Любовь к Пропащему Лорду (ЛП) - Патни Мэри Джо. Страница 39

Служанка ввела в комнату гостей и, широко распахнув глаза, объявила:

– Лорд Мастерсон, лорд Киркленд и майор Рендалл, – затем исчезла на кухне, где должна была помогать с готовкой.

О, Господи! Мастерсон и Киркленд тоже лорды? По крайней мере, Мастерсон ей улыбнулся, вероятно потому, что они уже встречались.

Двое других, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься обнимать старого друга, подошли к Адаму. Рендалл оказался блондином, с осанкой офицера, подтянутым, но заметно хромающим. Он явно был чем-то раздражен.

Темноволосый Киркленд выглядел более сдержанным. Скорее всего, он был суровым человеком, догадалась она. Но в эту минуту и он, и Рендалл были счастливы.

– Бог мой, Эш! – Киркленд схватил правую руку Адама. – Я был почти уверен, что Мастерсон повредился в уме, но, конечно же, это ты!

Рендалл с силой ударил Адама по плечу.

– Больше не смей так с нами поступать! Все те недели, что мы искали твое тело, нам пришлось довольствоваться этой ужасной шотландской пищей.

Адам почти с энтузиазмом встряхнул руку Рендалла. Мария удивилась. Она думала, ему будет неудобно от таких несдержанных приветствий мужчин, практически для него посторонних.

– Мастерсон сообщил вам, что я потерял память?

Киркленд кивнул.

– Должно быть, это чертовски неудобно. Надеюсь, к концу нашего рассказа о тебе, ты и сам все вспомнишь. Подобно заливочному насосу.

Адам нахмурился, глядя на Рендалла.

– У меня был сон о Мастерсоне, вас я тоже видел. Вы были больны, и я... насильно увез вас из дома, где вы жили.

Рендалл поморщился.

– Из всех чертовски неприятных воспоминаний ты умудрился сохранить самое худшее. – Вдруг вспомнив о приличных манерах, он повернулся к Марии: – Мисс Кларк, простите мне мой язык и мою неспособность приветствовать вас должным образом.

В его пристальном взгляде сквозила едва прикрытая враждебность. Мастерсон, добродушный и веселый, был склонен доверять ей ради Адама. Киркленд явно не показывал свое к ней отношение – он будет беспристрастен, догадалась она. Но вот Рендалл усмотрел в ней угрозу для своего старого друга, он вряд ли примет ее легко, если вообще примет.

– Ничего страшного. Вы взволнованы встречей со своим пропавшим товарищем, – сказала она мягко. – Если бы я потеряла Адама, то, несомненно, была бы просто счастлива найти его снова. А сейчас, не хотите ли хереса, джентльмены?

Они ответили утвердительно, и она принялась ухаживать за гостями. Адам обратился к Киркленду:

– А о вас у меня, кажется, видений не было. Кроме... возможно, времени, когда мы были мальчишками. Мне снилось помещение с несколькими кроватями, где затеяли возню маленькие озорники. Затем вошла женщина, пытавшаяся нас успокоить. Она сказала, что устроит нам спортивные состязания с мальчишками из близлежащей деревни, где мы сможем с пользой применить избыток нашей энергии.

– Леди Агнес! – усмехнулся Киркленд. – О, ей довольно часто приходилось нас успокаивать.

С бокалом в руке Адам провел Марию к дивану.

– Расскажите мне об этой школе.

Удобно устроившись в гостиной, гости с радостью предались воспоминаниям. Когда они описали академию леди Уэстерфилд, Мария поняла, что Мастерсон не шутил, говоря, что ни у одного из студентов не было любящей, доброй матери.

Мать им заменила великолепная, хоть и несколько эксцентричная наставница – леди Агнес, дочь герцога, имеющая от природы доброе сердце, она оказалась способна найти общий язык с маленькими, обиженными на взрослых мальчишками. Ее компаньонка – мисс Эмили, генерал, идиллическая, полная зелени сельская местность Кента – все эти картины, как живые, встали перед слушателями.

Тем не менее, у Адама, слушавшего с большим интересом, никаких воспоминаний эти рассказы не вызвали. Когда они перешли в столовую, он спросил:

– Звучит превосходно, но что это за странная школа? Как долго я там был?

