Долгая дорога к дому (СИ) - Ефимов Алексей Иванович. Страница 99

Вайэрси, как командир корабля, почти всё время был занят и к Сергею приставили девушку по имени Оханохэйа — она объясняла ему разные непонятные для него вещи и попутно следила, чтобы он не лез в разные опасные места. Она была ростом ему по плечо, но Сергей едва замечал это. Он знал, что она старше его во много раз, хотя и не решался спросить, сколько ей лет. Он боялся её — и, в то же время, её внимание доставляло ему удовольствие.

Она не скрывала, что может свободно заглядывать в его сознание и это было довольно неприятно, однако она никогда не смеялась над ним. Они быстро подружились, но Сергей со стыдом понял, что его просто тянет к ней: ему нравилось смотреть на неё, слушать, как она говорит, не вникая особенно в суть. Другие симайа уже не были интересны ему. Всё чаще он общался с Оханохэйа наедине. Она придала своим комнатам обычный земной вид, даже сделала в них окна с новосибирским пейзажем. Среди привычных юноше вещей она казалась просто красивой девушкой. Однажды, когда они непринужденно болтали, Сергей естественно-бездумно положил ей руку на плечо… и вздрогнул, коснувшись прохладной кожи. Она не двинулась… ничего не сказала… её яркая и сложная одежда вдруг растаяла, слившись с телом. Это вполне могло его напугать, однако он лишь восхищенно замер — Оханохэйа, с её поджарым гладким животом, тугими изгибами талии и безупречно четкими, от подошв до макушки, линиями тела была очень красива. Прохладная, она оказалась удивительной на ощупь и его ладони скользили по ней, не в силах оторваться. Это было совершенно неожиданно — ощущать удовольствие вместе с таким красивым существом… любимой… и так прекрасно, что юноша забыл обо всем…

Она оказалась выносливой и сильной — что, впрочем, не удивило его. Но вместе с ней Сергей тоже чувствовал себя прохладным, гибким и неутомимым. Потом его вдруг охватил мучительный стыд — он знал, что Оханохэйа играла с ним. Она хотела доставить ему удовольствие — так же, как он бы мог погладить кошку…

— Сергей, — вдруг тихо сказала она, — посмотри на меня…

Он поднял глаза. И понял, что Дар Сути можно обратить. Владеющий им мог не только понять, но и дать понимание себя, своей сути. Сергей пережил эту глубочайшую, многоразличную радость в первый раз — и она потрясла его до глубины души. Он, отчасти, начал сознавать, ЧТО заменило симайа чувственную любовь — в самом деле, зачем она, если и так можно отразить всю глубину своих чувств — до самого дна?

И там, под беззаботным весельем, под желанием понравиться, под кокетливым любострастием, под ненасытным любопытством он увидел беспощадную, осознанную ненависть к страданиям и боли, неутомимое трудолюбие и желание творить. Теперь симайа напоминали ему веселых пушистых зверушек с ядром из стали — снаружи что-то пёстрое, воздушное, переливающееся, а дальше — дальше гранит…

12.

Они стояли в просторном, как горная долина, ангаре "Тайат". Корабль, на котором Сергей собирался вернуться домой, оказался не слишком большим — чуть вытянутый треугольник метров двадцати длиной, с изящно скругленными углами и гранями, снизу плоский, сверху — выпукло-толстый. От Наблюдателя Мэйат его отличали два острых треугольных хвоста и большие стекла рубки. Днище и закругленный край казались отлитыми из тускло-блестящего черного стекла, верх — из серой шлифованной стали. В нем виднелись плотно пригнанные люки эффекторов и два больших квадратных окна жилого отсека. На покатом "лбу" машины, в перекрестье сходившихся под острым углом линий, ровно сиял яркий, синевато-белый огонь — видимая часть сложного плазменного устройства, заменившего известный юноше твердотельный радар. За толстой прямоугольной плитой входного люка светился тесный шлюз, отделанный чем-то золотисто-рыжим. В общем, отчасти это походило на самолет, на котором земной Сергей летал не раз. Он, впрочем, не делил себя на части — двойная природа его памяти казалась ему уже совершенно естественной…

Оханохэйа протянула ему тяжелый, чугунно-серый браслет и юноша бездумно надел его, лишь потом догадавшись спросить — а что это?

