Постучи в мою дверь - Моран Маша. Страница 12

Но хуже всего был шум бьющихся о скалы волн. Как в ее сне… Замок стоял на скале. Вместо пещеры – каменная твердыня, из которой не выбраться. Дрожь холода и страха сотрясла все тело. Куда ей идти? Отсюда не сбежать так просто. Отсюда вообще не уйти. Она ведь даже не знает, как сюда попала. Олеся поняла, что плачет. Слезы текли по щекам, превращаясь в ледяные ручьи. Кожу кололо иглами. Где та дорога, на которой ее подобрала Адрианна? А старик?! Она ведь приходила в себя в избе какого-то старика. Может… может один из тех домишек принадлежит ему? Если Олеся его найдет, то сможет выяснить, как сюда попала. Ей нужно в деревню. Выбраться из замка и отыскать дом деда. Она точно помнила, что он притащил ее на дорогу и бросил там. Уж ему точно известно, как она тут очутилась. Олеся отерла слезы, успевшие превратиться в лед.

Порыв ветра набросился на нее с новой силой. Олеся едва устояла. Если у нее еще и оставались какие-то сомнения, где она оказалась, то они полностью развеялись. Сопротивляясь урагану, на волнах качался корабль. Даже отсюда Олеся могла разглядеть его форму и собранные паруса. Мачта и какая-то фигура на носу.

Едва шевеля, окоченевшими ногами, Олеся отвернулась. Тело превратилось в кусок льда. Она даже не поняла, насколько сильно замерзла. Ступни и ладони примерзли к полу. Но ноги защищали плотные чулки. А ладони… Олеся дернула руки, обдирая кожу. Какая разница, сколько еще кровоточащих ран она получит? Какая вообще разница?

С трудом передвигаясь, Олеся пошла вдоль балкона. Справа была еще одна дверь. Чуть дальше – еще. Если она сейчас же не уйдет с этого холода, то превратится в кусок льда. Неожиданно одна из дверей отлетела в сторону, гулко стукнулась о стену. Пятясь из темного проема вышел Габор. Олеся замерла. В руке он сжимал саблю. Волосы растрепались. Полы длинного плаща с прорезями для рук обвивались вокруг его ног. Вслед за Габором вышел еще один человек. У него тоже была сабля, и он был почти так же высок, как Габор, но гораздо мощнее. Он наступал на Габора и довольно улыбался. Секунда, и морозная тишина рассыпалась градом осколков. Два изогнутых лезвия встретились друг с другом. Раздался такой звон, что у Олеси едва не заложило уши. Она и так уже едва соображала от холода. Еще и этот лязг. Мужчины сражались, как одержимые. Они с такой скоростью перемещались, размахивая оружием, что превращались в размытые пятна. Олеся различала лишь движение двух ярких мазков – их плащей. Отражая один из ударов, Габор вдруг повернулся к ней лицом.

Заметил… Он удивленно замер. Его противник воспользовался заминкой и выбил саблю из рук. Он уже потянулся, чтобы приставить свое оружие к шее Габора, но тот в каком-то фантастическом рывке отскочил в сторону и одним ударом отправил мужчину на холодный пол. Габор тут же бросился к ней:

– Маргит, что вы здесь делаете?

Олеся попыталась открыть рот, но так замерзла, что приросла к месту. Она даже языком не могла пошевелить. Второй мужчина тоже ее увидел. Он стремительно поднялся и поклонился:

– Госпожа Маргит?..

Габор его прервал:

– Найди кого-нибудь из слуг и прикажи подать горячее питье. Она замерзла. – Он стащил свой красивый плащи и укутал им Олесю.

Тут же стало теплее. Терпкий мужской запах, еще более ощутимый на морозе, коварно заполз в легкие.

– Что она здесь делает?

– Живо давай!

Мужчина тут же исчез, а Габор коснулся ладоней Олеси. Она вздрогнула от легкой боли. Он заметил и тут же взглянул на ее руки.

– Что произошло?

Олеся и хотела бы ответить, но по-прежнему не могла выдавить из себя ни слова. Габор вдруг поднял ее на руки и прижал к себе. Ее замерзшее тело жадно прижалось к его, сильному и разгоряченному схваткой. Он занес ее в очередной темный зал. Но Олеся так замерзла, что даже не могла повернуть голову и рассмотреть. Она сжалась в руках Габора, стараясь сохранить каждую капельку тепла.

– Сейчас мы вас отогреем. Зачем вы вышли на мороз?

Она все-таки смогла прошептать. Зубы стучали, выбивая жуткий ритм.

