Об истерии - Кречмер Эрнст. Страница 5

Из неточно очерченных истерических картин нужно выделить только астазию – абазию, нежелание ходить и стоять и частое, месяцами наблюдаемое, залезание в кровать от неприятных внешних положений. Во многих случаях этого рода есть нечто инстинктивное, нечто от того диффузного, бедного представлениями общего состояния эффективности, которое затем со смутной импульсивностью выливается в общую двигательную установку. Их можно сравнить с простым прятаньем животных, вклиниванием, заползанием в песок, с тем, что и Babak упоминает в качестве переходный форм к полному гипноидному состоянию. Если одна большая группа истерических явлений, без особой натяжки, может быть сведена к биологическому корню, к примитивной двигательной буре, –вторая, гипноидно – ступорозная, с ее более ограниченными рефлекторными добавочными формами, – к рефлексу мнимой смерти. Остается еще третья большая группа, которой общебиологический интерес свойствен в меньшей степени, т.к. ее механизмы уже по природе своей у животных могут быть наблюдаемы лишь в слабой степени, у низших же животных вообще не могут ясно выступить; это группа проявляющихся при случае нагромождений, истерических наслоений или тех форм, где закрепляются остатки уже проходящих болезней и последствия от тех или иных повреждений. Являющееся и здесь более или менее инстинктивным стремление к защите и бегство от угрожающих жизненных ситуаций использует в таких случаях уже не старые – рефлекторные корни, но любой материал, находящийся у него под рукой, благодаря случайностям индивидуальной жизни; стремление это преобразует проходящий уже ишиас в истерическую хромоту, случайное расстройство желудка в истерическую рвоту, легкие последствия травмы головы в мнимое слабоумие. При переработке этого случайного материала оно (стремление) действует не любым образом, но пользуется также биологически – предуготованными путями, как, напр., полурефлекторными положениями, служащими защитой от боли, самопроизвольно наступающим привыканием и автоматическими закреплениями долго упражняемых функций.

Эта группа – мы познакомимся с ней ближе при «истерическом привыкании» – образует переход от внутреннего центра истерического типа реакции с его готовыми законченными старыми корнями к внешней его периферии, где уже начинаются простые аггравации и симуляции. Последние не вырастают инстиктивным образом из смутного аффективного состояния и не пользуются предуготованными путями; здесь царствует рассудочное продуманное намерение, импровизирующее представления со свободным выбором.

Глава 2. Истерия и влечение

Взгляд, устанавливающий тесные отношения между известными истерическими типами реакций и животными инстинктами, подкрепляется тем обстоятельством, что большая часть истерических реакций группируется вокруг влечений. Особенно благоприятствуют развитию истерии двоякого рода основания: влечение к самосохранению в форме испуга и страха по отношению к опасным ситуациям, а затем всякого рода аффекты и конфликты, сопутствующие половой жизни. Если при обыкновенных жизненных условиях одна основная группа ведущих к истерии переживаний образуется из любовных желаний, любовной борьбы и разочарования, притом чаще у женщины, – то другую громадную часть накопленных истерических разрядов дают неврозы военного времени (и часть неврозов после несчастного случая).

Во всяком случае нельзя толковать это так, будто острые синдромы испуга совершенно идентичны с истерическими неврозами, вырастающими постепенно на почве острого испуга или (что чаще встречается на войне) из хронического страха. Но это лишь значит, что между теми и другими существует тесное родство, а часто встречаются переходы, границу для которых провести невозможно.

