Бывший-босс (СИ) - Салах Алайна. Страница 33

— Это была мандала прощения, — вставляю я, старательно осмысливая все, что только что услышала.

— Я и говорю — каля-баля. Можно рот открыть и поговорить нормально, делов на пять минут. Но нет же, надо часами всякой хуйней заниматься. Когда дело других касается, тут все умные, да, Мария? Про дедулину-то потенцию гораздо интереснее рассуждать.

И тут меня наконец осеняет.

— Ты думаешь, Тимур действительно хочет быть со мной? — От волнения я даже слегка подпрыгиваю на стуле. — Считаешь, что мне стоит ему позвонить и задать прямые вопросы?

— И все-таки Жданова, — удовлетворенно хмыкает дед. — Умеет вычленять главное.

Glava 50

Тимур

Очутившись дома, я падаю на постель как есть, не потрудившись снять ботинки. Чувствую себя отпизженным и морально, и физически. Если я когда-то планировал стать отцом, то точно не так. Я хорошо отношусь к Марианне, но к воспитанию своих детей и на пушечный выстрел бы ее не подпустил.

Самое обидное, что, кроме себя, винить больше и некого. Ведь с самого начала знал, что ничего серьезного у нас с ней не сложится. С Марианной было удобно и безопасно, так как наши отношения легко регулировались моими деньгами. Были, конечно, моменты, когда я думал, что использовать их как инструмент влияния — нечестно. Но быстро себя одергивал: если ее все устраивает, то почему не должно устраивать меня? На других женщин все равно не тянуло. А раз так, возможно, Марианна действительно мне подходит.

А когда появилась Маша, все встало на свои места. Не в Марианне было дело, а в ней. Оказывается, все это время я никуда ее от себя не отпускал. Потому и злился. Обрел бы счастье с кем-то другим — давно бы забил на тот ее детский поступок.

Именно рядом с ней стало особенно остро ощущаться, что в жизни я довольствуюсь малым. Рядом с ней захотелось снова быть живым: не только зарабатывать деньги, но и с удовольствием их тратить хоть на те же дубайские чебуреки. Можно годами прятаться от любви, боясь снова испытать боль, но имеет ли оно смысл, если при этом ты несчастлив? Жить, когда по-настоящему не живешь — равносильно медленному умиранию.

И стоило ко мне прийти этому озарению — Марианне вздумало быть беременной. Сложно придумать новость хуже.

Так я думаю ровно до того момента, как зазвонил мой телефон. Поначалу я думаю даже не брать трубку — знаю, что Артем начнет грузить меня рабочими вопросами, а голова и без того не соображает. Все дела я хотел отложить до момента, пока не прояснится ситуация с моим отцовством. Свечку в храм, что ли, поставить с просьбой о том, чтобы раба божья Марианна не была беременной от осла Тимура?

— Артем, говори, только коротко, — Я устало вздыхаю. — Все важные вопросы отложим на завтра.

— Тут такое дело, Тимур Андреевич. — Голос моего топ-менеджера звучит так, словно ему крепко сдавили яйца. — До завтра отложить не получится. Помните, как наш юниор продал пентхаус сыну одной шишки из министерства? Он тогда еще богато проставлялся.

— Володин? Который триста квадратов привел и через неделю реализовал?

— Да. Оказалось, что там с документами проблема. Серьезная. И хер знает, как это получилось, Тимур Андреевич. Сегодня этот мажорик министерский приезжал к нам в офис. Дверь с ноги пнул и пообещал, что он наше агентство с лица земли сотрет. Дальше цитировать не буду — много мата.

В ушах поднимается гул. Бля-я-я. То есть у меня есть все перспективы стать не просто отцом, а отцом-нищеебом?

— А этот огрызок что говорит?

— Володин? — С голосе Артема слышно сочувствие. — В офисе его нет, и трубку не берет.

Я закрываю глаза. Вот это пиздец. Как тут не поверишь в ретроградный Меркурий.

— Сейчас приеду, — бормочу я, отдирая себя от кровати.

А ведь этот щуплый сучонок мне изначально не нравился. Надо было слушать свою интуицию.

Залпом осушив стакан воды, я выхожу во двор. От нервяка даже немного мутит. Ну, еще бы. В один день узнать, что скоро у меня появится ребенок, которого не на что будет содержать.