– Я… г-гулял-ла… х-хо-т-тела… п-по-с-смо-т-треть з-замок…

Как же он приятно пах. Так по-мужски, естественно. От мужа так не пахло никогда. А еще у Габора была очень широкая грудь. Олеся пыталась украдкой прижаться к нему еще сильнее. В конце концов, она жутко замерзла. А он такой теплый. Даже горячий. Она не заметила, как тепло его тела начало проникать в нее. Теперь это был жар. Габор горел. Может, у него лихорадка?

– Ну и как? Посмотрели?

Его голос звучал над головой, и казалось, тоже согревал. Кончики пальцев начало покалывать. Интересно, это будет слишком ужасно, если она положит голову ему на плечо и обнимет за шею? Да, пожалуй, слишком.

– Н-нет… Тут… с-сплош-н-ные коридоры… – Холод уходил, и ей удалось выговорить несколько слов без зубного стука. – Н-не пред-став-вляю, как в-вы тут не теряетесь…

Рука Габора, поддерживающая ее спину, напряглась. Он сжал ее крепче. Она что, такая тяжелая? Или он уже устал? Олеся не знала, что и думать. Она должна искать выход из замка, планировать побег, а вместо этого… Вместо этого мечтает, чтобы хозяин этого замка не выпускал ее из рук. Она все-таки решила рискнуть. Положила голову ему на плечо и прикрыла глаза. Пусть думает, что она устала. Тело оттаивало, согревалось, и теперь она могла ощущать, насколько горячим и твердым был Габор. Как нагретый солнцем камень.

Неожиданно он отпустил ее, усаживая на что-то мягкое. Олеся не смогла сдержать стон разочарования. Габор тут же опустился перед ней на колени:

– Я задел ваши раны?

Была не была! Рядом с ним она совершенно теряла здравомыслие. И даже внешнее сходство с ненавистным начальником, не мешало плавиться от его рук. Встревоженный взгляд Габора немного отрезвил. Она должна искать способ вернуться домой, а не… не пытаться ему понравиться! Но что-то в нем задевало ее. Олеся просто не могла сопротивляться его притяжению. И чем она хуже влюбленной сплетницы Фиданки и ее подружки?

– Маргит, где болит? Не молчите!

Габор сидел перед ней на коленях и пристально всматривался в ее лицо. Что бы такое придумать, чтоб он снова ее обнял?

– Ничего не болит… Просто холодно очень…

Для убедительности они тяжело вздохнула и обняла себя ранеными руками. Габор тут же начал растирать ее плечи.

– Кто надоумил вас бродить там да еще и голышом?

Олеся возмущенно вскинула голову:

– Я не голышом!

– На вас сорочка и чулки – это и называется «голышом». – Он опустил взгляд на ее ступни, а затем обхватил горячими ладонями, поставил себе на колени и принялся растирать.

По коже тут же побежали мурашки от приятных сладких ощущений. Забыв обо всем на свете, Олеся рассматривала Габора. Сначала он показался ей старше. Но ему, наверное, нет и сорока. Все дело в серебристой седине, придающей удивительный пепельный оттенок его волосам. Густая щетина тоже не молодила. Но она создавала вокруг него дымку загадочности. И этот прищур глаз с глубокими морщинами в уголках. Как будто он что-то задумал. Знал какую-то тайну и скрывал ее ото всех. Габор явно повидал в своей жизни многое. И никакими Олесями его не удивишь. Она, увы, не красавица. Наверняка, у него было много женщин. Но кто ей мешает хотя бы попытаться? И опять она забыла о своей цели.

Олеся печально вздохнула. Либо Габор, либо побег.

– Больше никакой одежды не было.

Габор поднял на нее глаза. Его взгляд медленно скользнул по ее лицу, шее, а затем остановился на груди. Дышать почему-то стало тяжело. Холод окончательно исчез. Его выгнал опаляющий жар. Глаза Габора потемнели. Олеся видела, как он сглотнул, как судорожно дернулся его кадык. Она опустила голову, пытаясь понять, что вызвало такую реакцию. К щекам тут же прилила кровь. От холода ее соски набухли и натянули тонкую ткань. Можно было даже разглядеть их цвет. А от взгляда Габора стало только хуже. Они казались крупнее, выделяясь на фоне бледной груди. Черт! Видны были даже темно-розовые ареолы.

Олеся попыталась запахнуть на груди свой собственный плащ и накидку Габора. Он ответил ей тяжелым взглядом. Будто… Будто был недоволен, что она укуталась. Ругая себя, на чем свет стоит, Олеся еще сильнее стянула полы на груди. Этот Габор ее отвлекает!