В вопросе об отношении между неврозом испуга и истерией [11] до сих пор не пришли к единому взгляду. Часто острые реакции испуга, в силу их неопровержимого сходства с истерией, называли попросту истерией. Но, с другой стороны, между обоими проводили резкую пограничную черту, т.к. под неврозом испуга подразумевались лишь собственно автоматические, острые аффективные реакции, сами по себе быстро излечивающиеся; об истерии же, напротив, говорилось лишь в том случае, когда такая реакция фиксировалась вторично для достижения известной цели, фиксировалась в силу тенденциозного вмешательства воли к болезни. Мы покажем вскоре, что затруднения зависят не от недостаточного наблюдения в одном из подходов, но заложены в самом вопросе. Какие же реакции наблюдаются непосредственно, как последствия положений, связанных с испугом и опасностью? Мы рассмотрим пока наблюдения Wetzel'я [12], собранные последним на войне близ фронта. Они вполне совпадают со свидетельствами других наблюдателей. 26.6.1915. Являются многие, принимавшие участие 20-го в большом сражении. Поражает, насколько люди выбиты из колеи, дрожат, насколько они возбудимы и потеряли равновесие. Сначала они являются с соматическими заболеваниями. Головная боль, нарушение сна, чувство общего недомогания, сердцебиение, быстрая утомляемость, одышка при ходьбе. Анормально сильные реакции на влажную душную погоду. Постоянно повторяется наблюдение относительно крупных колебаний температуры; анормальные высыпи, повышения температуры в связи с большими переходами. Многочисленные, частично очень живые и полные возбуждения сны из окопной жизни. Санитар St. абсолютно заслуживающий доверия и раньше ничего не проявлявший, совершенно изменился: дрожит, порывист в движениях, возбужден, не в состоянии сосредоточиться, обнаруживает одышку при ходьбе, сердцебиение, расстройство сна и головную боль; температура после подъема в гору достигает 38°. Поражают головные боли, напр., у В. и К., которые оба заслуживают доверие и не склонны к преувеличиванию. Они часто говорят, что чувствуют себя хорошо, затем начинают вновь усиленно жаловаться на головную боль, что очень правдоподобно, так как при этом у них замечается покраснение и некоторое выпячивание глаз и слезоотделение. У В. и Шп. во время периодов головной боли температура подымается до 38°, пульс 120 и 100, глаза – полные слез и красные. Подобным же образом и Bonhoeffer обозначает вазомоторный симптомо – комплекс, как наиболее характерное последствие испуга. Gaupp причисляет к острым психогенным последствиям испуга сильное дрожание, тахикардию, вазомоторно – секреторные симптомы, гиперэстезию, кошмарные, страшные сны, учащенное мочеиспускание, делириозное помрачение сознания.

Stierlin установил у переживших землетрясение в Мессине, главным образом, следующее: быстрый и лабильный пульс, повышенные рефлексы и бессонницу.

Knauer и Billigheimer дают более точное описание разнообразных расстройств вегетативной нервной системы после испуга. Мы можем, следовательно, сказать, что самый главный синдром испуга заключается в расстройствах вегетативной нервной системы, с вазомоторными явлениями на первом плане. Получающаяся таким путем общая лабильность телесных и душевных функций представляет собой подходящую почву для возникновения различных истерических картин. Но только в ограниченном количестве случаев она ведет к дальнейшему развитию в этом направлении; в большинстве случаев лабильность выравнивается сама собою через некоторое время. В этих синдромах еще нельзя доказать наличия какой – либо психической тенденции: они развиваются чисто – рефлекторным путем.

Толкование бывает более затруднительным в случаях, когда речь идет о таких специальных синдромах испуга, которые целиком разыгрываются в высшей двигательной сфере, или в психической области. Это относится, следовательно, к тем картинам, которые группируются вокруг рефлекса мнимой смерти и двигательной бури: это ступор испуга, сумеречные состояния, бессмысленное бегство, припадки судорог и дрожи. На основании внешней симптоматики, эти картины испуга принципиально неотделимы от обычных истерических реакции, появляющихся и помимо острого шока под действием различных стремлений и аффектов. Во всяком случае мы можем сказать вместе с Bonhoeffer'oм, что острые синдромы испуга отличаются до известной степени от обычных истерических реакций тем, что в них сильнее выступают вегетативно – вазомоторные признаки; они проявляют большую склонность к судорогам и сумерочным состояниям, производящим впечатление более элементарно – органических; до известной степени в первых обнаруживаются и чистые формы ступора испуга. Но можно ли всегда провести границу между реакцией испуга и истерией на основании их внутреннего психологического строения?