Поединок - Крутов Игорь Владимирович. Страница 8

Что это? Коммунизм в отдельно взятом районе? То есть не тогда, когда денег нет, а когда все население поголовно сознательно?

Столичная милиция пребывала в шоке. Несколько газет собирались было написать об «алтуфьевском феномене», но, не найдя ничего такого, что могло бы объяснить происходящее, отступились. То, что непонятно, никогда по большому счету газетчиков не интересовало. Журналисты всегда хотят предложить свою версию, но здесь версий не было никаких. А тем газетчикам, которые попытались покопаться в этой проблеме поглубже, почему-то не повезло. Одного нашли у входа в метро «Алтуфьево» избитым до смерти, а другого — у себя дома на Ленинском проспекте с перерезанным горлом.

Столичная милиция не понимала, что происходит. Как будто можно бы порадоваться. Но все знают, что свято место пусто не бывает. Если эта территория никем не контролируется, значит, братва рано или поздно ею заинтересуется.

Никто так и не заинтересовался.

Ходили слухи, что там взяли власть фашисты, из Русского национального единства. Но верилось в это с трудом. Эти ребята со свастикой никогда не молчат. Наоборот — они кричат о своих подвигах до посинения и не преминут похвастаться собственными успехами, если заимеют их. А уж что могло бы послужить для них лучшей рекламой, чем это — поголовная трезвость и отсутствие преступлений.

Не верилось в существование фашистов. Не верилось, что территория никем не контролируется, — в Москве такого не бывает. Не верилось в это сравнительное благополучие. Но что же, что?! Понять было невозможно.

Дело в итоге дошло до спецотдела «А».

Когда Калинин впервые услышал о существе проблемы, поначалу он рассмеялся, надо же, что за жизнь! Преступность падает, а милиция впадает в панику. Это же как надо до жизни такой дойти!

А потом, поразмыслив, понял: правильно делает, что впадает. Сейчас время такое, что лучше переоценить опасность, чем недооценить. Торопить события не нужно, но и медлить особенно нельзя. Действовать нужно с умом. Поэтому первый кандидат, который пришел ему на ум, первый человек, о котором он подумал и который должен был тщательно разобраться во всей этой катавасии, был Шмелев. Друг его Ваня.

— Приехали, товарищ подполковник, — сказал водитель Калинину.

Олег очнулся от своих мыслей и, кивком поблагодарив шофера Леху, вышел из машины.

Через две минуты он был у себя в кабинете.

— Стрельцова ко мне, — приказал он Леночке, следователю его отдела.

3

Квартира Шмелеву не нравилась, но лучше ему найти не могли. Да, честно говоря, и не искали. Главное было — дело, а не личные пристрастия Ивана Шмелева.

Правда, во множественном числе тут говорить не приходится. Все организовал Олег. Только он один и знал, кто на самом деле поселился в этой квартире и с какой целью. Для остальных он был просто Ванька Шмелев, бывший крутой телохранитель, а теперь спившийся или полуспившийся люмпен-пролетарий.

Пить было противно, но приходилось вливать в себя всю эту гадость: русская водка азербайджанского разлива, русская водка дагестанского разлива, русская водка любого разлива, но только не русского.

Сама квартира, которую Калинин нашел для Ивана, была, мягко говоря, странноватой. Однокомнатная, она производила удручающее впечатление. Комната была похожа на пенал: полтора метра в ширину и метров пять в длину. На полу валялся брошенный собственноручно Олегом матрац, в углу стоял драный табурет, и перечисление мебели на этом спокойно можно было закончить.

Кухня, не в пример комнате, представляла собой строгий квадрат. Каждая сторона — два метра. Здесь могли уместиться только плита и худо-бедно еще что-то наподобие крохотного кухонного столика, под который можно было поставить кухонную утварь, коей у Ивана оказалось в приличном количестве: три грязных стакана, чайник с отбитым носиком и на всякий случай чайная ложка. Ну и тарелка с кастрюлей соответственно.

Приехали они сюда с Олегом под утро, когда вот-вот должен был заняться рассвет. Увидев свое временное пристанище, Иван опешил.

— А это не слишком? — еле вымолвил он, растерянно оглядываясь по сторонам.

