"Фантастика 2023-198". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Найтов Комбат. Страница 74

Пришлось Петру покинуть столовую, так как генерал Нанейшвили сказал, что не чай пить в такую даль приехал. Он базировался в Керчи со своим штабом. В общем, начальства много, да у семи нянек дитя без глазу. Горюнов коротко поздравил награжденных, пригубил рюмку и решительно показал рукой на дверь.

– Нам тут рекомендовали более плотно познакомиться с вашей группой, особенно в части управления действиями авиации. Хотелось бы узнать, чем таким новеньким вы так обрадовали командование?

Вошли в штаб и приуныли товарищи командующие. На планшетах и картах выложена воздушная обстановка, расположение наших и немецких частей и аэродромов. Идут доклады с пяти РЛС: трех флота и двух собственных. Причем в штабе ни одного индикатора нет, все только по докладам. На морском участке выложены идущие в Феодосию суда и корабли охранения. Люди работают в наушниках, все происходит достаточно тихо. Активности немцев в этот час обычно нет.

– Вот воздушная и боевая обстановка над полуостровом и в тех местах, докуда достаем. Вот это – возвращается девятка 134-го дбап, там осталось семь машин, бомбили станцию Калай. Их сопровождали шесть истребителей 25-го ИАП. Вот они, оставили бомберы без прикрытия, спешат сесть, так как быстро темнеет. Это три пары наших «охотников». А вот это – противник. Два или четыре немца будут пытаться перехватить ТБ-3.

– Там ДБ-3Ф, – заметил Нанейшвили. – Уйдут.

– Мы уже наводим «охотников». Вон слышите, оператор дал новый курс и высоту цели.

– Он же не по-русски говорит.

– А что, по-немецки сразу подсказать немцам, что их атакуют? Неплохая идея, товарищ генерал. Вы же в Финскую воевали. Как вас финны перехватывали по трепу на каналах связи? Забыли, что ли? Мы тогда этот код придумали, меняем его изредка.

– А как летчики понимают, что он сказал?

– Учат код и сдают зачет по нему. А неспособных запомнить две сотни слов мы списываем.

Пока Петр объяснял, пара Марущенкова атаковала «мессеров – 110-х» и доложила о двух сбитых.

– То-то у вас счета такие огромные! – недовольным голосом выговорил Нанейшвили. Остальные – молчали, понимая, что им показывают иной способ управления боем, гораздо более эффективный, чем использование ненадежной системы ВНОС и докладов от наблюдателей.

– Откуда такое богатство, майор? – спросил генерал Горюнов.

– Я принимал участие в разработке этих локаторов, товарищ генерал, в 1938–1939-м годах. А тактику и методику управления разрабатывал на войсковых испытаниях в Карелии во время войны с финнами. Полностью отработали все это уже в 1940/41-м у нас в училище, в нашей шестой эскадрилье. Полк сформирован у нас в Ейске. Там же сделаны и первые самолеты ЛаГГ-3М с двигателем М-82. На этих самоделках и пошли воевать. Вроде успешно.

– А из чего сделали? – спросил Шалимов.

– Из ЛаГГов и Су-2.

– Блин, у нас этих Су-2-х было – море. И ЛаГГи были.

– А кто разрешил такое? – вмешался опять Нанейшвили.

– Буденный.

– Да, этот мог, – кивнул головой Горюнов. – Ему никто не указ, если война. А эти штуки, локаторы, выпускают?

– У нас оба локатора уже военного времени производства. От довоенного только часть осталась после бомбардировки под Москвой. А главный локатор может быть переброшен по воздуху, поэтому в полку есть транспортники, которые перевозят его, пункт управления, техников и эскадрилью наведения.

– Штатное расписание покажите, – попросил Горюнов.

– И журнал боевых действий, – добавил Белецкий.

Давно бы так! По сути это был первый случай, когда «большое авиационное начальство» заинтересовалось тем, что происходит в штабе полка, откуда ноги растут у таких показателей боевой эффективности отдельного разведывательного полка. Ранее все сваливали на наличие у него на вооружении новой техники, но дело далеко не в этом. Добиться локального численного превосходства можно и чисто за счет управления боем. Заранее предусмотреть этот результат в ходе подготовки к нему. Первым был, конечно, генерал-лейтенант Кравченко, который что-то успел перенять в течение Черниговской операции. Но и его, в первую очередь, интересовали самолеты, а не подготовка кадров для управления боем. Этим он озаботится позже, когда отведут на отдых, тогда он и появится вновь. Сейчас у него нет времени на учебу. У этих – времени тоже будет немного, но пинок от маршала они получили, это более эффективный армейский метод передачи информации, чем личная заинтересованность командира дивизии, до предела загруженного собственными проблемами и ситуацией на фронте. Этих заставили учиться. Хорошо, что полк отдельный и центрального подчинения, иначе ком ВВС фронта попросту мог перенести сюда свой пункт управления и сказать, что «так и було». Еще более плохой вариант просматривался невооруженным взглядом: кто-нибудь напишет наверх письмо и потребует организовать курсы для командующих ВВС фронтов, армий и флотов, и прощай боевая работа. Переведут в тыл и продолжат ломать дрова и самолеты об люфтваффе. Ведь реально их его боевая работа мало интересовала. Никто из них за это время ни разу в полку не был. Дескать, сами с усами. Так что пусть пыхтят и читают документы, вообще-то – это их работа. Евстигнееву это не слишком нравится. Могут придраться к чему-нибудь. Поэтому стоит рядом и озабоченно сопит, глядя, как в руки командования переходят все новые и новые папки и тетради. За время «отдыха» Петра он малость подразобрал обычные завалы с документацией, которая горами высилась в штабе. Без бумажки – ты букашка. Визит затягивался, и Петру очень хотелось куда-нибудь слинять. Как любой подчиненный, он проверки не любил. Понимал, что идеальных штабных документов нет и быть не может при такой плотной работе. Но что делать: приказ маршала.

