Дорожные работы по наследству - Фирсанова Юлия Алексеевна. Страница 3

– Кто-нибудь, помогите! Мама!

Сашка! Это орала Сашка Попкова. Наша соседка-пятиклассница с третьего этажа.

– Чего стряслось? – первым рядом с истерящей девчонкой оказался Лён и тряхнул ее за плечи, пытаясь привести в чувство.

– Мамка руку расхватила, кровь никак не унимается, и перекись кончилась.

– Лирка, давай, это по твоей части, – живо отреагировал братец.

– Я-то «давай», а ты мухой за губкой гемостатической, – скомандовала и я, до конца не веря в свои силы, и ухватила паникующую Сашу за локоть: – Веди куда надо. Будем первую помощь оказывать!

Дрожащая как осиновый лист девчонка – крови, что ли, боится или за маму перепугалась? – привела меня на кухню, где дела шли скверно. Все вокруг на обычно чистенькой кухоньке было перевернуто вверх дном и заляпано кровью. Особо нож-тесак, тушка сырой курицы и пара пустых бутыльков с перекисью водорода. (Явно пытались кровь остановить!) В центре хаоса с большими глазами, полными паники, пыталась полотенцем замотать руку от запястья до локтя Лидка, то есть Лидия Малышкина, мама Сашки, шапочная подружка моей родительницы. Безрезультатно. Когда-то чистенькое полотенчико с веселыми утятами уже было красным и промокшим насквозь.

– Так, Лида, полотенце снимай, руку давай, лечить буду! – скомандовала я.

– Алира? Ты разве доктор? – удивилась Лида и выпустила полотенце из испачканных кровью пальцев.

– Руку давай, о моей профессии потом поговорим, – рыкнула я, сцапав руку самострельщицы. Пригляделась. Расхватила она конечность капитально: глубокий порез шел прямо от запястья до локтя. Это ж надо было так! Вместо курицы чуть себе потрошение не устроила с расчлененкой.

Поднеся к губам подрагивающую руку, зашептала:

– На море-океане, на острове Буяне лежит бел горюч камень Алатырь…

Старый заговор из потертой книжки, прочитанной от скуки в деревне у бабушки Наташи, почему-то врезался тогда в память. Единственный из вороха. Остальные сразу показались откровенной ерундой. А этот сам на корочку записался, заучивать не пришлось. Записался и на язык тоже сам лез, стоило только кому-нибудь раскровить руку, ногу или даже нос.

Когда в первый раз сама на себя применила, ненароком распахав ногу бритвенным станочком в попытке удалить максимум волос за минимум времени (фильм начинался!), удивилась, но особого значения не придала. Мало ли, случайно получилось. Когда нашему младшему братишке Даньке после возни с соседскими ребятами кровь унимала из расквашенного носа, тоже не особо верила. Просто успокоить ревущего братца надо было. Но потом Ленька голову разбил, навернувшись с прогнившей лестницы в подвале гаража. Пол бетонный, штыри железные, я здорово перепугалась. Кровь не просто сочилась, она ручьем текла. Текла, пока я пару раз тот заговор не прочла, на третьем она уже едва сочилась. А как я закончила шептать, так и вовсе перестала течь. И зажило еще быстрее, чем обычно. На Леньке вообще все как на собаке заживает, а тут и вовсе за пару дней даже следа не осталось.

Вот и сейчас, едва руку Лидки в свои взяла, как привычные слова заговора сорвались с языка. Один круг, второй, третий. На втором круге из пореза у бедолаги капать перестало, на начале третьего даже сукровица не сочилось. Сашка, стоявшая рядом, как статуя паники, неуверенно выдохнула, боясь спросить вслух: сработало или нет.

Лён вихрем влетел на кухню с заказанной губкой в пальцах.

– Как вы тут? «Скорая» уже, вижу, без надобности! Но в травму все-таки смотайтесь, такси вызовите, – живенько прихлопнув на порез полезную штуковину, гарантированно останавливающую кровь и ускоряющую заживление, весело посоветовал братец.

– А… ва… о… спасибо, не знаю, как ты это сделала, Алира, ничего ж не помогало, но спасибо огромное, волшебница! – красноречиво ответила Лидка, а разрыдавшаяся от облегчения Сашка обхватила мамку со стороны здоровой руки и тоже затараторила взахлеб:

– Спасибо-спасибо-спасибо!

