Жизнь моя - Пейвер Мишель. Страница 84

Она ждала, лицо ее было озадаченным.

— Тебе неизвестно, — продолжал он, — что вечером накануне следствия, Моджи передала мне вот это.

Он достал рисунок из кармана и развернул его на столе.

Она взглянула на листок, потом — на него. Ее губы округлились от шока.

— Майлз отдал его ей, — пояснил он. — А она — мне.

Антония стояла, глядя на рисунок. Не двигаясь. Не прикасаясь к нему.

— Перед следствием, — прошептала она наконец. — Она отдала тебе его перед следствием…

Он кивнул, наблюдая за ее реакцией.

— Ты должна была получить его много лет назад… Извини.

Он хотел, чтобы она посмотрела на него, но она этого не делала.

— А почему сейчас? — спросила она.

— Я должен был все исправить.

Она не ответила.

Он встал.

— Позвони мне, — и ушел.

…Трепет на Хайгейтском кладбище был совсем скверным. Таким скверным, что Моджи сделала то, чего раньше никогда не делала: бросилась вниз, в подземную комнату.

Она обнаружила, что это подвал, покрытый мягкой, пропахшей злом землей, пружинящей под ногами. Подвал был заставлен сотнями винных бутылок с пустыми черными этикетками. В центре стола — кантарос, кроваво горящий в луче пыльного света.

Ее грудь наполнилась паникой.

Внезапно подвал исчез, и она оказалась на крутом склоне холма. Сияние скал такое яркое, что режет глаза. Она злится на Майлза, прогнавшего ее. Майлз заставил ее совершить кражу, из-за него она оцарапала живот о выступ окна, а он смеялся над ней и сказал, чтобы она отвалила. Свинья!

Все еще негодуя на брата, она идет к джипу. Джип стоит перед красивыми новыми алюминиевыми воротами месье Панабьера.

— Он получит по заслугам, — говорит она вслух, оттаскивая камень, удерживающий ворота открытыми. — Получит по заслугам, и ему придется идти пешком весь путь домой. А если он упадет и ударит колено, тем лучше!

Она ожидала, что ворота будут тяжелыми, но они легко встали на место, и она даже попыталась закрепить замок, такой же новый и блестящий, и он закрылся с довольным щелчком.

Получи, что заслужил!

И вот они спускаются с Патриком по склону и слышат ругань позади.

Обернувшись, они видят, как Майлз разворачивает джип. Внезапно задние колеса зависают над пустотой, край осыпается, и джип падает в ущелье. Он падает медленно, ужасно медленно, а вокруг него летают листы бумаги. Трепещут, как голубиные крылья.

Она кричит. Она продолжает кричать…

Моджи проснулась. Она лежала, поджав ноги к подбородку и закрыв уши ладонями, чтобы заглушить крики.

О Боже, Боже, Боже, это была я. Это сделала я. Это сделала я!

О Боже, Боже, Боже…

Я убила Майлза!

Было шесть, когда Нерисса вернулась в дом, который делила с Патриком, после затянувшегося ланча с любовником.

К ее облегчению, Патрик еще не приехал из аэропорта. Это хорошо. Она хотела обставить все так, словно провела весь уик-энд дома. Долгий, унылый уик-энд. И конечно, у нее в резерве была козырная карта.

Ланч был экспромтом. Едва Дебра положила трубку, она отменила ужин у Сьюки Хемингуэй и вместо этого позвонила Стивену Маккензи. Все было прекрасно разработано. Шампанское успокоило обоих — и ее, и беднягу Стивена.

Звонок Дебры был кратким до грубости, хотя, возможно, это объяснялось обстоятельствами. Знает ли Нерисса, что Антония останавливалась в доме Патрика? Знает ли она, что у нее есть соперница?

Нет, насчет дома она не знала. Дебра не права в главном — у Нериссы нет соперниц.

Она сидела в ресторане напротив Стивена, ковыряясь в еде в той особой манере, которая так нравилась ее любовнику, и разрабатывала лучший способ действий с Патриком.

Она заслужила этот брак. Она устала ходить на свадьбы подруг и выглядеть великолепно, удивляясь при этом, почему все происходит не с ней. Начиная с четырнадцати лет у нее всегда был бой-френд, даже когда она к этому не стремилась, — но, удивительно, никто не предлагал ей замужества.

