Двое (СИ) - "Villano". Страница 57

— А Роман нас за это не убьет? — стерла с ресниц слезы Катерина. — Он у тебя жутко ревнивый.

— Лось в Казахстане, — отмахнулся я. — Да и за что нас убивать? За дружеские посиделки? Тебе сейчас нужна широкая мужская грудь и плакательная жилетка, а не дикий секс с первым попавшимся мужиком.

— Уговорил, — прижалась ко мне Катерина. — Жилетка мне сейчас точно не помешает.

...

Женщины. Как много в этом слове! Что я умею делать великолепно, так это успокаивать, умиротворять и уговаривать женщин. Правда, для этого мне нужно две вещи: набраться как следует и устроить дружеские обнимашки. С первым мы справились на удивление быстро, видимо кока-кола, которую наливали в ром, попалась с градусами, а вот со вторым вышла заминка, потому что пили мы на постели, духота стояла страшная, так что когда дело дошло до утешительных обнимашек, оказалось, что из одежды на нас только нижнее белье.

— Сережа, вот ты мне скажи, как мужик, — упала на подушки Катерина. Кофейные свечи, что остались с Ромкиного дня рождения догорали одна за другой и погружали спальню в интимный полумрак. — Я красивая?

Я уселся рядом с ней на постели и задумался. Провел по стройному телу руками, сжал в ладонях упакованные в черные кружева небольшие упругие груди и решил, что даже на мой голубой взгляд, лежащее передо мной создание заслуживает самой высокой оценки.

— Ты прекрасна, пуговка, — наклонился к Катерининому лицу я.

Алкоголь ударил в голову, я не удержался на руках и упал в ее грудь носом.

— Хи-хи-хи, — обхватила мою голову руками Катерина, отрывая меня от себя. — Ты такой хороший и милый! Не то, что мой бывший. Так бы и затискала.

— Ты тож ничего, — поцеловал ее в ложбинку между грудями я.

Она довольно вздохнула.

— Серенький, не надо меня больше целовать, а то мало ли. Возбудимся, забудем, кто мы и где, и все, пипец котенку. Давай лучше выпьем.

Я протянул руку за бутылкой рома. Мы основательно к ней приложились и посмотрели друг на друга совсем другими глазами.

— Если бы ты не был геем, ты бы со мной переспал?

— Даже не сомневайся, — сказал я и, в подтверждение своих слов, поцеловал ее в губы.

Так странно. Я снова целовался с женщиной и точно знал, что она — это она. Не школьник, не хиляга-студент и не упоротый вегетарианец. Я знал, что целуюсь с женщиной, и это мне нравилось. Другой вопрос, что члену моему на это было наплевать, как и сердцу, а Катерина…

— Нет, Серенький, так дело не пойдет, — сказала она и устроилась у меня под боком. — Данька хоть и бросил меня, но я ж его, негодяя, люблю, а твоего Романа уважаю. Да и не стоИт у тебя на меня, уж больно ты его сильно любишь.

— Неправда, — обнял Катерину я. Она была такой хрупкой и несчастной, что мне немедленно захотелось защитить ее от всех бед и несчастий. — Просто я гей, вот и все. Был бы на твоем месте пацан, неизвестно, чем бы все кончилось.

— Ничем, — сонно пробормотала она, укутываясь в мои руки и ноги. — Ты об измене только пиздишь и никогда не предашь того, кто тебе дорог.

Я хмыкнул, соглашаясь, довольно поежился, устроился поудобнее и тоже уснул.

…

— Нет, вы только посмотрите на них!

— Потише нельзя? — накрылся подушкой я. Голова от Ромкиного вопля раскололась надвое. — Чего ты орешь с утра пораньше?

— Время — полчетвертого вечера! Ты спишь в нашей постели с голой женщиной, а я должен с тобой тихо разговаривать?!

— Роман, перестань, это глупо, — озвучила мои мысли… Катерина?!

Я скинул подушку и сел на постели, спешно продирая глаза. Скомканные простыни, раскиданная черти где одежда, сонная Катерина в нижнем белье у меня под боком, пустая бутылка рома и грозный Ромка возле кровати.

— Твою ж мать, — простонал я и упал обратно, закрывая горящее от стыда лицо руками. — Надо же было так лохануться!

— Роман, не ругайте его, — вступилась за меня Катерина. — Это я во всем виновата. Меня на днях Данил бросил, а Сережа взялся лечить мои нервы, ну и…

— Увлекся, да? — подсказал Ромка, собирая на постель нашу одежду. Я приоткрыл глаз. Катеринину одежду. — Ну-ну.