– Пожалуйста, – я пожала плечами. С одной стороны, было чуть неловко от бурной благодарности. С другой – Лидка и впрямь могла пострадать серьезно, пока бы нашу порой очень «скорую» помощь дожидалась. Закон западло он такой. Потому я лишь пояснила: – И не волшебница я, письма из Хогвартса не было. Это просто старый заговор здорово помогает, обращайся, если что. В общем, долечивайтесь! Мы с Ленькой побежали, а то в универ опоздаем, – ответила я, споласкивая окровавленные руки под краном.

И мы с братцем снова стартовали.

Хлопнув дверью подъезда, Ленька глянул в транспортное приложение и выпалил:

– Маршрутка на углу, ходу, Лирка, ходу!

Пришлось поднажать. В принципе, бегать я даже люблю, но не за машинами. Я ж не собачка Жучка, все радости которой – хорошенько побрехать на колесный агрегат, догнать и задрать лапку. Но опаздывать не хотелось, потому до точки «Х» мы успели чуть раньше маршрутки и сразу ввинтились в отъехавшие двери. О том, чтобы сесть, конечно, и речи не было, но семь остановок на ногах и потерпеть можно. Зато, как говорится, «пять минут страха, и ты на месте».

Глава 2. Хвостатый

День учебный промелькнул привычной суматохой. Все было как обычно, но в то же время нет. Была одна мелочь. Почему-то я то и дело передергивала плечами и вытирала лицо. Казалось, будто на кожу противная осенняя паутинка налипла и вдобавок за шиворот свалился ее творец – крохотный паучок, который сейчас бегает у меня между лопаток. Мерзкое ощущение. На перерыве я даже не удержалась, сходила в комнату задумчивости и почесалась о косяк в кабинке. Не помогло! Чувство «паучка и паутинки» так за весь день и не прошло.

Может, я с ума схожу или банально не выспалась? Нечего было за книжкой засиживаться до двух ночи. Сама виновата. Читатель я запойный и всеядный. Как что под настроение попало, пока не прочту от корки до корки, не успокоюсь. Правда, пока ищу новый объект вожделения, в корзину могу отправить пару-тройку десятков не зашедших историй. Причем какую-нибудь из этой кучи сама же вытащу через месяц-другой и с восторгом зачитаю. В общем, да, я псих и горжусь этим!

Леньку мой процесс выбора очередной книжки здорово смешит. Он порой нарочно рядом трется и мерзко хихикает, зараза. А я его еще до сих пор не убила за это просто потому, что лень отвлекаться бывает от ритуального поиска и бежать догонять братца, чтобы задушить. Он ведь бегает чуток быстрее меня и лучше прячется. С поры детских игр знаю!

Кстати, читает Ленька исключительно – тадам! – не боевички с кровищей или фантастику, как сверстники, а исключительно классику и, главное, чтобы описаний природы побольше было. Короче, Паустовский и Пришвин – его кумиры. В школьной библиотеке, помню, в первом классе его от полки с Бианки и Сладковым оторвать было невозможно.

Меня саму-то на этих авторов перемыкает очень редко, потому до драк за книжку у нас никогда не доходило, не то что за гренки.

Правда, в кого мы такие книжные маньяки, совершенно неясно. Родители если и читают, то редко-редко и что-нибудь модно-простое, вроде Акунина или Коэльо. Младшему нашему братцу Даньке тоже только мультики подавай и ничего больше.

Словом, возвращаясь к моему навязчивому комплексу ощущений. Он продлился до самого вечера, раздражая, как расчёсанный комариный укус. Это везучий Лён умотал домой еще пару назад, а у нас была практическая и репетиция КВН, с которой выбраться удалось лишь в надвигающиеся сумерки. Смех продлевает жизнь, никто не спорит, но коржики-пирожки, сколько же времени уходит на подготовку к этому самому смеху. В общем, с затянувшейся репетиции нас разогнала тетя Маша, которой требовалось помыть аудиторию. Ничего не попишешь. Пришлось сворачиваться, тряпкой по хребту получить никто не пожелал.

Кстати, насчет моей присказки про коржики-пирожки – это нас с Лёном младший братишка Данька заразил! Принес из садика ругалку «блин», а отец ему за это врезал и велел вместо блин говорить другое слово. Вот хотя бы «пирожок» или «коржик». Хохотали мы с Лёном, когда братик конструктор собирал-собирал, а когда вся постройка у него в последний момент рухнула, взял и ругнулся, махнув пухлой ладошкой: «Ай, коржик-пирожок!»