Перкалевый ангел. Предтечи этажерок (СИ) - Буланов Константин Николаевич. Страница 62

Вот только установка брони и вооружения, не заметив, сожрали не только эти пять лошадиных сил разницы между двумя двигателями, но и как минимум две трети оставшихся, так что теперь этот стальной американский скакун мог едва плестись по разбитым десятками тысяч солдатских сапог дорогам .

Новые знакомые тоже с превеликим удовольствием ознакомились с русским мотоциклом и пулеметом, придя в восторг от характеристик последнего. У ФД-12 как раз вышел бенефис в этой войне, потому его внешний вид все еще не был знаком практически никому. А озвученные характеристики действительно поражали. Особенно вес и скорострельность. Ведь в отличие от того же Максима, с ФД-12 вполне можно было пробежаться, удерживая последний в руках. Ну и стальной диск с патронами вместо матерчатой ленты тоже получил множество лестных отзывов.

Залезть в горку броневик все же смог, но только после демонтажа вооружения и полной разгрузки. Причем, экипажу и всем остальным пришлось его еще подталкивать. Распрощавшись на этой ноте с членами бронеотряда, пилоты умчались вперед. Стрелки часов только-только перевалили за два часа, но поскольку темнеть начинало уже в шесть, они хотели успеть прокатиться до новой границы соприкосновения войск.

Первого ноября все способные к вылету аэропланы вновь вылетали на разведку, а ближе к вечеру 3-я болгарская армия, дождавшись прибытия первых частей 1-й армии, повсеместно перешла в наступление по всей линии фронта и смогла прорвать оборону противника у селения Карагаач, а также потеснить турок на флангах, что в итоге привело к очередному паническому отступлению всех турецких войск до самой Чаталджинской линии укреплений, перегораживающей путь к Стамбулу в ста километрах от Люлебургаза.

Этот успех болгарской армии оказался омрачен гибелью Христо Топракчиева. Вместе со всеми он вылетел на своем отремонтированном Блерио-11 на разведку и даже благополучно вернулся обратно к аэродрому, но при посадке у его аэроплана оторвался замененный днем ранее руль высоты, и неуправляемая машина воткнулась в землю метрах в двухстах от границы аэродрома. Подоспевшие к месту аварии сослуживцы обнаружили в груде обломков уже бездыханное тело своего товарища.

Поминки по Христо, в которых приняли участие все сослуживцы, получили очень некрасивое продолжение. Изрядно принявшие на грудь болгарские пилоты, не придумали ничего лучше, чем предъявить обвинения в его гибели русским, которые по их мнению специально подстроили аварию, чтобы доказать превосходство своих машин над европейскими моделями. Не забыли им припомнить и грандиозные денежные выплаты, обозвав чуть ли не грязными наемниками. В конечном итоге, массив выливаемых на их головы грязи превысил все допустимые нормы, так что Михаил с Тимофеем и Константином не придумали ничего лучше как начистить аристократические физиономии зарвашихся болгар. Досталось при этом и европейским инструкторам, активно нашептывавшим что-то болгарам на уши весь вечер. По крайней мере, оба француза, швейцарец и один из немцев щеголяли на следующий день синяками и ссадинами. Досталось и русским. У Федюнина заплыл правый глаз, Михаил красовался распухшей скулой, а Тимофей лишился одного зуба и размерами губ напоминал жителя Центральной Африки.

В результате, грозился разразиться грандиозный скандал, но 3-го ноября на аэродром прибыли новые пилоты из России вместе с техникой и всю команду Михаила мгновенно перевели в подчинение 3-й армии, уже долгое время желавшей иметь собственный аэропланный отряд. Вместе с отрядом Михаила в формируемое 2-е аэропланное отделение были направлены Симеон Петров в качестве командира, Тимофей Ефимов, с которым все же заключили постоянный контракт и итальянец Джовани Сабели. С ними же отправляли в качестве летнабов так и не освоивших самостоятельные полеты Димитра Сакеларова, Гаврила Стояновича и Николу Манкова.