– Восемь лет, пока не поступил в Оксфорд. У тебя дипломы первой степени по двум дисциплинам. Каникулы ты обычно проводил со своими кузенами, – ответил Киркленд. – Ты ничего этого не помнишь?

– Нет, пока что вы не сказали ничего... знакомого, – пристальный взгляд Адама переходил от одного мужчины к другому. – Мы четверо учились в одном классе?

Когда они заняли места за столом, Киркленд ответил:

– Кроме нас было еще двое. После окончания академии, Беллард в основном живет в Португалии, работает в семейной компании по производству портвейна. Несколько раз в год он приезжает домой, в Англию. Что стало с Уиндхемом, мы точно не знаем. Жив ли он... а, может, и нет. Он находился во Франции, когда заключили Амьенский мир [47], и все мужчины – граждане Британии – были интернированы [48]. С тех пор мы о нем ничего не слышали.

– Изредка интернированные ухитряются посылать письма из Франции в Англию, – добавил Мастерсон. – Имя Уиндхема никогда не упоминалось, но это не значит, что его нет в живых, – он поднял свой бокал с вином в направлении Адама. – В конце концов, ты же воскрес из мертвых.

Остальные мужчины присоединились к тосту. Мария задумчиво пригубила свое вино. Очевидно, друзья Адама уже не раз испытывали сомнения, жив один из них или мертв. Это объясняло интенсивность их поисков Адама.

Мастерсон взглянул на Марию.

– Прошу прощения, что мы надоедаем вам своими воспоминаниями о школьных днях, мисс Кларк. Расскажите нам немного о себе. В гостинице говорят, вы совсем недавно получили это имение в наследство?

Она уже решила, что не будет выдавать себя за кого-то другого.

– Мой отец выиграл имение в карты у предыдущего владельца Джорджа Берка. Мы переехали сюда ранней весной. Несколько недель спустя мой отец отправился в Лондон и... и был убит бандитами с большой дороги. Теперь я владелица Хартли-мэнор, – она вспомнила, что хотела еще раз написать адвокату. Она уже получила от него письмо, но там не было разъяснений, связанных с ее правами наследования. Может, он хочет побольше разузнать о смерти ее отца, а уж потом рассказать ей обо всем сразу.

– Сочувствую вашей утрате, – пробормотал Мастерсон.

Менее учтивый Рендалл нетерпеливо спросил:

– Ваш отец случайно не Чарльз Кларк?

– Да, это он, – Мария встрепенулась. – Вы его знали?

– Лично с ним знаком не был, но я слышал о нем. У него репутация, как у капитана Шарпа [49], чья игра тоже была нечестной.

– Ваши сведения ошибочны, – сухо ответила Мария. – Он был очень искусен в карточной игре и в мошенничестве не нуждался. Те, с кем он играл, как правило, были пьяны или неумелы, часто и то и другое вместе. Естественно, они ставили под сомнение его честность, не желая признавать, что им не хватает мастерства.

– Вы сказали, ваш отец выиграл это имение, – резко произнес Рендалл. – Содрать с молодого человека его наследство – недостойно джентльмена.

Ее рука с силой сжала вилку, ей пришлось напомнить себе, что Сара никогда бы не стала спорить со своими гостями.

К черту Сару.

– Вы не смеете в моем доме говорить о моем отце такие вещи, – решительно заявила она. – Извинитесь, или я вынуждена буду попросить вас удалиться.

Она слышала, как Рендалл получил от Мастерсона внушительный удар ногой в лодыжку.

– Приношу свои извинения, – произнес блондин ледяным тоном. – Я перешел дозволенные границы, учитывая, что никогда не встречался с вашим отцом.

– Я принимаю ваши извинения, – их пристальные взгляды скрестились. В ее глазах не было прощения, в его – извинения. Слава небесам за умение держать себя в руках в трудной ситуации.

Мастерсон попытался разрядить атмосферу:

– У вас превосходная кухарка, мисс Кларк. Как вы думаете, она могла бы поделиться своим рецептом грибного фрикасе [50]? Оно самое лучшее из тех, что я когда-либо пробовал.