Атабаска - Маклин Алистер. Страница 3

— Меня посетило видение, — сказал Маккензи. — Путешественники, захваченные непогодой в Альпах, и святой Бернард, бегущий к ним вприпрыжку…с чаем. Вы что же, совсем не пьете?

— Пью. Неделю из пяти, когда живу с семьей в Анкоридже. А это держу только для очень важных посетителей. Следует ли думать, что вы подпадете под эту квалификацию? — Он в задумчивости стряхивал лед с бороды. — Должен признаться, что впервые услышал о вашей организации пару дней назад.

— Думайте о нас как о розах пустыни, — сказал Маккензи. — Рождены, чтобы цвести и отцветать никем не увиденными. Ну не совсем так, но пустыня имеет место. Именно там мы большей частью и проводим наши дни. — Кивком головы он указал на окно. — Пустыне не обязательно быть песчаной. Полагаю, это вполне может быть квалифицировано как арктическая пустыня.

— Я и сам порой так думаю. Но что вы делаете в тех пустынях? Я имею в виду, какова ваша функция?

— Наша функция? — Демотт задумался. — Как это ни странно, я бы сказал, что наша функция состоит в том, чтобы довести нашего почтенного работодателя Джима Брэди до состояния банкротства.

— Джим Брэди? Мне казалось, его имя начинается с А.

— Его мать была англичанкой. Назвала его Алжернон. Вас бы это устроило? Его все знают как Джима. Ну, это не суть важно, но в мире есть всего три человека, действительно способных ликвидировать пожары на нефтяных полях, особенно пожар на нефтяной скважине, и все трое из Техаса. Джим Брэди — один из этих трех.

— Принято считать, что существуют три возможных причины возгорания нефти: самопроизвольное возгорание, которого не должно быть, но случается; так называемый человеческий фактор, иначе говоря — простая неосторожность; и технические неполадки. Двадцатилетний опыт работы позволил Брэди распознать четвертый и наиболее зловещий фактор, который широко известен как промышленный саботаж.

— Кому здесь заниматься саботажем? Ради чего?

— Наиболее очевидная причина — конкуренция между большими нефтяными кампаниями — может быть исключена. Мнение о беспощадной конкуренции бытует только в прессе, охочей до сенсаций, да среди наиболее невежественной части публики. Один раз послушать вашингтонских лоббистов нефтяных кампаний на их закрытых совещаниях, и станет навсегда понятно выражение: две головы на одной шее, два сердца, бьющиеся в унисон. Помножьте на двадцать. Стоит «Exxon» поднять цену на газ сегодня на один цент, «Gulf», «Shell», «BP», «Elf», «Agip» и все остальные сделают то же самое завтра. Классический пример кооперации — множество кампаний работают рука об руку ради взаимной выгоды. Ради выгоды всех нефтяных кампаний. Штат Аляска и простые обыватели, конечно, могут придерживаться иной, более предвзятой точки зрения.

— Если мы исключаем конкуренцию, тогда следующей в списке оказывается власть. Международная силовая политика. Скажем, страна Х может значительно ослабить враждебную страну Y, поспособствовав уменьшению ее доходов от нефти. Это один возможный сценарий. Возможна и внутренняя силовая политика. Допустим, существование недовольных элементов при диктаторском правлении в нефтедобывающей стране, которые выбрали поджег, как способ демонстрации недовольства режимом, который, получая прибыль от неправедного бизнеса, в лучшем случае, оказывает благодеяния своим родственникам и приближенным, в то время, как простые крестьяне продолжают жить в средневековой нищете. Голод является великой движущей силой, и здесь появляется простор и для личной мести и сведения старых счетов, и для удовлетворения накопившейся ненависти.

— Нельзя забывать и о маньяках — поджигателях, для которых нефть смехотворно легкая цель и источник красивого огня. Короче, возможно все, и чем причудливей и невообразимей, тем вероятней. Наш недавний случай, к примеру, — он кивнул на Маккензи. — Мы с Дональдом только что вернулись с Залива. Там местные охрана и полиция были сбиты с толку множеством малых пожаров. Это так говорится, малых, но общий ущерб от них составил два миллиона долларов. Никаких сомнений, что действовал поджигатель. Мы его выследили, задержали и наказали. Подарили ему лук со стрелами.

