Вавилон. Сокрытая история - Куанг Ребекка. Страница 75

Все они отлично представляли, какого рода неприятности ждут их в Китае. В последнее время они читали все больше и больше материалов о Кантоне в лондонских газетах, которые в основном сообщали, какой травле подвергают британских купцов дикие китайские варвары. Китайские войска, по данным «Таймс», запугивали торговцев, пытались изгнать их из домов и факторий и оскорбляли в собственных газетах.

Профессор Ловелл был твердо уверен, что, хотя торговцы и могли бы вести себя деликатнее, возросшее напряжение целиком на совести китайцев.

– Проблема в том, что китайцы считают себя величайшим народом в мире, – сказал он. – В официальных документах европейцев они описывают словом «и», хотя мы много раз просили их высказываться уважительнее, потому что «и» означает «варвары». И подобное отношение они перенесли на торговлю и дипломатические переговоры. Они не признают никаких законов, кроме собственных, и рассматривают торговлю с иностранцами не как благоприятную возможность, а как назойливое вторжение, с которым нужно покончить.

– То есть вы выступаете за насильственные методы? – уточнила Летти.

– Возможно, это наилучший способ обращения с ними, – с удивительным пылом заявил профессор Ловелл. – Так мы преподадим им урок. Китайцы – полудикий народ с отсталыми манчжурцами во главе, им же будет лучше, если мы насильно откроем страну для предпринимательства и прогресса. Нет, я не стану возражать против хорошей взбучки. Иногда ревущего младенца полезно высечь.

Рами покосился на Робина, и тот отвернулся. Что тут еще можно сказать?

Через полтора месяца плавание подошло к концу. За ужином профессор Ловелл сообщил, что к полудню следующего дня они прибудут в порт Кантона. Перед тем как сойти на берег, Виктуар и Летти следовало крепко стянуть грудь бинтами и постричь волосы, которые слишком отросли на последнем курсе.

– Китайцы строго запрещают иностранкам находиться в Кантоне, – объяснил профессор Ловелл. – Они не любят, когда торговцы привозят свои семьи, поскольку это выглядит так, будто они намерены остаться надолго.

– Но они же не могут на этом настаивать, – возмутилась Летти. – А как же жены? И служанки?

– Иностранцы нанимают местную прислугу, а жены остаются в Макао. Китайцы очень строго подходят к исполнению этих законов. Когда в последний раз британец попытался привезти в Кантон жену, кажется, его звали Уильям Бейнс, местные власти угрожали послать солдат, чтобы ее изгнать [83]. В общем, это для их же блага. Китайцы отвратительно обращаются с женщинами. У них нет представления о рыцарстве. Они низко ценят женщин, а в некоторых случаях даже не позволяют им выходить из дома. Лучше постарайтесь, чтобы вас приняли за мужчин. Вы быстро поймете, насколько китайское общество по-прежнему отсталое и несправедливое.

– Интересно, какое оно, – сухо сказала Виктуар, надевая кепи.

На следующее утро они уже на рассвете поднялись на палубу и столпились на носу, время от времени наклоняясь над фальшбортом, словно лишние несколько дюймов помогут заметить, как быстро по морским меркам судно приближается к берегу. В тот самый момент, когда на горизонте показалась серо-зеленая полоска, густой утренний туман рассеялся и появилось голубое небо. Медленно проступали детали, замыленные цвета превратились в силуэты зданий позади кораблей, сгрудившихся в крохотной точке, где Срединное государство встречалось с остальным миром.

Впервые за десять лет Робин смотрел на берега своей родины.

– О чем ты думаешь? – тихо спросил его Рами.

Они впервые за несколько недель заговорили друг с другом напрямую. Это было не перемирие – Рами по-прежнему отказывался смотреть ему в лицо. Но все-таки какое-то начало, невольное признание – несмотря ни на что, Рами все еще заботится о Робине, и за это Робин был ему благодарен.

