Во главе раздора - Арден Лия. Страница 4

Несмотря на все чарующие слухи о Даории и Палагеде, больше всего меня завораживает Переправа. Место, которое, по рассказам из учебников, похоже на сны.

Я вздрогнула от громких гудков и вернулась в реальность. Машина резко затормозила, чем привлекла внимание прохожих. Шины следующих автомобилей завизжали, когда и другим водителям пришлось ударить по тормозам. Владелец первой тачки высунулся и покрыл благим матом нескольких велосипедистов, попытавшихся проскочить перед ним на красный свет.

Я вновь бросила взгляд в спину теневого. Незнакомец уже скрылся из виду, но было ясно, что он направился на запад, в район, принадлежащий палагейцам. Существовало негласное предостережение: после захода солнца людям не стоит находиться на их территории. Поговаривают, что там во мраке творятся какие-то ужасы, и даже городские власти и полицейские не гарантируют безопасность на стороне теневых.

Поёжившись от порыва холодного ветра, я торопливо зашагала в сторону дома, вспомнив, что завтра у меня ранние пары и не мешало бы выспаться.

3

Повсюду пламя. Опалённые волосы скрутились, глаза слезились, а лёгкие сдавило от попавшего в них дыма. Огонь уже пожрал кровать, шкаф и всю имеющуюся мебель. Мне некуда бежать.

Пожар распространился волной по потолку.

Послышался чей-то вопль.

Я закричала в ответ, видя, что пламя почти добралось до правой руки, а следом кто-то рухнул сквозь потолок прямо на меня, и пол под ногами исчез.

Голова соскользнула с кулака, от мимолётного ощущения падения я пришла в себя. Резко проснулась и выпрямила ноги, задев стул впереди. Грохот тут же привлёк внимание профессора и остальных студентов. Я втянула голову в плечи, одними губами пробормотала извинения. Мистер Коллинз вновь повернулся к отвечающему студенту, чьё объяснение продолжило звучать где-то на фоне, не пробиваясь к моему сознанию. Во рту сохранился привкус копоти и дыма, а сердце билось где-то в горле. Я потёрла глаза, не понимая, каким образом задремала, ведь почти никогда не спала на лекциях профессора Коллинза.

Моя специализация «культура трёх миров». В университете я изучаю всё, что нам известно про теневых и лучезарных, а также про их взаимодействие с людьми. Сперва хотела поступить на переводчика с палагейского или даорийского. Востребованная профессия с высокой оплатой труда, но на экзаменах мне не хватило баллов и пришлось пойти на смежный профиль. На выбор дали учить только один из двух языков. Я остановилась на палагейском, но в целом они из общей речевой группы, позже, при необходимости, выучу и даорийский, так как невозможно понять чужую культуру без знания языка. Сейчас я неплохо читала на палагейском, но произношение хромало.

Я сосредоточила всё внимание на профессоре, отвлекаясь от дурного сна. Рен Коллинз – один из немногих людей, кому довелось не просто побывать в Даории, но и прожить среди лучезарных около пяти лет, собирая и структурируя информацию об их культуре и традициях. Он далеко не первый, кому даории позволили столь долго гостить в их мире, но чаще по возвращении такие люди шли работать на правительство, а Рен Коллинз предпочёл преподавать.

Профессор заметил, как я чуть не развалилась на парте, а значит, теперь глаз с меня не спустит. Я пригладила волосы и наклонилась к Ливии – одной из немногих моих подруг. Точнее, единственной помимо Сирши, но та учится на пятом курсе, лекции у нас разные.

– О чём речь?

– Повторяем основы про политическое устройство палагейцев. Через месяц будет предэкзаменационный тест, – торопливо ответила Лив.

У Ливии золотой ахакор, но, в отличие от многих детей состоятельных родителей, она предпочитала его не демонстрировать. При взгляде на её некрашеные русые волосы, отсутствие макияжа и простую одежду не сразу признаешь, что она из богатой семьи. Лив сняла свои очки и критически осмотрела разводы на стёклах, завертела готовой, тихо порылась в сумке. Я забрала её очки, вытянула край футболки из-под свитера и протёрла.

– Хлопчатобумажная, – едва шевеля губами, заверила я.

