Братья по крови. Книга первая (СИ) - Артемьев Юрий. Страница 8
— Это не он придумал. Так ещё при царе, революционеры делали. То ли эсэры, то ли большевики. Про это я точно не скажу… Но такое уже было и раньше.
— А… Понятно… Ну а мои способности он быстро оценил… И постепенно через него и его посредника ко мне стали поступать заказухи… Платили хорошо. Но я чувствовал, что скоро могут и меня заказать. Уж больно много я знал. А главный наш зачистил почти всех, с кем он начинал пять лет назад. Похоже, что остался я один. Да плюс ещё тот, второй… Но теперь уже нет ни того, ни другого. Да… Теперь никого не осталось… Остальные пятёрки где… Я не знаю. Не моё это дело. У меня только одно ремесло: «one shot one kill»… Один выстрел одна мишень…
— Люди — не мишени, Лёха!
— Это только поначалу, Санёк!
— Ну и что ты дальше будешь делать?
— Уехать хочу.
— Думаешь там лучше, чем здесь?
— Там меня не знают…
— А не хочешь на службу вернуться?
— Да кто меня возьмёт-то? А кем? Куда?
— Контрактником пойдёшь? Ты же снайпер по ВУС? Хочешь я поговорю кое с кем. Есть небольшие связи. Ты же знаешь. что сейчас на Кавказе? Всё кипит, бурлит и пенится… Как в песенке: «То ли ещё будет… Ой-ёй-ёй…»
— Я бы пошёл… Скучаю я, Сань… Там, на войне было проще. Здесь — свои. Там — враги. Целься и стреляй…
— Не всё так просто, Лёха, в этой жизни… Но сперва мне надо будет тебя аккуратно пробить по нашим базам. Нигде не засвечен ли? Вдруг на тебя есть что-то…
— Не должно. Я всегда один был. Один приходил. Один уходил… А те, кто заказы принимал… Они там, в бане остались лежать…
— Вот это я и хочу проверить… Только я буду слегка неофициально пробивать… Через знакомого эксперта… Если всё чисто будет, я тебе сообщу. Думаю, что через месяц у меня уже будет вся информация… Так же, как сегодня меня наберёшь… Встретимся, потолкуем…
— Спасибо тебе, Санёк!
— Да брось ты…
— Вот, кстати, я там пробежался по быстрому… Собрал кое-что, пока твои менты их квартиры не обыскали… Это тебе!
Он достал откуда-то из под кухонного стола небольшую спортивную сумку и протянул мне.
— Возьми! Пригодится!
Сумка была не слишком объёмная, но довольно таки тяжёлая… Я не стал с ним спорить. Знал, что всё равно он найдёт способ отблагодарить меня…
— Пойми, Лёха! Я тебе помогал, помогу и буду помогать не за деньги, а…
— Я знаю, Саня! Не поверишь. Я тоже тебе не последнее отдаю. Стволы там чистые, ни разу не стреляные. А деньги… Пригодятся…
Я ничего ему не ответил. Просто не знал даже чего сказать… А он продолжил:
— Мне порою кажется, что не зря нас тогда в Панжшере судьба свела. Ой, не зря… Видишь ведь, хоть и пошли мы по разным дорогам, а судьба нас всё равно друг с другом сталкивает. Я давно уже не верю, ни в бога, ни в чёрта, но сдаётся мне, что где-то там… — он указал пальцем куда-то вверх. — Есть кто-то или что-то высшее. И оно видит нас и следит за нами…
— Лёша! Я в эту мистику не верю…
— Знаешь… Я тоже не верил раньше…
* * *
А ещё через пару месяцев Лёха уже уехал контрактником на войну…
Глава 4
Глава четвёртая.
'Есть только миг между прошлым и будущим.
Именно он называется жизнь.'
23–24 октября 2002 года. Москва.
Дворец Культуры 1 ГПЗ. «Норд-Ост».
Вместе с сотрудниками УР из нескольких отделов Юго-Восточного округа, я приехал на Дубровку на усиление. Раньше, до перевода в округ, это была «моя земля». И хотя прошло уже три года, но я тут знал буквально всё. И в ДК этом бывал не раз… Да, что там говорить… Я в этот Дворец Культуры ходил, ещё когда учился в начальной школе. Тут постоянно проводили Новогодние утренники.