Она заслужила этот брак. И это вполне справедливо, что ее муж будет красивым и успешным.

Прошлое Патрика также было огромным плюсом, это давало ей преимущество. То, что его мать была англичанкой и к тому же образованной англичанкой, ничего не значило. Нерисса знала, что в таких вещах в счет идет только отец. Патрик был «синим воротничком», поскольку «синим воротничком» был его отец.

Нерисса редко предавалась мечтам, но была у нее одна, которую она часто проигрывала, занимаясь шоппингом во время «прослушиваний». У них — медовый месяц, и они посещают родной город Патрика в Вайоминге. По деревянным мостовым бредут замотанные женщины с жидкими волосами и с детьми у бедра, идут и в страхе глядят на нее.

Так что, Дебра, у Нериссы соперниц нет. Она и раньше не воспринимала Антонию всерьез — так почему она должна делать это сейчас? С другой стороны, игнорировать это тоже нельзя.

Все было прекрасно разработано. К моменту, когда за дверью остановилось такси, она приняла душ, сделала свежий макияж и переоделась в длинное простое платье из кремового кашемира, которое так нравилось Патрику.

Она нашла его на кухне, разбавляющим виски.

— Ты ужасно выглядишь, — сказала она, отказываясь от протянутого ей стакана.

На самом деле он выглядел неплохо. Голубоватые тени вокруг глаз и интригующая изможденность, будто он не ел или не спал несколько дней. Но у нее не было причин ему льстить.

— Если хочешь есть, — сказала она, — придумай что-нибудь самостоятельно, у меня не было времени купить.

— Я не голоден.

— Я тоже. Вчера звонил мой агент, у меня уже уши горят от конференций по телефону.

Сама она узнала об этом перед походом в ресторан со Стивеном и подумала, что это просто здорово. Конечно, когда она выложит свою козырную карту, Патрик сочтет ее несколько черствой, но игра стоила свеч.

— Прослушивание будет в пятницу, — сказала она, зная, что у него в это время будет судебное заседание. — Пойдешь со мной? Для моральной поддержки…

— Нерисса, — резко сказал он, — я должен с тобой поговорить.

Она облизнула губы. Она знала этот тон. Ей бы не хотелось, чтобы он говорил так прямо.

— Это может подождать? — спросила она. — Я ужасно устала.

— Боюсь, нет.

Она положила ногу на ногу, ожидая продолжения.

— Догадываюсь, ты знаешь, что происходит, — сказал он и замолчал.

Она видела, что он страдает.

— Мы не часто виделись за последние несколько месяцев, да? — начал он.

— И кто в этом виноват? — спокойно спросила она.

— Я знаю, — он посмотрел ей в глаза и сказал: — Извини, Нерисса, но я не могу жениться на тебе.

Очень важно в такой момент ничего не признавать. Ничего не признавать и ничего не допускать. Скоро все перевернется.

Она поменяла ноги местами.

— Я была готова к тому, что ты попытаешься сделать нечто подобное, — сказала она наконец. — Хотя я не могу считать удачным выбранное тобой время. — На его озадаченный взгляд она добавила: — Прослушивание.

— Ах, — мягко сказал он, — прослушивание.

Она уловила его тон и вспыхнула. Не впервые она задавала себе вопрос: знает ли он?

— Я думаю не только об этом, — быстро нашлась она. — Я думаю о тебе, о твоей карьере.

Ей не нужно было ничего говорить. Он понял. Но, к ее удивлению, только пожал плечами и налил себе еще виски.

— Догадываюсь, что это каким-то образом связано с Антонией, — сказала она.

Он сделал глоток и посмотрел на нее долгим прямым взглядом.

— Мне вчера звонил Саймон Тойнби, у нас был настоящий чат. Многое пришлось обсудить. Конечно, ты знаешь, что они встречались? И на той неделе он провел с ней ночь. Но, возможно, она призналась тебе в этом?

Господи, он хорошо держится. Даже не вспыхнул. Но она знала, что попала в точку. Самое время оставить его наедине с собой, чтобы ее слова подействовали. И конечно, у нее еще остается козырь. Если бы он об этом знал, ему было бы ужасно.