Братья по крови. Книга первая (СИ) - Артемьев Юрий. Страница 33

— Не бойся, брат! Твои швы не разойдутся уже. А завтра их вообще снимут.

— Ты… Злой… Саня… Зачем ты так про бедную девочку?

— Лёха! Не воспринимай всё это серьёзно! Ей всего-то одиннадцать лет. Ну, пожалел я её, когда увидел, что она сидит там ночью одна, чуть не плача. А она бог весть что нафантазировала. Придумала себе, знаешь-понимаешь, какую-то любовь-морковь. В куклы ещё не наигралась, а всё туда же… Замуж.

— Ты не прав, Сашка!

— В чём же, если не секрет?

— Она тебе не нравится?

— Ну, почему же? Нравится. Даже очень нравится. Симпатичная. Не глупая. Эрудированная. И с юмором у неё тоже всё в порядке…

— Тогда в чём причина твоего такого отторжения? Ты не веришь в её чувства?

— Почему же… Очень даже верю. Но это всё пройдёт. Детская любовь, конечно, искренняя. Но наивная и очень короткая. Вот уедем мы с тобой учиться в суворовское училище…

— Суворовское и в Москве есть. Зачем уезжать-то?

— Ты говорил, что этот капитан будет помогать. А вдруг у него не получится в Москве, а получится, например, в Ленинграде или где-нибудь в Омске.

— В Ленинграде, там вроде бы не Суворовское, а Нахимовское училище? Тебе нравится морская тематика? «По морям, по волнам… Нынче здесь, завтра там…»

— Нет. На флот чего-то неохота. Не моё это… Вот заныкаться в «зелёнке» и ждать нужного момента, чтобы…

— Ясно всё с тобой, кровожадный ты наш…

— Ты на себя-то погляди! Тоже мне, ангел во плоти…

— А я что, хоть когда-то говорил, что я прямо таки ангел?

— Ты никогда прямо не говоришь… Я понял. Ты — иезуит!

— Чего? Ты где таких слов-то понахватался?

— А ты думал, что ты один только книжки читаешь? А другие только и умеют, что топором бриться, да лаптем щи хлебать…

— Ну, почему же… Некоторые, особо одарённые личности, типа тебя, Лёха, умеют ещё и метко стрелять и строить из себя дурака.

Увернуться от прилетевшей подушки лёжа на кровати было сложно. Так что она влетела мне прямо в лицо. Я не расстроился. Положил себе под голову вторую подушку. Стало даже как-то мягче.

— Эй! Подушку верни!

— А вот хрен Вам, товарищ снайпер, по вашей наглой морде!

— Ах, так!

Кажется, что Лёшка стал нащупывать тапок…

— Стоп! — обозначил я окончание детских игр. — Завязывай!

Я встал с кровати и вернул брату подушку.

— А теперь попробуй мне рассказать, с чего ты вдруг стал заводиться, спорить и кидаться подушками?

— Да ты и сам тоже…

— В том-то и дело, Лёш. Вот идёт всё ровно, а потом вдруг раз, и начинается какой-то кипеш. Хочется дурачиться и кидаться подушками…

— Да. Ты прав. Тоже самое и я чувствую.

— Похоже, что это что-то гормональное. И нам с этим ещё предстоит бороться, чтобы не наделать делов.

— Не, я сам, когда был пацаном, тот ещё дурак был. Такое творил, что потом от стыда горел адским пламенем.

— Не ты один. Все через это прошли. Ну, или почти все. Может какие ботаники-заучки и проскочили мимо этот период, сдерживая себя.

— Предлагаешь вести себя, как тот ботаник, и сдерживать эмоции?

— А у тебя получится всё время держать себя в руках?

— А хрен его знает, Саня? Я как-то не заморачивался раньше на эту тему.

— Раньше — это было обычное развитие событий, а теперь мы проходим какой-то квест, заданный нам высшими силами.

— О чём ты, брат? Ты сейчас про бога или ещё про что-то?