Но сейчас мой приезд сюда был вызван более трагическим событием. Примерно в девять вечера большая группа чеченских террористов захватила около тысячи человек. Прямо во время спектакля-мюзикла «Норд-Ост» ворвались в зрительный зал, стреляя из автоматов и угрожая всех взорвать. Об этом практически сразу стало известно. Сами террористы заставляли заложников звонить своим родным и говорить о том, что произошло.
Нас всех подняли по тревоге. К десяти вечера вокруг ДК уже было оцепление из ментов всех мастей… Начальства понаехало тьма. Не позавидуешь местным. Теперь всех собак на них повесят. А что они могли сделать? Внезапная атака вооружённых боевиков на развлекательный центр — это была хорошо продуманная военная операция.
Ближе к полуночи к милицейскому оцеплению прибавились военные спецы. Суровые такие с виду дядьки. Многие в балаклавах. Одного из таких, снайпера, мне поручили проводить в наиболее удобное место для обзора и контроля над территорией прилегающей к задней части ДК.
Я территорию знаю довольно хорошо. Так что шёл уверено, а за мной шагал человек в маске, вооружённый то ли валом, то ли винторезом. Я в них не особо разбираюсь… С металлическим прикладом… значит вал.
Когда мы остались наедине. Я получил довольно таки чувствительный тычок в бок, а знакомый голос из под маски произнёс:
— Привет, Саня!
— Лёха? Ты? Здорово, бродяга! Ты как тут оказался?…
* * *
История Лёшкиных приключений была бы длиннее, если бы мы были в обычной обстановке, а не находились возле здания захваченного террористами.
В августе девяносто шестого во время нападения боевиков на Грозный. Лёха неплохо зарекомендовал себя как снайпер. Его заметил кто-то из спецназа. Переманили к себе. А что? Полезный парнишка. Один выстрел — минус один враг. И вот Лёха уже не контрактник… Повоевал он там прилично. А теперь сюда подтянули на усиление… Тем более враг тот же, что и там…
Долго нам поболтать не удалось в тот раз. через некоторое время в ходе небольшой ротации всех ментов заменили на спецназ. А нас всех разогнали по своим подразделениям. Дескать, теперь это уже и не ваше дело… Идите там работайте, ловите своих наркоманов…
Ну а чем всё кончилось на Дубровке? Полтораста гражданских трупов и около пятидесяти трупов террористов. До сих пор понять не могу — Это была удачная операция спецназа, или что-то пошло не так, как планировалось?…
Осень 2010 год. Москва.
Вот когда опер перестаёт быть опером? Когда становится начальником, или когда перешагивает какой-то определённый возрастной рубеж? А может когда у него становится хуже со здоровьем? Вот я, например, уже перешагнул тот злосчастный возраст, о котором говорят: «баба ягодка опять». Но это у них, у женщин так. А у меня? Каждое утро, просыпаясь, я все эти годы чувствую на себе. И кости ломит, и старые раны болят. Хотя кто-то сказал, что шрамы не болят… Зато напоминают о себе какой-то тупой тянущей болью… Пока с утра не разомнёшься, хрен на что способен… Как я в детстве не любил утреннюю гимнастику… Несмотря на то, что и спортом занимался, и разряды какие-то имел… А вот утреннюю зарядку считал бесполезным занятием. Я с самого раннего утра и так был здоров и бодр… Как тут не посетовать по стариковски: Эх, молодость, молодость…
Но разговор-то не о том… Опер перестаёт быть опером, когда пропадает азарт. Когда гаснет в глазах огонёк авантюризма. Когда не тело, а мысли становятся вялыми и рассудительными…
Мне уж год как не жмут плечи погоны подполковника… И начальство уже не раз намекало, что пора бы освободить место для молодых. Всё равно до генерала мне никогда не дослужиться… Это как в анекдоте: «У генералов есть свои внуки». Там наверху, сидят, обложив толстые зады бумагами, опытные карьеристы. У них давно уж нет того азарта, который заставляет лезть под пули и идти на нож с голыми руками. Они уже не атакуют. Они заняли своё место, своё кресло, и сидят в глухой обороне…
А мне всё чего-то не хватает… Но сейчас мне не хватает всего лишь одного… Я хочу понять: «Ошибаюсь я или нет?»