Предатель. Вернуть любимую (СИ) - Дали Мила. Страница 18

— Привет, — вдруг отзывается зеленоглазая девушка с длинными светло-русыми волосами, — очень приятно познакомиться. Вливайся к нам и будь как дома!

— Спасибо, — охотно отзываюсь на ее доброту, но все еще чувствую себя скованно.

Кириянова, ободряюще похлопав меня по плечу, уходит по своим делам. Девчонки общаются со мной на равных, знакомятся.

— Вот твое платье, примерь, — передает наряд симпатичная брюнетка.

В моих руках оказывается дивное темно-фиолетовое, почти черное, коктейльное платье с лифом, расшитым будто зеркальными осколочками. Оно идеально садится по моей фигуре, выгодно подчеркивает грудь и невероятно красиво переливается.

— Что же ты такая зажатая? Не сутулься, — подсказывает все та же брюнетка. — Втяни живот, и тогда осанка выпрямится. Не забывай о плечах, пока не войдет в привычку.

— Буду стараться вырабатывать в себе новые привычки, — репетирую осанку перед зеркалом. — Девочки, а как вы перебороли страх перед людьми? Мне так страшно. Вдруг я плохо пройду, запнусь, упаду и опозорюсь? И все надо мной посмеются…

— Не думай о людях, — встает у меня за спиной и давит пальцем мне между лопаток, отчего я еще больше выпрямляюсь. — К черту их всех. О себе думай. Представляй, что ты красотка, излучающая свет, успех и счастье. Думай, как ты всем нравишься, какая ты очаровательная и интересная, а люди… — подмигивает, — они подстроятся. Красота и уверенность начинаются в нашей голове.

— Большое спасибо за совет. Я обязательно им воспользуюсь.

И действительно, что мне мешает хотя бы тайком подумать о себе как об успешной, богатой и красивой девушке? Такой, что не хуже Лактионовой, а лучше в тысячу раз. Это же мои мысли, их никто не узнает.

Я по привычке считала себя неудачницей, гадким утенком и нищенкой. Это подходящие описания меня. Я и сейчас не поменяла мнение как по щелчку пальцев, но в качестве эксперимента думать о себе иначе попробовать стоит. Да и советчик не абы кто, а топ-модель Эльвиры Кирияновой!

— Давай-ка я еще тебе скину ссылку одного крутого психолога, — предлагает она. — Он ведет интересный блог, лекции у него очень полезные. Послушаешь на досуге.

— Давай, — киваю я.

Глава 22

Мирон

— Вот так встреча, дружище! Сколько лет сколько зим! — растекшись в улыбке, встает из-за стола Баринов и, на ходу вытянув руку, шагает ко мне. — Как сам?

— Нормально, — коротко отвечаю. — Вижу, твой новый филиал только процветает…

— А то! — жмет мне руку. — Проходи-проходи, присаживайся!

Дмитрий выглядит обрадованным, а вот у меня нет поводов для счастья. Совсем.

Рита меня знать не хочет. Власов, мразь, предал. Чтобы добиться расположения Риты, я должен разобраться в этой истории с банкетом.

Да, все указывает на то, что я крупно влип, нажрался и выебал бывшую. Но, блядь, я не могу с этим смириться. А после подставы Власова у меня появились сомнения. Ведь я поручал Антону расследование той ночи. Поэтому отнес запись на экспертизу…

И получил заключение…

Монтаж.

Грамотный, качественный. Обычным глазом и не заметить. Так что теперь я здесь — в отеле Баринова.

— У меня к тебе дело.

— Все потом, — хохочет он, — сначала отметим нашу встречу, — хватается за трубку стационарного телефона, — один звонок — и нам все организуют. Ледяной вискарь, закуски…

— Нет, — категорично отрезаю. — Я за рулем.

Баринов выгибает бровь:

— Ты же всегда с водителем.

— Отправил его в командировку.

Такую двуличную тварь я даже в одном со мной и Ритой городе терпеть не намерен. И просто с позором его прогнать тоже не мог: отпустить на вольные поля — слишком мягкое для него наказание. Поэтому передал Власова в услужение одному из своих постоянных клиентов.

Серьезный мужик, и дела у него серьезные. Он обеспечит постоянный контроль над Власовым. Чтобы не натворил дел.

Дай Антон хотя бы намек на возвращение в город — и это станет последним днем его жизни. Я его убью. И Власов это отлично понимает.

