"Фантастика 2023-198". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Найтов Комбат. Страница 60

– А стрелять-то умеешь, летун?

– Вместо соски ствол винтовки использовал, по словам матери. Не надо меня учить, как Родину любить, политрук. Пустые места на кителе видишь? У тебя это первая война, а у меня – вторая. Разницу чуешь?

– Ну пойдем, покажешь, гвардии капитан…

И стал командир полка штатным снайпером штрафной роты. Все два месяца, от Жучков до Волоколамска. Должность такая, что кровью не смыть, только посмертно, так что от звонка до звонка. На седьмой день наступления его вызвал с позиции лейтенант Сучков, который совсем не соответствовал своей фамилии. Душевный был человек и отличный командир, кстати, как и его политрук.

– Петр Васильевич! Ваш срок истек полтора часа назад. Снять с вас судимость права не имею, требуется подпись врача, а она у нас – сука известная. Извини. Вот записка, прибудете в часть – пишите, ни я, ни Захар слов не пожалеем. Спасибо.

Задерживаться в штрафной роте Петр не стал, ни к чему это. Никто не оценит. Собрал манатки, сдал винтовку и прицел, боеприпасы, и с бумажками пошел в тыл, благо – недалеко. Получил подтверждение, что полк базируется на старом месте: в Кубинке. Сел на «кукушку» и поехал. От Матренино до 50-го километра, пересадка, затем до Кубинки. На площадке пусто, машины запрятаны в лес под горушкой, но их мало, очень мало. Доложился командиру полка капитану Федотову. Он из третьей эскадрильи, один из немногих там, кто имел боевой опыт на Балтике, 13-й ИАП ВМФ.

– Здравия желаю, товарищ гвардии капитан, с возвращением.

– Не ждали?

– Ждали, товарищ капитан, очень ждали. Машина ваша здесь, никому не отдали.

– Да не капитан я, краснофлотец. Так что, прибыл после отбытия установленного срока. Судимость не снята, звания лишен, в должности не восстановлен.

– Как же так, товарищ гвардии капитан?

– Кровь требуется, ранение, а я снайпером был. А там два варианта: либо живой, либо мертвый, третьего не дано.

– Что делать будем, товарищ капитан?

– Хрен его знает, Женя. Сколько самолетов в полку?

– Две эскадрильи, товарищ капитан, по восемь штук.

– А где остальные?

– Нас делили четыре раза. Когда полк узнал, что подписанная всеми летчиками характеристика на вас осталась в штабе полка и не рассматривалась трибуналом, то нового командира и замполита подвели к немцам и оставили их одних. Их хватило секунд на тридцать, сопляков. После этого нас начали делить, потом дожди начались, и немцы локатор разбомбили, потому что в полку не осталось никого с «плохой погодой». Из первой эскадрильи остался только Быстров, он был комполка до меня. Его ранили в том вылете, когда немцы нас бомбили. Ну, и я вот четвертую неделю командую.

– Понял, пиши направление в ЗАП. Смысла не вижу тебе мешать.

– Да как же так, командир, это же ваш полк!

– Жень, не трави душу. Пиши направление.

– Машину свою заберите, она – именная. На ней никто летать не хочет. Вас ждет.

– Хорошо, заберу. Краснофлотец, с именной машиной, и 38 звездами на ней, и со ста сорока семью убитыми гитлеровцами. Что-то в этом есть.

У машины обнялся с Петровичем, своим техником, который третий год неотступно следовал за командиром, переходя из одного подразделения в другое. Тот прослезился, что Петр вернулся и живой. Машина расчехлена, два массовика сворачивают продубевшие на морозе чехлы. Выяснилось, что произведена замена обшивки на ПАРМе, она у деревянных машин склонна к загниванию. Так что на морозе и без дела стоит только четыре дня. Специально готовили ее к его возвращению, ждали и верили, что вернется, хотя ни одного ответа на письма, написанные в 192-ю роту, не приходило. Скорее всего, цензура не пропускала. Оно и правильно, наверное. Новости в письмах были грустные и плохие.

– Ну, что? Облетаем после ремонта?

– Да сейчас не стоит, вот-вот «мессеры» прилетят. Повадились, понимаш, командир, облет делать, маскировку проверять очередями.

– А зенитчики где?

– На страже, только они больше станцию охраняют и себя. Если заход не по их позициям идет, то даже огня не открывают. Они теперь чужие, и полку не подчиняются.