Сама Лив сегодня в вязаном свитере, а салфетки для стёкол она часто теряет. Ливия благодарно кивнула и со смущённой улыбкой забрала очки. У неё с детства плохое зрение, линзы носить не может, а из-за дурных одноклассников со школы комплексует. Ещё на первом курсе я отшила одного болвана, который даже в универе не перерос пубертатные замашки и подкалывал Лив, иронизируя над её внешним видом. Так мы начали общаться. А узнав, что я из приюта, она не выказала пренебрежения или жалости. В основном именно из-за последнего я не любила делиться подробностями о себе.

– …лично! Мы вспомнили, что Палагедой управляет Совет архонтов. Каждый из них является главой собственного Дома, – голос профессора зазвучал громче, привлекая всеобщее внимание. – Сколько их всего, Джен?

Девушка с короткими чёрными волосами тут же поднялась на ноги.

– Семь, мистер Коллинз.

– И какова иерархия?

– Невзирая на равноправный Совет, одни Дома палагейцев считаются более могущественными, чем другие, и делятся они по способностям, которые невольно распространяют, – без запинки выдала Джен. – Самым сильным и первым по старшинству идёт Дом Раздора. Сразу после него – Дом Кошмаров и Дом Чревоугодия. Следом – Дом Соблазна. Последние три – Гнев, Гордыня и Зависть – являются наиболее слабыми, но голоса этих архонтов не уступают остальным в Совете. При рассмотрении важных вопросов шесть Домов равны по значимости, а мнение архонта Раздора, как главы самого могущественного Дома, будет решающим в спорах.

Профессор довольно кивнул и поднял руку, призвав Джен остановиться и сесть.

– Всё верно, – подтвердил мистер Коллинз. – Но система даориев иная. В чём же главное отличие в управлении?

Профессор выразительно посмотрел на меня, и я поднялась на ноги, не дожидаясь пока он назовёт моё имя. Про лучезарных он всегда ждал более точных ответов, зная их лучше теневых.

– У даориев аналогичный аппарат власти, а именно Совет пяти царей. Все даории делятся на пять Кланов, во главе каждого стоит их царь.

– По каким критериям идёт разделение у даориев?

– Пять элементов: воздух, вода, огонь, земля и металл. У них тоже есть своя иерархия, – тем же ровным голосом ответила я, стараясь не делать пауз. – Даории управляют элементами, хотя большинство способны лишь на малозначительные манипуляции. Самые могущественные – это цари. Сила обычно остаётся в пределах родов, передаваясь с кровью. Практически не происходит никакой смены власти, тысячелетиями во главе одни и те же семьи. Хотя в данном случае это скорее схожесть с теневыми, потому что у них тоже власть и способности передаются по крови.

– Какой вклад даории и палагейцы внесли в наше развитие?

– Палагейцы дали нам зарево, – подбородком я указала на ярко светящиеся лампы. Освещение, энергия для транспорта, компьютеров, телефонов и прочего. Всё функционирует благодаря зареву. – Даории, а точнее Клан Металлов, проложили основные магистрали, по которым беспрерывно двигается зарево. Они же показали нашим учёным, как создавать провода, способные передавать энергию.

– Разве это всё, что мы получили от Клана Металлов?

– Нет. Ахакоры. Они их разработали и дали людям защиту от влияния теневых, но этим же обезопасили наш мир от собственного воздействия. Имея татуировку, лучезарные неспособны управлять элементами, а вместе с тем навредить кому-то из людей.

Мистер Коллинз улыбнулся, получив желанный ответ, и я уже хотела сесть, как он снова заговорил:

– Ты рассказала про сходство в политической структуре, а каково же главное отличие?

– Верно, – спохватилась я и опять выпрямилась. Большинство студентов либо внимательно слушали, либо что-то записывали, пока другие набирали сообщения в телефонах или просматривали ленту новостей в социальных сетях. – В Палагеде Совет архонтов – это главенствующий орган власти, но в Даории над Советом пяти царей стоят мойры. Три богини, следящие за нитями судеб. Мойры плетут эти нити, но выстраивают чужую участь не по своему хотению, а являются проводниками высшей силы. Также их задача – хранить сотканные нити, и во благо равновесия они не имеют права вмешиваться и менять чье-либо будущее по своему желанию. Если мойра попытается что-то переиначить, то её настигнет расплата. Ходят слухи, что у одной богини не хватает пальцев, а у другой нет левой кисти.