— Ничего не слишком! — отрезал Калинин. — В наше время никто такой бедности не стесняется, поверь мне.

— Так уж и никто? — не поверил Иван.

— Я имею в виду алкашей, — пояснил Олег. — Привыкай к новому статусу, Ваня.

— Для начала мне нужно привыкнуть к этой свалке, — проговорил Иван и шагнул к двери туалета.

Калинин не успел его ни о чем предупредить, и, открыв дверь, Иван тут же закрыл ее обратно, вытаращив на Олега изумленные глаза.

— Это что такое?! — приглушенным шепотом возопил он. — Это, по-твоему, толчок?! Ты с ума сошел?!

— Привыкнешь, — успокоил его Олег. — Или ходи туда в самом крайнем случае.

— Ага, — кивнул Иван. — По-твоему, крайний случай — это тогда, когда нужно выбирать между тем, что за этой дверью, и собственными штанами. Так, что ли?

— Вань, я понимаю, в нашей работа тоже накладки бывают. Но не сам же я раскурочил этот унитаз. И слушай, так даже интересней. Сам научишься и других научишь.

— Кого это я еще учить должен?! — удивился Шмелев.

— Не знаю, — пожал плечами Олег. — Тебе имена назвать? Понятия не имею. Первое время у тебя тут от алкашей отбоя не должно быть. Не сразу, конечно. Но, в общем-то, пьяницам познакомиться что проститутке за сто долларов отдаться. Легко.

— А не перебор это, Олег? — все еще сомневался Иван. — Алкаши эти…

Олег покачал головой.

— Как только они начнут к тебе приглядываться, а это обязательно произойдет, они должны почувствовать всю глубину твоего падения, так сказать. Чтобы потом, когда они вытащат тебя из помойки, козырять этим. Мы, мол, тебя из грязи вытащили, а ты, значит, нам по гроб жизни за это обязан. Чтобы помнил, как ты из грязи в князи. Да и чего тебе не попить-то на халяву?

— Пошел ты! — послал его Иван. — Только все равно не нравится мне это. А вдруг они вообще на меня не посмотрят, если я постоянно шары заливать буду? Скажут, пропойца, что с него взять? А если я буду нормально себя вести…

Олег прервал его нетерпеливым жестом.

— А как ты, собственно, собираешься заявить о себе? — спросил он. — Будешь ходить, кланяться прохожим и заодно спрашивать их: не знают ли они, мол, никого из местной братвы, кому мог бы пригодиться бывший телохранитель Президента СССР? Так, что ли?

— Вряд ли, — признался Иван.

— Ну, вот и слушайся старших, — кивнул ему Калинин. — А если ты в пьяном виде будешь изо дня в день повторять одно и то же, это рано или поздно дойдет до нужных нам людей. Тебя, естественно, проверят, но там все чисто. Отмоют, предложат работу. Не всегда же ты был алкоголиком, значит, подумают они, есть надежда, что ты возьмешься за ум, бросишь пить, станешь на них работать. Ну а дальше совсем уже просто. Неужели не понимаешь?

Иван кивнул.

— Кажется, понимаю, — сказал он. — В любой удобный для меня момент я могу… — он запнулся.

— Уйти в запой, — закончил за него Олег. — И нечего тут стесняться. Что естественно, то не безобразно.

— Понятно, — сказал Иван.

— А потом они обставят тебе квартиру или, еще лучше, купят новую.

— А эта мне как досталась?

— Хороший вопрос. До тебя здесь жил другой алкаш, не хуже тебя. Его квартиру купил один бизнесмен средней руки и поселил его в своей коммуналке, а у тебя купил твою квартиру и поселил тебя здесь. Нормальный обмен, сейчас многие так делают.

— Понятно.

— Комар носа не подточит.

— Понятно, — повторил Иван.

Олег посмотрел на него с подозрением.

— Что тебе понятно? — спросил он. — Что ты задумал, Ванечка? — В голосе его звучала угроза.

— Я собираюсь починить этот долбаный унитаз, — сообщил ему Иван.

— Ну вот, — кивнул тот. — Я так и знал. И не думай, Иван.

— Да не могу я на него садиться в таком виде! — зашипел на него Шмелев. — То есть когда он в таком виде, а не я.