– Я думаю о китайском иероглифе, означающем рассвет, – честно признался он. Робин не мог заставить себя сосредоточиться на чем-то более грандиозном. Иначе мысли улетели бы туда, где он не сумел бы их обуздать, поэтому он удерживал их в знакомой сфере языка. – Дань. Выглядит вот так. – Он начертил в воздухе иероглиф 旦. – Наверху графема, означающая солнце – «ри». – Он начертил 日. – А под ней линия. Я как раз думал о том, как это красиво, потому что так просто. Видишь, это простейшая пиктограмма. Потому что рассвет – это солнце, появляющееся из-за горизонта.

Глава 17

Год назад, подслушав громкий разговор Колина и братьев Шарп в общей гостиной, Робин в одиночестве отправился на выходные в Лондон, чтобы увидеть знаменитую Афон Муй. Так называемую китайскую леди Афон Муй привезли из Китая американские торговцы, которые сначала надеялись использовать ее для демонстрации товаров, приобретенных за границей, но быстро поняли, что могут сделать состояние, показывая девушку по всему восточному побережью. Теперь она приехала в турне по Англии.

Робин где-то прочитал, что она тоже из Кантона. Он не знал, на что надеялся, разве что просто посмотреть на соотечественницу. По купленному билету он вошел в аляповатый зал, обозначенный в рекламе как «китайский салун», с беспорядочно расставленной керамикой, неумелыми имитациями китайских картин и удушающим количеством золотого и красного дамаста под светом дешевых бумажных фонариков. Сама «китайская леди» сидела на стуле ближе к входу. На ней была голубая шелковая рубашка на пуговицах, а перебинтованные льняной тканью ноги лежали на маленькой подушечке перед ней. Она выглядела совсем крохотной. В брошюре, которую ему вручили в билетной кассе, говорилось, что ей около двадцати лет, но она вполне могла сойти и за двенадцатилетнюю.

В зале было шумно и толпилась публика, в основном мужчины. Когда девушка медленно потянулась, чтобы разбинтовать ноги, все примолкли.

В брошюре также рассказывалось о ее ногах. Как и у многих молодых китаянок, ступни Афон Муй в детстве были сломаны и перевязаны, чтобы ограничить их рост и изогнуть неестественной дугой, что делало ее походку неуклюжей. Когда она прошла по сцене, мужчины вокруг Робина подались вперед, пытаясь рассмотреть ее поближе. Но Робин не мог понять, что их так привлекает. Ее ступни не казались ему ни эротичными, ни завораживающими, скорее это было вторжение в интимную жизнь. Глядя на нее, он чувствовал себя столь же неловко, как если бы она спустила перед ним панталоны.

Афон Муй вернулась на свой стул. Ее взгляд внезапно остановился на Робине; казалось, она рассмотрела всех присутствующих и нашла в нем родственную душу. Он покраснел и отвел глаза. Когда девушка запела, ритмично и завораживающе, хотя слов Робин не понял, он протиснулся сквозь толпу и вышел.

Не считая Гриффина, с тех пор он не видел китайцев.

Пока они приближались к порту, он заметил, что Летти все время смотрит то на него, то на лица докеров, как бы сравнивая их. Возможно, она пыталась определить, выглядит ли он как настоящий китаец, или понять, испытывает ли он какие-то сильные эмоции. Но в его груди ничего не шевельнулось. Стоя на палубе и отсчитывая минуты до того, как он ступит на родную землю после долгих лет отсутствия, Робин ощущал лишь опустошенность.

Корабль бросил якорь в Вампоа, где они пересели на лодки, чтобы продолжить путь вдоль набережной Кантона. Здесь стоял страшный шум, непрекращающийся гул гонгов, грохот петард и крики лодочников, направлявших свои суденышки вверх и вниз по реке. Невыносимо громко. Робин не помнил такого шума: либо Кантон стал намного оживленнее, либо Робин отвык от городских звуков.

Они сошли на берег в Джекасс-пойнт, где их встретил мистер Бейлис, представитель «Джардин и Мэтисон». Мистер Бейлис был невысоким, хорошо одетым человеком с темными умными глазами и говорил с удивительным воодушевлением.