— Я тебе не изменял, если ты на это намекаешь, — буркнул я, с тоской глядя на одевающуюся подругу.

Она уйдет, и он меня в пол закатает во всех смыслах этого слова. Вот и делай после этого добро людям!

— Роман, — попыталась достучаться до его разума Катерина. — Ничего не было, правда!

— Катерина, тебе пора идти, — решительно сказал Ромка и, не особо церемонясь, вытолкал ее за дверь.

Ключ скрежетнул в замке. Решительные шаги протопали ко мне, и я зажмурился в ожидании жестокого физического и морального наказания.

— Серж, — прогнулась под тяжелым телом постель, — где твой телефон?

— Не знаю, может, на тумбочке? — ответил я и распахнул глаза во всю ширь, потому что Ромка вместо того, чтобы на меня орать, сполз на пол и принялся шариться под кроватью. — Ты с ума сошел?!

— Почти, — пробухтел он, выползая из-под нее с моим телефоном в руках.

Попытался его включить, но он, по ходу, был разряжен насмерть. Ромка посмотрел на меня так, что я почувствовал себя палачом, малолетним идиотом и садистом с десятилетним стажем в одном лице.

— Чего ты так на меня смотришь? — покрепче обнял подушку я. — Я ни в чем не виноват!

— Я не мог дозвониться до тебя со вчерашнего вечера! — бросил телефон на тумбочку Ромка. — Ты не приехал домой ночевать! Ты не вышел в интернет с ноутбука!!! Что я должен был подумать?!

— Эм-м-м, — промычал я, теряясь под его суровым взглядом.

— Я отправил на твои поиски Федора, и что он мне сказал? — навис надо мной Ромка.

— Что?

— Что ты кувыркаешься в постели с женщиной!

— Мда… не очень все это выглядит, — обнял его за талию я.

Заглянул в серые глаза, но не увидел там ни бешенства, ни ревности, ни желания оторвать мне голову. Только беспокойство и усталость. На мгновение мне поплохело. А что, если Ромку до такого состояния довожу я, а не работа? Что, если его стерва-бухгалтерша права? Может, я вампир, и пью из него соки?

— Это все, что ты мне можешь сказать? — сгреб меня в охапку Ромка. Уронил голову на мое плечо и замер.

Я открыл рот, чтобы объяснить, но вовремя сообразил, что ничего объяснять не надо. Ромка все понял сам.

— Мне не за что извиняться, лапа, — прошептал ему на ухо я. — Катерина — наш друг, ей было плохо, вот и все. Мне было не до телефона.

— Ты целовался с ней? — приподнялся надо мной Ромка.

— Да, — не стал врать я.

— У тебя встал?

— Нет.

— У меня бы встал, — задумчиво хмыкнул Ромка. Я возмущенно фыркнул и сжал в руке его филей. — Оу! Отцепись!

— Поговори мне еще! — пригвоздил его к постели я. — Тебе утешать женщин категорически запрещено!

— Ты слишком добрый, Серж, — улыбнулся он, лапая меня руками. — И это тебя погубит.

— Да ну!

— Ну да! А еще тебя погубит выключенный телефон. Если за обнимашки с полуголыми женщинами я тебя прощу, то за него ты огребешь по-крупному, понял? Я волнуюсь за тебя. Переживаю! А ты балбес и распиздяй, не можешь вовремя трубку зарядить.

— Ты преувеличиваешь, — нахмурился я. — Не надо меня пасти, как барана! Я уже большой мальчик, и вполне могу за себя постоять самостоятельно.

— Серж, пожалуйста, не лезь в бутылку, — накрыл лицо ладонями Ромка. — Я так устал! А тут еще ты пропал, а потом объявился в постели с бабой. Мои нервы на пределе, пожалей меня, а?

— Хорошо, хорошо, как скажешь, — переложил его руки на себя я. Потерся носом о его нос и прошептал ухо: — Ромка, а давай ты тоже выключишь телефон. На сутки.

— Но…

— Забудешь про планшет и ноутбук.

— Но…

— И я увезу тебя туда, где нет электричества, но есть свобода, радость и сплошное удовольствие.

— Звучит неплохо.

— Соглашайся, любимый.

— Когда ты так говоришь, я готов на все, — обнял меня Ромка. — Но сначала, ты должен вернуть мне потраченные зря нервы.

Я был только за, так что из дому мы выбрались лишь поздно вечером.