В этот же день было замкнуто кольцо окружения вокруг Эдирне, и одна из дивизий уже готовилась к выдвижению к Люлебургазу. Договориться с командованием о совместном переходе не составило особого труда, тем более что ряд офицеров уже знали Михаила по его поездкам на передовую, и утром 4-го ноября, загрузив на грузовики последнюю палатку, отряд покинул аэродром. Колонне из пяти грузовиков, являвшихся детищами как завода “Мотор”, так и РБВЗ, заправщика, пары легковушек и трех мотоциклов предстояло как минимум пару дней преодолевать порядка восьмидесяти километров узких и извилистых дорог, а Михаил на своем У-2, приняв в качестве ведомых три Блерио-11, благополучно достиг Люлебургаза через час полета.

Не смотря на имевшиеся предварительные договоренности, поле для них никто не подготовил. Да и не ждали их, по всей видимости. Поэтому, сажать машины пришлось на дорогу. В результате, наскочив одним колесом на камень, серьезно повредил свой аэроплан итальянец, на четверть сократив возможности их отряда еще до начала полетов. С обустройством тоже возникли проблемы. Интенданты сильно отстали от передовых частей и все еще тащились по дорогам, а все лучшее, что имелось в городе, было забрано с собой ушедшими турецкими войсками или досталось частям первыми вступившими в город. Лишь наличие денег помогло четырем пилотам дождаться прихода своей колонны не испытывая недостатка в еде и крыше над головой. Но скромные запасы золотых монет почти истаяли, а бумажные левы местные торговцы брать пока отказывались, не смотря на наличие пулемета в руках у Константина, без сопровождения которого никто из пилотов не отваживался покидать временное жилище. Хоть практически все турецкое население, опасаясь истребления, покинуло город, обстановку в нем нельзя было назвать спокойной.

Дождавшись прихода колонны и сгрузив на плечи механиков побитый Блерио вместе с оставшимися безлошадными пилотом и наблюдателем, Михаил повел остальных к Чорлу из которого примчался курьер на мотоцикле с известием о готовности аэродрома для их приема. Вообще, отсутствие нормальной связи сделало курьеров поистине бесценными людьми, и потому их часто можно было видеть на дорогах, несущимися на своих ревущих мотоциклах.

Вылетев утром 7-го ноября из так и не ставшего гостеприимным Люлебургаза, уже через пол часа полета все три аэроплана удачно приземлились на выделенное для них поле и со следующего дня включились в боевую работу, на радость командования 1-й и 3-й армий. Вот только доставляемые авиаторами данные не добавляли хорошего настроения болгарским генералам.

Построенная еще до войны с Россией 1877—1878 годов Чаталджинская линия укреплений внушала уважение. Двадцать семь железобетонных фортов с выполненными из стальной брони крышами и шестнадцать недавно возведенных редутов составляли две линии обороны и по предварительным оценкам вмещали свыше ста тысяч человек. Для 25 километров фронта это было много. Очень много. Без осадной артиллерии нечего было и думать о наступлении. Любой, кто попытался бы атаковать эти укрепления в лоб непременно умылся бы кровью еще на подходе, поскольку лежащая перед укреплениями долина реки Карасу представляла из себя голую равнину без каких-либо естественных укрытий.

Первый же разведывательный вылет показал, что с организацией зенитного прикрытия у турок было все в порядке. Естественно, не по нормам Михаила, но на фоне всех остальных стран, по большей части вообще не имеющих заточенных под подобные действа частей, они смотрелись весьма солидно. Михаил сам впервые попал под обстрел шрапнельными снарядами и вынужден был постоянно менять высоту полета, чтобы турецкие зенитчики не достали его очередным выстрелом. А поскольку даже У-2 не отличался хорошей скороподъемностью, в основном приходилось нырять вниз и уходить назад, где вновь можно было набрать высоту в относительной безопасности. Постреливали по аэропланам и из винтовок. Причем обе стороны. В результате уже через два дня в строю остался один лишь латанный-перелатанный У-2, щеголявший заплатками, как леопард черными пятнами.

Оба Блерио-11 тоже нахватались пуль и требовали ремонта. В результате, сговорившиеся с Тимофеем механики под молчаливое одобрение Михаила, переставили одной темной ночью двигатель с разбитого Сабели аэроплана, который все же привезли на их новый аэродром, на его “Старичка”, а также канибализировали с него все необходимое для восстановления машины командира отряда, чтобы окончательно списать побитый Блерио и тем самым скрыть свое маленькое преступление.