— Вот как? — хмыкает Баринов. — Жаль, хороший пацан был. Сговорчивый.

Из-за натянутых в последнее время нервов стучу пальцами по столу.

— Я, собственно, зачем приехал… Дай мне запись с банкета еще раз.

Радостная улыбка исчезает с лица Дмитрия.

— Зачем? Я же отдавал ее твоему водителю.

— Теперь мне нужен оригинал.

Баринов опускает голову, облокачивается на стол и хмуро смотрит на меня исподлобья.

— Я и предоставил оригинал.

Он шумно выдыхает и резко встает. Наблюдаю за его реакцией.

— Ты врешь, — не сомневаюсь в этом.

Баринов складывает руки за спину и принимается ходить по кабинету.

— Знаешь выражение: скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Мирон, мы долгие годы в одной компании, и мне не стыдно ни за одного ее участника. Мы все свои. Так или иначе повязаны общими делами и интересами. И я в курсе, ради кого ты сейчас требуешь информацию. Ради малолетки. Ты хочешь с ней быть и ввести ее в наш круг. Это немыслимо, Мирон! Вместо Виталины — ее?!

— Это исключительно мое дело, которое тебя не касается, — прищуриваюсь. — Понятно все: Вита нажаловалась.

— Виталина — несчастная брошенная женщина. — Останавливается возле окна, устремив задумчивый взгляд на серый город. — И свои опасения высказать она вправе. И я тоже крайне огорчен твоим решением. Малолетку я никогда не приму и помогать тебе не стану. А запись ту я действительно удалил. Хочешь верь, хочешь нет.

— Значит, ты тоже в этом замешан! — теперь не выдерживаю я. — О какой дружбе ты говоришь? Мне противно слышать такие слова от человека, которого я считал другом! Ты гнилье, Баринов.

Продолжая стоять у окна, он оглядывается.

— Ты сейчас в ярости. Понимаю. Но лучше бы ты остепенился и задумался, как ребенка своего растить будешь.

— Какого еще ребенка?! Что ты несешь?!

— А Виталина тебе так и не призналась? Наверное, испугалась. Еще бы.

Его слова выбивают почву под ногами.

Ребенок. Крики. Бессонные ночи. Сопли, слюни, подгузники в дерьме. Няньки. Виталина в послеродовой депрессии и с мокрыми от молока сиськами. А потом сад, школа, репетиторы и это вечное «папа». Ребенок — это же на всю жизнь. Он полностью меняет реальность. Это как якорь на шею весом в тонну.

— Ты пиздишь, Баринов… — хриплю я. — Это часть вашего ебанутого плана? Я на него не поведусь.

— Нет, — бесцветно отвечает он. — Правда.

***

— Завтра точно выпадет первый снег! — делано ахает Вита. — Сам Мирон Олегович решил наведаться в свою же квартиру. Я уж и не надеялась тебя тут увидеть.

— Отойди, — рычу я и перешагиваю порог.

Виталина покорно пятится, а затем закрывает за мной дверь.

— Какими судьбами? — скрещивает руки на груди, упруго проглядывающей из-под пикантного выреза шелковой сорочки.

Опускаю взгляд на живот Виты. Плоский. Нет видимых признаков беременности, хотя времени ведь прошло еще немного.

— Ты беременна? — спрашиваю прямо.

Виталина напрягается, поджимает губы.

— А тебя это волнует?

— Если я здесь, значит, да.

Как-то неопределенно закивав, Вита быстро шагает в комнату, но уже через минуту возвращается и протягивает мне лист бумаги:

— Вместо тысячи слов.

Это заключение узи. Беременность маточная. Эмбриона еще не видно, в полости только небольшая черная точка. Сроки… сходятся.

— Из интернета распечатала? — возвращаю ей бумагу.

Виталина густо краснеет — сердится. Выдергивает лист из моих пальцев.

— Да как ты смеешь?!

Замахивается, чтобы дать мне пощечину, но я перехватываю ее руку.

— Только попробуй.

— Прости… — шумно вздыхает она. — Это, наверное, гормоны. Сама не понимаю, что со мной творится…

— Да ну? — слегка отталкиваю ее от себя и достаю из кармана куртки пачку с тестом для определения беременности, который купил по пути к Лактионовой. — Сделай его сейчас.

Вита растерянно таращится.