– Понятно. Откуда подходят?

– Прямо над шоссе так и идут. У них в Бобрах аэродром. Вот как вон там разрывы появятся, так через пять минут они у нас.

– Прогрей машину, Петрович. Я сейчас.

Петр почти бегом отправился к вещевому складу. Отбрыкался от обнимашек, скинул ватные брюки и ватник, натянул на солдатскую гимнастерку комбинезон и куртку. Надел шлемофон и выскочил из дверей. Петрович рукой показывал на появившиеся облачка разрывов где-то над Можайском. Низкие зимние облака не особо способствовали бою. Нырнут в облака, и без локатора хрен найдешь. Петр прижался к самой дороге, но так, чтобы сзади не клубился снег. Четко вписался в небольшой отворот шоссе влево и увидел пару немцев на высоте около 150 метров. У Землино Петр чуть шевельнул ручкой и оторвался от шоссе, определил упреждение и дал очередь по ведущему. 23-мм снаряды перерубили центроплан «желтоносого», но еще до первых разрывов в прицеле был ведомый, и туда пошла вторая порция снарядов. Чуть менее удачно, но густая черная полоса потянулась за немцем. Вираж, еще один, повторяющий черный след в небе, вход в облако прямо по копоти, сброс скорости, щиток. Коптящая полоса набегала на кабину. Очередь по темному силуэту, возникшему из белой мглы. Обороты, и аккуратный выход на вираже вниз. Второй упал в Захарьинский лес, справа от шоссе. Еще один вираж. Петр вошел в облака, и несколько удалился от дороги. Второй немец выпрыгнул, и сейчас будут «гости». В поле у Захарьино вполне может сесть «шторьх», которого будут прикрывать немцы. У Красного Стана он ненадолго выскочил из облаков. Четыре «мессера» кружились над деревней, проводя короткие «клевки» атак, видимо, прижимая к земле нашу пехоту. В облаке Петр пересек линию фронта, и вышел из него после виража на курс 90. Вниз, к земле и набор скорости. Одинокий «шторьх» под самыми облаками неторопливо шевелил винтом, следуя на выручку незадачливому «асу». Атака из «мертвой» нижней полусферы. Немецкую машину просто разорвало снарядами. И уход в облако, не изменяя курс. Определился перед входом. На планшет легла линейка. Скорость 500, курс 87, дистанция 25, 180 секунд полета, выход из облака и огонь по «мессеру», руль направления которого весь покрыт отметками. С ракурса 90 Петр прошил его от винта до хвоста, как в тире, когда тот увлеченно пикировал на фигурки солдат на снегу. Левый разворот на вираже с опущенным носком крыла, и крутыми белыми полосами за крыльями. Но атака не состоялась. Немцы нырнули в облака, и сейчас пересчитывают такой же маневр, как выполнил он: в слепом полете выйти из облака таким образом, чтобы противник даже охнуть не успел. Здесь – кто кого переиграет, и у кого крепче нервы. То, что они пойдут вправо, сомнений не было. В небольшом разрыве промелькнул хвост противника. Расчет был верным, курс примерно определен. Теперь вниз, и ждать выхода. Немец вывалился прямо перед ним и не видел его. Щелчок «глушилки», забыли, гады, и буквально трехпатронная очередь в упор снизу между мотором и кабиной. Десяток снарядов сорвал двигатель с рамы. В облако, и широкий вираж. «Глушилку» вниз, требуется знать, что предпримет противник.

– Манфред сбит, уходим, это «большая крыса». Домой!

«Домой» – это 268, «сверхчеловеки»! Вираж, обороты и вниз. Вот они! Вверх и взлетный. 87 секунд полета, нос вниз. Чуть не столкнувшись с ведомым немцем, Петр успевает отстреляться по обоим. Ведомый упал, а ведущий получил пробоины и ушел в облако, но в конце очереди две из трех пушек замолчали. Осталось 20 снарядов, поэтому отворот, и тоже домой. Тем более «крамбол» разоряется, орет, сука, открытым текстом.

– Крамбол! Ноль-ноль-ноль.

Из облаков Петр вышел у самого аэродрома, двумя виражами погасил скорость и сел с хода.

– Петрович, принимай аппарат. Облетали, и рисуй шесть звездочек. Крайнего не добил.