— Лёха! Вот ты умный парень, а порой такое сказанёшь… Бог? Богов придумали себе люди, чтобы хоть как-то объяснить то, что они не понимали. Но насчёт высшей силы… Ведь что-то повлияло на то, что после смерти наше сознание оказалось здесь и сейчас. И не просто так спонтанно и рандомно. А в конкретных людей, братьев близнецов. Ты думаешь, какова вероятность, что из всех существующих на земле людей, во всех существующих реальностях и временах, два сознания, которые знали друг друга в будущем, попали на тридцать шесть лет назад и очутились в сознании двух братьев, держащих друг дружку за руки под водой?

— Чего ты сейчас наговорил такое?

— Не строй из себя дурака!

— Не. Я реально не въехал.

— Вероятность. Что мы заселились своим сознанием в родных братьев, погибнув в будущем, равно ноль целых хрен десятых.

— И что?

— А ничего. Чтобы так случилось, нужна была какая-то очень всемогущая высшая сила. Или эта та самая случайность, одна на несколько миллиардов, а может и одна на несколько триллионов-квадратиллионов, когда на безжизненную планету падает маленькая песчинка из далёкой галактики, а после этого на планете зарождается новая жизнь.

— Саня! Ты, как хочешь, а я спать… Твои рассуждения тебя в психушку заведут. А я туда не хочу… — позёвывая проговоил мне Лёха, и отвернулся к стене.

Вот ведь упёртый… Ведь понимает же, что это важно… Но оставляет мне право размышлять и думать над алгоритмом наших последующих действий. Неужели он не может понять, что от его необдуманных действий может произойти непоправимое?

Блин. Вот кадр-то… Сам заснул, а я вот опять не могу. Лежу, в потолок гляжу…

Не спится… И всё тут… Пойду, проветрюсь!

Глава 15

Глава пятнадцатая.

Новые встречи и расставания.

* * *

Что наша жизнь?

Это встречи, прощания.

Сколько людей было?

Всех и не вспомнить…

Попусту не раздавай обещания

Те, что не сможешь исполнить.

Ночь с 9-го на 10-е июня. 1974 год.

Москва. Детская больница.

Трудно бороться с самим собой. И очень трудно обмануть самого себя.

Вот что я хотел найти ночью на «черной» лестнице? Кого я там хотел встретить?

Раз, два, три… Угадали…

Я хотел найти там маленькую девочку Аню, которая иногда грустит, а иногда от души звонко смеётся. Девочку, которая вдруг ни с того, ни с сего вбила себе в голову, что выйдет за меня замуж, когда вырастет. А потом ещё и сказала, что любит меня.

О, времена! О, нравы! Куда катится мир? Ещё совсем недавно письмо Татьяны к Онегину считалось вызовом общественной морали. А нынче? Девочка одиннадцати лет от роду, не испытывает никакого стыда, давая такое признание.

И, да. Я хотел её сейчас увидеть.

* * *

Увы и ах… На подоконнике сидела незнакомая мне медсестра. Она курила, стряхивая пепел в пустую пачку из-под болгарских сигарет. Сизая струйка дыма исчезала в приоткрытой форточке.

И хотя я решил в этой новой жизни не курить, но сейчас мне так дико захотелось затянутся от души, прямо сейчас, прямо вот здесь.

Похоже, что все мои порочные желания были написаны у меня на лице прямым текстом. Медсестра посмотрела на меня скептическим взглядом, молча достала из кармана халата такую же пачку с нарисованным самолётиком и протянула мне. Я также молча вынул из протянутой мне пачки одну и прикурил от тлеющего уголька её сигареты.

Усевшись рядом с ней, я стал так же молча и задумчиво курить. Не спеша и не сильно затягиваясь. Пепел я стряхивал в её самодельную пепельницу.

Только через минуту она нарушила молчание.

— Давно куришь?

— Примерно год уже.

— Пока не привык, лучше бросай!

Странная у неё логика. Сперва угостила незнакомого подростка сигаретой, а потом стала убеждать, что лучше бросить, пока не поздно.

Но, похоже, что при этом она является неплохим психологом, поскольку снова прочитала все мои тайные мысли.

— Твоё недопонимание понятно и без слов. У тебя всё написано на лице. И то, что тебе курить хотелось, когда ты меня здесь увидел. И то, что ты не понял противоречивую логику моего поведения. А ещё, что ты хотел здесь увидеть кого-то другого, и очень расстроился, когда увидел здесь только меня…

— Вы читаете мысли, как Вольф Мессинг?

— Он не читал мысли, но тоже был неплохим психологом.