Через пару часов Горюнов взглянул на часы.

– М-да, одним днем здесь не обойдешься, и требуется посмотреть, что творится в штабе при более интенсивной работе полка, чем сегодня вечером. Место переночевать нам найдется? Или у кого-нибудь есть другие планы?

– Я должен вернуться в Анапу, у меня через час совещание командиров полков. Если Петр Васильевич не возражает, я бы хотел их подвезти сюда и показать, почему мы согласовываем свою работу с 13-м ГвОРАП, – сказал Шалимов.

– В этом случае необходимо взять с собой начальников связи полков и дивизии. Без них – никак.

– Это еще почему? – вновь встрял Нанейшвили.

– Эта система управления строится на ином построении системы связи. Необходимо модернизировать оборудование и радиостанции самолетов.

– Вы хотите сказать, что в обычном полку это сделать невозможно?

– Возможно, но не по мановению волшебной палочки: раз и готово. Это системная переделка всей системы управления боем. И ее еще нужно согласовать с соседями, иначе можно начать мешать друг другу.

– И как это сделать? – задал вопрос Горюнов.

– Какой-то канал общий и аварийный, а остальные каналы должны быть распределены между полками и дивизиями. Эскадрильи наведения работают на других частотах и связываются между собой в случае необходимости. Схема, сама по себе, есть, утверждена начальником училища, не так давно ее утвердила Москва, но в штабе флота, не в ВВС. Поэтому вы нас не очень часто слышите, мы обычно работаем на флотских каналах связи.

– Задал Семен Михайлович задачку… – задумчиво проговорил генерал-майор, – Но деваться некуда. Ладно, хозяин, пошли в столовую, мы ж тебя из-за стола выдернули, думали ненадолго.

После ужина, прихватив с собой техника-капитана Уткина, начальника связи полка, начальство продолжило знакомиться с новшествами в области приема-передачи данных. Правда, уже без Петра, который ушел готовить вылет в район реки Миас. Просьбы командующего надлежит выполнять даже быстрее, чем приказания, ибо за ними скрывается главная обеспокоенность и признак благоволения. Дескать, доверяю, понимаю, что сложно, но требуется. Петр решил провести обычную разведку, поэтому уточнял через разведотдел Южного фронта расположение наших частей и конфигурацию линии фронта. В полет пойдет всего одна машина, это – Пе-2ВИР. Высотный разведчик, с установленным на него радиолокатором «Гнейс». Тем, который нашли на форте «РИФ» и который пока не выпускается промышленностью за неимением заказчика. Еще из Ленинграда Петр отправил его на 84-й завод Гудкову. В ноябре самолет пришел обратно. Никто им не занимался до перелета в Красный Курган, так как перегоняли его без экипажа, использовали перегонщиков. Здесь Петр нашел силы и время, чтобы немного облегчить не самую удачную машину советского авиапрома. Сняли часть тяжелой электросистемы сброса бомб, заменили магистральную электропроводку, установили более новую радиостанцию РСИ-6 вместо РСБ-бис. АФА там был установлен на заводе, вместо него воткнули «Кодак». Экипаж состоял из двух человек, стрелка-радиста не было. Вооружение – две 23-мм мотор-пушки Березина, неподвижный БК в носу и ШКАС у штурмана (стоял заводской установки, УБТ, 12,7-мм укороченного турельного Березина в полку не было, заменить было просто нечем). Предкрылков машина не имела, решетки просто закрыли. Нижняя турель, дистанционно управляемая оборонительная установка ДЭУ-1 с пулеметом УБК, управлялась штурманом и могла пугнуть противника. Прицела у этой турели как такового не было в большей части нижнего сектора. Была кнопка «Ноль», по которой УБК занимал положение для стрельбы назад точно в хвост. В этом случае его наводил летчик по зеркалу. Нагнетатель был приводным ТК-3. Для ночной съемки машина использовала 26 американских ФОТАБ и два наших в моторных бомболюках. С битого «Хаоса» на «пешку» перешла часть его электрооборудования и шланги пневмогидросистемы. В общем, кроме как ночью, машину использовать было опасно без хорошего прикрытия. Но он вдвое превосходил «ГГ» по дальности и мог обследовать фронт до Лисичанска, Славянска и Барвенкова, на всю его глубину. Локатор мог работать и по земле, не настолько хорошо с большой высоты, как хотелось бы, но танки он мог отличить от строений. Летчика и штурмана на него взяли из бомбардировочного полка. ФОТАБ – из 27-й ОРАЭ ЧФ. В общем, вылетели, и будь что будет. По-другому – никак. Только днем и открыто демонстрируя наш интерес к этому участку. Вопрос согласовали с Буденным, и он согласился с тем, что так будет вернее.