— Да отъебитесь вы от меня хотя бы ненадолго, — бормочу я, завидев на панели номер Марианны. — Слушаю!

— Короче, Тимур. Ты повел себя как полная скотина и урод. Было бы логично порвать с тобой все связи, но теперь у нас есть Тристан, и ради него я готова потерпеть твое хамство. Через час встречаемся в клинике для подтверждения моей беременности. Другого шанса у тебя не будет.

— Через час я не смогу, — скрипнув зубами, цежу я. — У меня дела.

— Ты что-то попутал, Тимурчик. Это раньше я, как дура, тебя ждала. А наш сын ждать не обязан. Если у тебя есть дела поважнее, чем ребенок, то ты недостоин быть отцом!

В трубке раздаются гудки. Крепко стиснув руль, я смотрю на задницу стоящего впереди внедорожника, борясь с соблазном дать по газам. Может быть, если кто-то начистит мне морду, то я ненадолго смогу отвлечься от мысли, какой дерьмовой в один миг стала моя жизнь.

Когда телефон в очередной раз звонит, я вздрагиваю. За каких-то пару часов превратился в дерганого невротика. На этот раз я понадобился Маше. Еще недавно заулыбался бы ее звонку во весь рот, а сейчас не хочу брать трубку. Потому что нужно что-то ей говорить, и возможно извиниться, а я не могу. Банально нет сил.

— Да, Маш.

— Привет, Тимур! — Ее голос, как и всегда, звенит воодушевлением. — Я тут осознала, что нам нужно прояснить наши с тобой отношения. Ведь все проблемы из-за недомолвок, правда?

— Хорошая идея, Маш, — уныло бормочу я. — Но сейчас не самое лучшее время.

— Ты не один?

— Я один, но сейчас не готов ничего обсуждать. Позже. Извини.

Наверное, я звучу чересчур сухо, но на большее просто нет сил. Проблемы нужно решать по мере их поступления. Утрясти и успокоить всех сразу я не в силах.

— А… Ясно. — В трубке повисает пауза. — Тогда пока. Хорошего тебе дня.

Glava 51

— Во что ты ввязался, Тимур? — голосит Римма Марковна, едва меня завидев. — Приехал какой-то прыщавый хмырь двадцати лет отроду и обещал нас всех без работы оставить. Вел себя абсолютно по-хамски. Сразу видно, что плохо воспитан. Ремня его тощей заднице мало давали и зря.

— Римма Марковна, — поморщившись, я поднимаю ладонь, чтобы прервать этот поток возмущения. — Не сейчас, ладно?

— А когда, Тимур?! — все больше распаляется она. — Мой внук годами трудился, чтобы создать это агентство, а какой-то сопляк в модных штиблетах собирается его уничтожить!

Как бы мне хотелось хотя бы часок побыть одному и в тишине. Женщин вокруг меня стало вдруг слишком много, и всем им что-то от меня нужно.

— Я поэтому и приехал. Чтобы со всем разобраться. А теперь свари мне кофе.

— Кофе?! Это что пир во время чумы? Нужно что-то делать и срочно! Возможно, звонить в полицию…

Напряжение, удвоенное истерикой Риммы Марковны, достигает максимума. Не в силах больше его выносить, я рявкаю так, что вздрагивают стены:

— Бабуля! Если через три минуты кофе не будет у меня на столе, ты на хрен уволена! Скажешь еще хотя бы слово — тоже уволена! Посмотришь в мою сторону — уволена! Это, надеюсь, ясно?!

— Психопат, — бормочет она себе под нос и, вскочив, семенит к офисной кухне.

Заперевшись у себя в кабинете, я открываю архив и нахожу контакты того самого министерского сынка, намеревающегося пустить меня по миру. Зовут пиздюка Дербенев Эдуард Аркадьевич. Представительно звучит. Так сразу и не скажешь, что пиздюк.

Собрав в кулак всю выдержку, я ему звоню. Существует большая вероятность, что он меня облает матом, поэтому заранее обещаю себе не реагировать. На кону репутация моего агентства, а у этого Эдика, если уж быть совсем честным, имеются все основания для злости. Сумма, которую он заплатил, близка к космической.

— Дэ-э! — снисходительно гундосит трубка.

— Добрый день, Эдуард, — говорю я тоном психолога, работающего с суицидниками. — Вас беспокоит руководитель агентства недвижимости «Эллада». Я звоню, чтобы принести свои личные извинения за то, что…