и белую мебель, создавая тепло в остальном ярком цвете. Богатая отделка из дерева мокко приятно контрастирует с белым, еще больше согревая пространство. Это современный дизайн в самом роскошном его проявлении.

— Что ты думаешь? — Повернув голову, чтобы посмотреть через плечо на Деклана, который все еще стоит в фойе, я отвечаю с фальшивой снисходительностью:

— Немного чересчур, не так ли, МакКиннон?

— Ты недовольна?

— Сойдет, — поддразниваю я с едва заметной усмешкой, и он смеется, говоря:

— Ну, это все твое. Продолжай, дорогая. Исследуй.

Я оглядываюсь по сторонам, открываю каждую дверь и заглядываю в каждую комнату. Кухня оборудована бытовой техникой премиум класса, а ванные комнаты такие же роскошные, как и в высококлассных спа—салонах. По всему периметру расположены окна от пола до потолка, от стены до стены, из которых открывается вид на Найтсбридж. Наверху есть кабинет, который явно был обставлен Декланом, потому что он заполнен богатым честерфилдским диваном и стульями, такими же, как его офис в Чикаго и его библиотека в Шотландии. И в обеих спальнях, по одной в каждом крыле второго этажа, есть ванные комнаты и большие плюшевые кровати, которые выше, чем обычные.

— Это наше, — шепчет Деклан мне на ухо, когда я стою в одной из спален.

Его губы прижимаются к точке моего пульса, посылая дрожь по моим рукам.

— Это идеально.

Мы стоим перед окном, смотрим вниз на огни города, и я не могу поверить, что я здесь, в Лондоне, с мужчиной, который знает всю правду обо мне и любит, несмотря ни на что.

— На днях я прочитала статью об этом здании. Они написали, что оно бездушно и лишено жизни. Я знаю, что имелась в виду секретность его обитателей и все остальное, но, если бы они только знали, что находится за этим пуленепробиваемым стеклом.