Финлэйсон подумал, что виски подействовало слишком быстро.

— Одиннадцатилетний сын британского консула. У него был мощный пневматический пистолет Уэбли. Уэбли традиционно делает для таких пистолетов специальные патроны — полые, свинцовые шарики. Они не производят патронов из закаленной стали, дающих при попадании в железо великолепную вспышку. Но наш мальчуган располагал боезапасом своего приятеля — араба, имевшего такой же пистолет, но с нелегальными патронами для охоты на хищников в пустыне. Просто случайность, что отец того арабского мальчишки, кстати, принц крови, оказался владельцем того самого нефтяного поля. Маленький англичанин теперь имеет стрелы с наконечниками из резины.

— Уверен, что должна последовать мораль.

— Разумеется. Урок. Непредсказуемое — всегда рядом. Нашему подразделению производственного саботажа, как называет его Джим Брэди, шесть лет. Нас в нем четырнадцать человек. Сначала это было просто бюро расследования. Мы приходили на место, когда дело было сделано, и огонь вырвался на свободу, — бывало, что сам Джим инициировал пожар — и пытались выяснить, кто это сделал, как и почему. Честно говоря, успеха добивались редко: обычно оказывалось, что ворота настежь, а коней уже и след простыл, нам оставалось только закрыть ворота пустой конюшни.

— Мы изменили тактику. Теперь мы запираем ворота конюшни таким образом, чтобы их никто не смог отпереть. Иначе говоря, предупреждаем попытку, максимально ужесточая контроль и за производством, и за персоналом. Теперь мы нарасхват, мы стали наиболее доходным подразделением «Брэди Энтепрайзиз». Бесспорно. Каптаж скважин, вышедших из-под контроля, ликвидация пожаров; да всего и не перечислить, что мы делаем для обеспечения безопасности. Наши услуги пользуются таким спросом, что мы могли бы втрое увеличить наше подразделение и всем хватило бы дела.

— Что же вас останавливает? Я имею в виду, расширение бизнеса.

— Недостаток квалифицированных кадров, — сказал Маккензи. — Их просто нет. Более точно, есть оперативники, но почти не имеющие опыта, и тотальная нехватка людей, годных к обучению. Немногие удовлетворяют всему спектру требований. Нужно обладать пытливым умом, который, в свою очередь, основывался бы на врожденном инстинкте сыщика — иметь ген Шерлока Холмса, я бы сказал. Это или есть, или нет, внедрить невозможно. Нужно обладать глазами и носом, настроенными на опасность, — почти одержимостью, а это приходит только с опытом работы в поле; необходимо располагать довольно подробным знанием нефтяной индустрии по всему миру, и плюс ко всему, нужно быть нефтяником.

— И вы, джентльмены, — нефтяники. Это было утверждением, не вопросом.

— Всю нашу сознательную жизнь, — сказал Демотт. — Мы оба руководили полевыми работами.

— Если ваши услуги пользуются таким спросом, каким образом нам повезло оказаться во главе очереди?

— Насколько нам известно, нефтяная кампания впервые получает предупреждение о намерении организовать диверсию. Впервые, у нас есть шанс испытать наш механизм предотвращения. Нас несколько удивляет тот факт, мистер Финлэйсон, что вы узнали о нас только пару дней назад. Как же так случилось, что мы уже здесь? Нам-то стало о вас известно три дня назад, как только мы вернулись с Ближнего Востока. Мы позволили себе один день отдыха, еще один день ушел на изучение местонахождения и мер безопасности на аляскинском трубопроводе и…

— Как вы могли это изучить? Разве подобная информация не является закрытой?

— Мы могли бы затребовать ее сразу, как только получили просьбу о помощи, — терпеливо объяснял Демотт, — но этого не требовалось. Эта информация, мистер Финлэйсон, не является закрытой. Она доступна публике. Большие кампании, как правило, поразительно беспечны в этом отношении. Возможно, чтобы убедить публику или чтобы придать блеска облику кампании, описывая ее систему безопасности, они не просто публикуют информацию о ее работе, но фактически бомбардируют ею обывателей. Информация эта, разумеется, ненадежна и отрывочна, но даже человек средних способностей может составить из кусков целое.