Она показала ему второй такой же браслет — на своей руке.

— Это система квантовой связи. Теперь я всегда буду знать, где ты, и что с тобой, а ты — со мной. Так поступают у нас все пары, которым нужно расстаться…

Сергей начал понимать, что именно это означает.

— Значит, значит мы… женаты?

— У нас для этого не нужно ничего, кроме желания быть вместе. И мы не ошибаемся, подбирая себе пару!

— Но ведь я…

— Я могу долго ждать, — спокойно сказала Оханохэйа. — И потом, мы же не расстаемся совсем! Ты есть и на другой стороне, и я буду там тоже. А этот браслет действует и на другой стороне мироздания.

Они простились, прижав скрещенные руки к груди и вежливо поклонившись друг другу. Потом Вайэрси решительно потянул юношу к люку. Они летели вдвоем — разведчик, как и другие корабли симайа, был наделен интеллектом, так что экипажа не требовалось.

Сергей без слов последовал за ним. Если честно, на "Тайат" у него порой разбегались глаза. Иногда они лезли на лоб и даже делали попытки взобраться выше. Он знал, что однажды вернется сюда, но пока не хотел этого. Он насытился впечатлениями и не жалел, покидая симайа: все его мысли были заняты возвращением домой.

Тем не менее, он ещё долго смотрел на медленно тающий за кормой безупречно-белый свет звездолета и знал, что Оханохэйа так же смотрит ему вслед.

13.

Сергей не скучал во время полета домой, хотя сам корабль-разведчик был очень тесен. Большую его часть занимали движущие механизмы и кроме жилой комнаты, рубки и трех небольших шлюзовых камер других помещений в нем не нашлось. Он был отчасти сродни своим создателям — по крайней мере, его внутренняя отделка, подвижная, как вода, легко подгонялась под вкусы и настроение пассажиров. Сергей подолгу забавлялся, украшая рубку множеством футуристического вида приборов. Вайэрси они были не нужны, как, впрочем, и сам корабль: без него он мог долететь до Земли даже быстрее. Но даже симайа любили путешествовать в кораблях: приятное окружение для глаз и прочие удобства у них редко считались лишними…

Большая часть восьмимиллионного экипажа "Тайат" покинула её, чтобы осмотреть новые миры. Они летели в изящных белых кораблях, наполовину состоящих из окон, с великолепной отделкой, совсем непохожих на угрюмый разведчик Вайэрси. Сергей тоже не смог сдержать любопытства. По его просьбе на полпути к дому они отклонились от курса, чтобы осмотреть восьмую из планет системы, хотя это удлинило полет на целый месяц.

Нептун был таким же синим, как Земля, но только мутным, лилово-темным. Когда корабль прорезал тысячемильную толщу облаков, Сергей увидел бесконечный неспокойный океан. Вода в нем — а это действительно была вода, правда, довольно мутная — казалась розовато-белым светящимся молоком, бросавшим бледный отблеск на спутанные лохмы непроглядно-черных туч. Но больше всего юношу удивило высокое содержание кислорода в плотной, азотно-гелиевой атмосфере, совсем не похожей на ту, что окутывала планету снаружи.

— Пожалуй, ты смог бы здесь жить, — изучив показания приборов сказал Вайэрси, глядя на мерно ползущие волны, никогда не встречавшие берегов. — Атмосферное давление здесь раз в десять больше земного, сила тяжести — в полтора раза выше, температура — градусов тридцать. К этому можно привыкнуть. Но вот вода здесь — настоящий суп. Её свет — это свет множества простейших организмов. Океан здесь простирается до самого расплавленного ядра. Температура на их границе столь высока, что вода должна разлагаться на кислород и водород. О других химических реакциях я уже не говорю… Водород легко рассеивается в космосе, но атомы кислорода в шестнадцать раз тяжелее — наверное, именно поэтому здешним воздухом можно дышать. Жизнь повсюду использует энергию свободных ионов, а образуются ли они под действием солнечного света или внутреннего тепла планеты — дело десятое…